Cергей Беляков, Sputnik
Сегодня в мире реализуются две интеграционные модели, связанные с двумя типами глобализации.
Глобализация по-американски предполагает интеграцию как можно большего числа стран в предлагаемую США пирамиду имперских, по своей сути, зависимостей – когда вокруг центра-ядра выстраивается целая система периферий. Так формировалось НАТО (военная интеграция), так развивается Европейский союз, который, как мы видим сегодня, оказался под колпаком США и мировой банковской системы, так формируются сегодня Транстихоокеанская и Трансатлантическая зоны свободной торговли.
Существует и альтерглобалистский проект, о котором, в частности, говорили в своих выступлениях на 70 сессии Генеральной Ассамблеи ООН Владимир Путин и Нурсултан Назарбаев. Этот проект не отрицает глобализации, но предлагает однополярному миру альтернативу – многополярный мир, в рамках которого могут и должны происходить интеграционные процессы иного, не имперского типа.
На не-имперской основе происходит интеграция ряда не-западных стран (в рамках БРИКС и ШОС), а также бывших советских республик – в рамках Евразийского экономического союза (ЕАЭС).
Человеку несведущему может показаться, что в ЕАЭС все вертится вокруг Москвы и России – по аналогии с тем, как в западной цивилизации все вращается вокруг Вашингтона и США. Но если копнуть глубже и разобраться в устройстве руководящих органов, способе принятия решений, механизме подписания договоров и других процедурных вопросах, выясняется, что ЕАЭС принципиальным образом отличается от, например, Европейского союза.
Главное отличие заключается в том, что в ЕС всем заправляет так называемая европейская бюрократия, которая по своему статусу и возможностям выше и сильнее национальных правительств. При том, что она сама тысячью незримых нитей – институционально, политически и финансово зависима от Госдепа, ЦРУ, Пентагона и ведущих ТНК.
В ЕАЭС все определяют национальные субъектности: не бюрократия, а президенты входящих в Евразийский экономический союз стран. И все решения принимаются в нем консенсусом – независимо от размеров и экономического веса членов ЕАЭС.
Вот этот принцип равноправия и реализуемой на деле многополярности предполагает принципиально иной – в сравнении с евроамериканским — тип взаимодействия и интеграционных процессов на постсоветском пространстве.
Что мы видим в Евросоюзе? Стремление архитекторов Общеевропейского дома выстроить пирамиду (когда в Европе всем заправляет Германия, которой, в свою очередь, заправляет евробюрократия, которой, в свою очередь, управляет Госдеп) привело, c одной стороны, к полной зависимости окраин от центра, с другой — к пассивности этих окраин и накоплению в них факторов деградации.
К примеру, страны Восточной Европы, а также балканские и некоторые южные страны ЕС, отдав все на откуп евробюрократии, естественным образом надеялись на структуры ЕС и Германию как на локомотивы развития, то есть – на донорство с их стороны и разного рода преференции.
Так и было поначалу, когда руководство ЕС провозгласило принцип "подтягивания" периферийных стран до уровня развитых европейских и разработало многочисленные программы "реформ". На деле оказалось, что ряд стран (входящих в ЕС или стремящихся войти в него) полностью утратили свой суверенитет и оказались странами банкротами (Болгария, Греция, Босния и Герцеговина, Косово, Молдова, Украина), часть – оказалась по уши в долгах перед международными кредиторами и в состоянии перманентного кризиса (Испания, Португалия, Исландия, Румыния, страны Прибалтики и т.п.)
На постсоветском пространстве условия для интеграции изначально были несравнимы с теми, что имелись в Европе. Достаточно сказать, что даже в России уровень жизни почти в три раза ниже, чем, к примеру, в Германии. И этот факт сыграл злую шутку с той же Украиной, где часть элит посчитала его главным аргументом в пользу евроинтеграции.
