Sputnik, Лев Рыжков
Дипломат – одна из самых престижных профессий на свете. Не случайно действует такой жесткий отбор в профильных вузах. Дипломат – это такой своего рода сверхчеловек, обладающий изысканными манерами, острым умом, способный, ни разу не зевнув, отсидеть трехчасовое протокольное мероприятие. Но, если того потребуют интересы государства, которое дипломат представляет, он способен проявить жесткость.
Но это – в государствах обычных, всеми признанных.
А вот дипломатия государств непризнанных, как выяснилось, феномен куда более интересный. Если вы представляете непризнанную, да еще ведущую войну республику, то, помимо умения вести переговоры, вы должны владеть, как минимум, азами многих профессий. Например, журналистики. Вы должны иметь познания в медицине и кризисном менеджменте. А еще вам надо быть немного… хулиганом.
Накануне Дня дипломатического работника Республики Абхазия корреспондент Sputnik Лев Рыжков встретился с Татьяной Гулиа и Беллой Кур-Оглы – двумя женщинами, чей вклад в победу на информационном фронте войны 1992-1993 года пока еще до конца не оценен.
Первые шаги
Татьяна Гулиа – известный журналист, советник посольства Республики Абхазия в России. К моменту начала войны она закончила театроведческий факультет ГИТИСа, а журналистского опыта, по ее собственному признанию, у нее было мало. А кто мог представить, что впереди – не то чтобы написание сложных материалов, а настоящая информационная война.
"Для меня война началась 16 июля 1989 года, — вспоминает Татьяна Гулиа. – Тогда произошло первое вооруженное выступление грузинских националистов в Абхазии. Я с трехлетним сыном, братом и его женой находились в Агудзерах. На нас напали с топорами и охотничьими ружьями и хотели убить только потому, что мы – абхазы, да еще и потомки Дмитрия Гулиа, человека, давшего абхазам письменность. Среди нападавших были и соседи-мегрелы, с которыми мы всегда дружили и помогали друг другу".
Контуры будущего противостояния уже прояснялись. Только союзные власти по привычке делали вид, что ничего не происходит.
"В Москве, где я училась, я встретилась с Игорем Ахба (будущим послом Республики Абхазия в РФ), Вячеславом Чирикба и Юрием Анчабадзе. Они хотели создать Общество абхазской культуры "Нартаа" и надеялись на мою помощь. Я с радостью согласилась, потому что уже видела конфликт своими глазами. Понимала, что надо было действовать".
14 августа 1992 года началась война. Мужчины из абхазской диаспоры в Москве собрались в офисе возле метро "Октябрьская" и стали решать, что делать.
"В тот день я была дома и обзванивала знакомых журналистов, писателей, просто друзей, — вспоминает Татьяна Гулиа. — Брат Георгий, работавший тогда на Абхазском телевидении, позвонил в Москву: "Мы вывезли телевизионное оборудование в Гудауту, в Сухум уже не проехать, все простреливается. Давай, пиши об этом, надо сообщить в СМИ".
Ситуация была очень сложной даже для профессионального журналиста, а девушке с театральным образованием и без опыта эта задача наверняка казалась неподъемной.
"СМИ наши сообщения не принимали, — вспоминает Татьяна Гулиа. — За очень редким исключением. Мы обращались и к российским правозащитникам, просили заступиться за мирное население многонациональной Абхазии, но нас встречали неприветливо, говоря, что мы все это придумали. И, несмотря на это, полпред Игорь Ахба уже через два дня после начала войны, 16 августа провел первую пресс-конференцию в конференц-зале Первого медицинского института имени Сеченова".
История абхазской информационной войны настолько увлекательна, что когда-нибудь по ней снимут фильм. Например, представьте себе – такая сцена. Огромный пустой зал "Сеченовки". Кажется, что никто не придет, а все призывы потонули в пустоте коварного информпространства. Но вдруг зал наполняется людьми, озаряется вспышками фотоаппаратов. Люди пришли! И их много! И, значит, победа – вовсе не фантастика.
На штурм информационной крепости
"Я не знала, как пишутся военные сводки. И не имела абсолютно никакого представления про дальность полетов ракет установки "Град" или отличиях БМП от БТР, — вспоминает Татьяна Гулиа. – Но все выучила очень быстро. Помню это и сейчас. Только надеюсь, что эти знания больше мне не пригодятся".
Связь с районом боевых действий была очень плохая. Интернета не было, факсы часто не проходили. Связь с Гудаутой поддерживали по телефону, и абхазские телефонистки делали, что могли.
"В первые дни войны ведущая "Вестей" Арина Шарапова как-то сказала в эфире: "В редакцию приходят никем не подписанные сообщения от полпредства Абхазии в Москве". Спасибо ей за подсказку. Исправились", — рассказывает Татьяна Гулиа.
Все сообщения, заявления, сводки печатались на электрической печатной машинке "Ятрань". Кроме Татьяны Гулиа, в пресс-службе работали Белла Кур-Оглы, Лада Барциц, переводчица Лиана Кварчелия, Людмила Авидзба и кабардинец Арсен Джатэжь, выпускник МГИМО, знавший несколько иностранных языков.
"Однажды я набралась храбрости и позвонила известному телевизионщику, такому же, как я, гитисовцу-театроведу Андрею Караулову, и он, поехав в Гудауту, снял большое интервью с Владиславом Ардзинба, которое показали по российскому телевидению, — вспоминает Татьяна Гулиа. — Это был информационный прорыв, а для некоторых шок. Это интервью и сейчас можно найти в интернете".
Режиссер и писатель Александр Кравцов устраивал вечера абхазской культуры в московском Центральном Доме работников искусств. Известная поэтесса Римма Казакова, профессор Павел Флоренский выступали в поддержку Абхазии на радио и телевидении.
"Казалось бы, неприступные стены информационной крепости нам помогали брать наши друзья — российские журналисты, актеры, писатели, общественные деятели, — говорит Татьяна Гулиа. – Хотя были указания "сверху" — не помогать! Но нам шли на помощь. И мы выиграли – мир узнал правду о войне в Абхазии".
Надо сказать, что работники пресс-центра не только рассылали сводки, но и занимались размещением раненых и гуманитарной помощью. По очереди мыли в офисе полы, готовили нехитрые обеды, поскольку многие сутками не уходили с работы.
"Денег мы никаких не получали, работали на победу", — говорит Татьяна Гулиа.
Ночная погоня
Белла Кур-Оглы в 1992 году работала на Абхазском радио. Летом приехала в отпуск в Москву. И тут началась война. И, как выяснилось, в Москве, почти за две тысячи километров от фронта, принести пользу родной республике было можно. Более того, помощь необходима была, как воздух.
"Мы не спали, — вспоминает Белла Кур-Оглы. — Мы забывали, что такое день, что такое ночь. Потому что здесь – ночь, а в Америке – день. И для того, чтобы вести диалог с американскими СМИ, мы не спали по ночам. С нами в круглосуточном режиме работали девушки-переводчицы. На лету переводили нашу информацию на английский, на немецкий".
Громкой акцией стал срыв пресс-конференции руководства "Абхазской автономии" в изгнании. Пресс-конференция проходила в грузинском посольстве. И Белла Кур-Оглы вместе с представительницей "Красного креста" Галиной Козаевой (осетинкой по национальности, свидетельницей противостояния в Цхинвале) отправились на вылазку – в самом буквальном смысле — на территорию неприятеля.
"Мы обладали всей полнотой информации, — вспоминает Белла. – И в какой-то момент – в два голоса – перебили выступавшего представителя Грузии. Мы сорвали так пресс-конференцию, и посол Грузии вынужден был, чтобы элементарно закрыть нам рты, обеих взять нас под ручки и повести к себе в кабинет. Это было сделано очень дипломатично. В конце концов, есть протокол, этикет поведения. Какой бы тебе это враг не был, ты находишься в учреждении, где ты должен соблюдать какие-то элементарные правила".
Но настоящей победой стало то, что все присутствующие журналисты перестали слушать грузинскую сторону, обратили внимание на информацию из Абхазии. Естественно, в грузинское посольство "хулиганок" пускать перестали. Но дело было сделано – мир узнал о существовании альтернативных источников информации о войне.
"У нас по огромной кипе бумаг у каждой в сумке лежало, — вспоминает Белла. — Все было подписано Татьяной Гулиа, нашим пресс-секретарем. На каждой бумаге значилось: "Представительство Республики Абхазия в Российской Федерации. Телефон, факс". Все наши информации были короткими, чтобы человеку не надоедало там читать целую страницу. Каждая на 45 секунд чтения. Несколько строчек, короткие информации".
Но не стоит обольщаться хорошими манерами. Порой информационное противостояние переставало быть джентльменским и перерастало в настоящий триллер.
"В Москве я жила в общежитии, — вспоминает Белла. – И однажды меня предупредили: "Против тебя что-то готовится". Притом, предупредили грузины, с которыми я училась в одной школе. Поэтому я договорилась о том, чтобы переночевать у друзей – в поселке художников на "Соколе". Около часа ночи выхожу из метро и вижу, что меня преследуют трое парней. Хорошо, что в поселке художников я знала все тропинки и переулки, прибежала к друзьям, позвала их на помощь. Они скрутили моих преследователей-грузин и сдали их в милицию".
"У вас прекрасные дети!"
Хотя московские абхазы и называли представительство республики "пресс-центром", заботы его сотрудников касались не только распространения объективной информации. Фактически с первых дней войны представительство направляло раненых на лечение в российские госпитали и больницы.
"Сочинские медучреждения приняли на себя большую часть наших раненых, — вспоминает Белла Кур-Оглы. – Но были среди них и очень тяжелые. Их мы старались перевезти в Москву, в Санкт-Петербург, Ростов, Майкоп, Краснодар, Нальчик. Потом находили для раненых места в санаториях. Потому что не будешь же держать раненого в одном месте два-три месяца?"
И был поток беженцев. Их распределением во время войны также занималось представительство Республики Абхазия.
"У нас, в абхазских семьях, которые жили в Москве, даже в ванных стелили матрасы, — вспоминает Белла Кур-Оглы. — И кто-то из хозяев там спал. Очень много детей вывезли оттуда, как можно больше. Но детям надо получить еще и полноценное обучение! И мы записывали их в школы. Надо отдать должное московским школам, которые в 1992-1993 годах наших детей принимали вообще безоговорочно. Я лично ходила во многие школы, куда мы направляли детей. И когда я приходила, мне говорили: "Ну, что ж за дети у вас! Все они учатся хорошо!"
Правда, многие из детей, услышав гул вертолетов (а в Москве они пролетают часто), залезали под парты.
"Понимаете, насколько эти дети были испуганы? – говори Белла Кур-Оглы. — И вот этих детей перед московскими ровесниками ставили у доски и говорили: "Возьмите с них пример. Посмотрите, какое у них поведение!" Ни одной проблемы не было, чтобы какая-то школа не взяла ребенка".
Именно хорошее отношение – главный показатель победы в информационной войне. Когда на улице, во дворе, в школе – не плюют вам вслед, а наоборот – стремятся помочь. Декларировать можно что угодно, но факты, как говорил недоброй памяти Иосиф Сталин – упрямая вещь.
"Мы прошли через огонь, воду и медные трубы, — говорит Белла. — И Москва нам помогала! Я до сих пор каждому москвичу готова поклониться до земли. Спасибо тебе, Москва! За то, что ты нас в 1992-1993 годах не бросила, подала руку помощи".
