Сария Кварацхелия, Sputnik
История гудаутских телефонисток, которые сыграли большую роль в Отечественной войне народа Абхазии, мало кому известна. Но четырнадцать скромных и хрупких с виду женщин в тяжелый для страны момент самоотверженно встали на защиту Родины. Да, как они и признаются, оружия в руках не держали, однако вести, которые проходили через них, пронзали не хуже самого острого клинка. Но обо всем по порядку.
Война застала врасплох
"Когда началась война, в центральном узле связи я работала 20 лет, – начала свой рассказ первоклассная телефонистка Таис Пачалия – 14 августа 1992 года сдала смену и после тяжелого рабочего дня вернулась домой. Вдруг раздался звонок на домашнем телефоне. Звонит знакомый и в панике говорит: "Включай телевизор. Война началась!" — Сначала подумала, что он шутит. Что за война? Отвечаю ему: "О чем ты говоришь? Какая война?" — И все же включаю телевизор – голос Владислава Григорьевича, который призывает к мобилизации. У меня шок, как в каком-то фильме".
В тот же день всех телефонисток позвали на работу. Отказаться женщины не могли – были военнообязанными. Работа, как признаются они сейчас, была не из легких. Каждый день с перерывом всего на два часа сидели за коммутатором.
"Около десяти штабов, по три человека в смене должно было быть, но в целом нас во время войны оказалось 14 человек: Таис Пачалия, Сусанна Гицба, Фита Тарба, Белла Бения, Аза Джения, Самара Чачибая, Лили Ахба, Люся Камлия, Анжела Исаханян и другие. По четыре-пять дней не попадали домой, не видели детей, а дети были практически у всех", – отметила телефонистка Диана Квадзба.
Звонки в гудаутский узел связи, во время войны ставший центральным, поступали со всего мира. Звонили руководители различных стран, родственники добровольцев или же сами добровольцы.
"У нас была прямая связь с Владиславом Григорьевичем (председатель Верховного Совета Абхазии Владислав Григорьевич Ардзинба – ред.) В основном звонили ему, и мы соединяли главнокомандующего с другими. Нам звонили родственники добровольцев, которые узнавали, нет ли в списке погибших их сына, мужа или брата. Звонки поступали отовсюду. К нам приходили сами добровольцы, которые хотели позвонить домой. Практически всех их мы знали лично. Они заходили к нам, чтобы позвонить по телефону своим родственникам. Помню, как группа Гены Карданова босые, в крови пришли к нам – искали связь", – добавила Диана Квадзба.
Гудаутские телефонистки также принимали сводки с фронта. Вся информация о боях проходила через них.
"Кто погиб, кто ранен, раньше всех узнавали мы. Первое время были очень неутешительные сводки: каждый день умирали наши ребята, грузины захватили Сухум, Гагру… Владислав Григорьевич в отчаянии, не зная, что делать, чтобы спасти хоть какие-то жизни начинает выходить на связь с Шеварднадзе. А Шеварднадзе с ним не связывается, потому что они уже Сухум взяли, Гагру взяли и думают, что близок час, когда всю Абхазию возьмут. Грузинский лидер спокоен", – констатировала Пачалия.
Но уже после освобождения Гагры ситуация кардинально изменилась. И, по словам Таис Пачалия, телефонного разговора просил уже не Ардзинба, а Шеварднадзе.
"Когда наши братья с Северного Кавказа, Турции, России встали с нами рядом, мы и воспряли духом. К тому времени у нас уже и оружие появилось. А после освобождения Гагры Шеварднадзе стал выходить на связь с Владиславом Ардзинба. Но Владислав Григорьевич поступал так же, как Шеварднадзе. Говорил нам: "Скажите ему, что меня нет, что я на совещании. Отвечайте так же, как и он нам отвечал", – процитировала телефонистка.
Уйти нельзя остаться
"Когда военные самолеты над Гудаутой пролетали, информацию мы узнали за несколько минут. И все девушки испугались, вышли из здания. Но я осталась за коммутатором. Первые мысли, которые тогда пришли мне в голову – я военнообязанная, я не могу бросить коммутатор, – поделилась воспоминаниями Пачалия. – Но я четко услышала звук, похожий на работу мотора самолета и через пару секунд сильный грохот. Где-то упала бомба. Сначала подумала, что бомбу сбросили на наше здание. Но снаряды упали немного дальше от нашего здания, где-то в районе Киараза. Но настолько было слышно. И сразу Владислав Григорьевич начинает просить соединить с тем-то и с тем-то. Но никто не сидит на своих местах. Осуждать не стоит. Было страшно. Владислав Григорьевич смог связаться только со мной. И говорит он мне: "Вот видите, седьмая (позывной Таис Пачалия), мы с вами свои посты не оставили".
Владислав Ардзинба, как признались женщины, высоко ценил их работу. И после войны на первом собрании с главами районов председатель Верховного Совета республики отметил заслуги телефонисток в тяжелый военный период.
"Он сказал: "Если бы не телефонистки, мы войну, наверное, не смогли бы выиграть. Выдать всем девушкам денежную премию и представить к награде". — Денежную премию, как приказал Ардзинба, нам выдали, но к награде так и не представили", – с сожалением отметила Пачалия.
Дорогая плата
Когда началась война, женщинам пришлось забыть о семье. Самым тяжелым, как они признались, была разлука с детьми.
"Война началась, я вышла на работу, супруг ушел на фронт, а ребенка смотреть было некому. Я оставила его в деревне у дедушки и бабушки. Очень скучала без ребенка", – призналась Диана Квадзба.
Больше всего Диана боялась того, что сын ее забудет. Но бросить коммутатор не могла.
"Помню, нам сообщили, что бомбят Афон. У меня тут же началась паника. Думаю, если добрались до Афона, то доберутся и до моего ребенка. Я бросила свой коммутатор и рванулась домой, к ребенку. Думаю, ничего, если даже убьют меня, главное – спасти его, – сквозь смех и слезы поделилась воспоминанием Диана. – На лестничной площадке встречаю начальника, который спрашивает, что случилось. Отвечаю ему: "Как что случилось, вражеские снаряды добрались до Афона, доберутся и до Бармыша, где находится мой сын. Хоть пешком пойду в деревню, но спасу своего ребенка". — Но начальник меня успокоил, сказал, что это неправда. Немного спустя я вернулась к своему коммутатору".
Другая телефонистка Самара Чачибая сама не стала рассказывать свою историю. Слишком тяжело. Но о ней мы узнали из рассказа подруги.
"У Самары было двое детей. Когда началась война, некому было смотреть их. И тогда Самара решила отправить их на корабле в Сочи. Мы с ней вместе посадили детей в корабль. Дети просили: "Мама, не оставляй нас", — но что мы могли поделать? Со слезами вернулись на работу. Целых три месяца они продержались в Краснодаре без мамы. Но когда уже дети не смогли без мамы, их отправили обратно в Абхазию. Здесь Самара даже вдоволь не смогла наглядеться на своего ребенка… Сын умер по неосторожности во дворе во время игры", – рассказала Диана Квадзба.
После войны телефонистки проработали еще несколько лет. А затем их отправили на пенсию. Пенсия телефонисток составляет 500 рублей в месяц.