Стремление одним махом – при помощи евродонорства – решить свои проблемы привело к тому, что Украина получила вместо ожидаемой помощи от ЕС зависимость от еврокредиторов, при этом разорвав отношения с основными своими стратегическими партнерами – Россией и ЕАЭС и лишив себя тем самым перспектив развития на долгие десятилетия.
Чего не поняли или не захотели понимать украинские элиты?
Того, что евразийская интеграция не означает роста зависимостей от России, но предполагает рост возможностей. Россия и страны ЕАЭС – это единые, давно сложившиеся и суверенные народохозяйственные связи, и это гарантированный рынок сбыта производимой продукции, от чего больше всего выигрывают малые страны – Белоруссия, Киргизия, Армения.
Сегодня в мире, в условиях перепроизводства, нет проблем с импортом, но существуют проблемы с экспортом. Гарантированный рынок сбыта – важнейшее условие развития любой страны. Конечно, Киргизия могла бы и дальше кормиться на транзите китайских товаров в соседние страны, но в этом нет развития. А без развития любая страна обречена на социальную деградации и "революцию" маргиналов. Вот почему важно, чтобы элиты той же Киргизии или Армении не полагались на донорство со стороны России, порождая паразитические настроения в массах, но стремились использовать в национальных интересах открывающиеся через развитие интеграционных связей возможности.
Это в равной степени относится и к непризнанным государствам вроде Абхазии. Да, Россия готова помогать Абхазии и уже делает это. Но бесконечно полагаться на эту помощь бесперспективно. Реальное развитие республики – экономическое и социальное – возможно только в том случае, если и когда элиты и народ Абхазии достаточно быстро решат следующие задачи:
а) когда они сделают однозначный выбор в пользу евразийской интеграции и перестанут заниматься демагогией на тему "сохранения национального суверенитета", которому ЕАЭС не угрожает и угрожать не может по причинам, изложенным выше;
б) когда народ и элиты прекратят делить власть и вести бессодержательные дискуссии на улицах и перейдут к разработке профессиональной Программы социально-экономического развития республики, нацеленной на то, чтобы использовать в национальных интересах открывающиеся в процессе евразийской интеграции возможности;
в) когда и власть, и оппозиция консолидируются вокруг действующего президента с целью реализации конкретных проектов развития;
г) когда руководство страны отнесется со всей серьезностью к выполнению Договора Республики Абхазия с Россией и вытекающих из него соглашений, касающихся формирования в Республике должного инвестиционного климата, а также решения вопросов, связанных с обустройством границ, организацией эффективного взаимодействия по линии МВД, СГБ и МО, после чего в Абазию подтянутся и РАН, и стратегические инвесторы.
Достойное место в евразийском проекте не дают. Его берут. Как это сделала, к примеру, Армения, которая со все возрастающей активностью начинает использовать преимущества евразийской интеграции для развития своей экономики, несмотря на сложное географическое положение и активную подрывную деятельность в ней западных спецслужб.
Давно известно, что Абхазия может развиваться как "фабрика здоровья" для всего СНГ, но полагаться на то, что программу развития туротрасли и санаторно-курортного обслуживания для республики подготовит Россия или некая евразийская бюрократия, глупо. Это может сделать только сама республика.
Россия – безразмерный рынок для продуктов питания, производимых в Абхазии. Но кто построит в Абхазии современные аграрные комплексы или организует гастрономический туризм, если в республике для этого нет соответствующей правовой базы, и вместо того, чтобы создавать такую базу, некоторые парламентарии и чиновники по-прежнему занимаются в основном дискуссиями на тему "что такое хорошо, и что такое плохо"?
Будущее Абхазии сегодня в руках самих абхазов. А Россия и ЕАЭС – всего лишь неограниченные возможности для развития республики, которыми целесообразно воспользоваться. Нужно понимать, что существующие возможности – не угроза самобытности и суверенности Республики Абхазия, а подарок судьбы. Тем более что никакого другого окна возможностей, кроме евразийского, у Абхазии в XXI веке нет и не будет.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции
