Казалось бы, налицо прямая зависимость: сокращение производства в Китае на 40-60 процентов по ряду отраслей промышленности и резкое уменьшение экспорта, падение потребления Китаем – "мировой фабрикой" и крупнейшим импортером энергопродуктов, карантин и "работа на дому" в десятках крупнейших стран мира и, как следствие, по принципу домино, падение цен на нефть. Однако, кажется, эпидемия лишь стимулировала то, что готовилось давно, пишет колумнист РИА Новости Алексей Маслов.
Цены на нефть и прежде резко рушились – в связи с критическими, по сути, военными событиями: 17 января 1991-го нефть упала на фоне войны в Персидском заливе на 34,8% (весь период затяжного падения длился с октября 1990-го по февраль 1991 года), падали цены в сентябре – ноябре 2001 года на фоне террористических атак в США.
На этот раз падение происходит в мирных условиях и связано с выходом России из соглашения ОПЕК+ – и все это говорит о том, что падение активно стимулировалось сторонними силами, было вполне "рукотворным" и никак не связано с влиянием коронавируса или обычными экономическими факторами.
В этой ситуации есть и победители, и проигравшие. Важный вопрос заключается в том, насколько колебание нефтяных цен затронет российских партнеров по нефтегазовому сектору, прежде всего Китай. Российско-китайское нефтяное и газовое сотрудничество в известной степени защищено долгосрочными контрактами, но при форс-мажорных обстоятельствах, каковым, безусловно, является пандемия вируса, многие нефтегазовые сделки могут быть пересмотрены, например, в части того, что Китай будет выбирать меньше нефти и газа, а это отразится и на российских нефтяных доходах.
США долгосрочное падение цен на нефть невыгодно, так как это обрушит добычу сланцевой нефти, которая стоит около 40 долларов. Нынешние цены также невыгодны и Саудовской Аравии, бюджет которой строится на цене нефти от 65 долларов.
Зато заметно выигрывают Китай и многие другие страны Азии, которые получают возможность закупать нефть по значительно более низкой цене и тем самым заметно облегчить восстановление своей экономики.
Обычно падение цен на нефть стимулировало экономический рост азиатских стран, и на этот раз оно также позволит правительствам начать фискальные меры стимулирования. Однако в нынешних условиях преимущества дешевой нефти могут быть куда более умеренными, учитывая ослабленный коронавирусом потребительский спрос.
Очевидно также, что падение цен на нефть окажет давление на бюджеты Малайзии и Индонезии, двух стран – экспортеров нефти в Азиатском регионе, и ограничит их возможности для включения финансовых стимулов оживления экономики.
Есть и другая сторона вопроса. Падение цен на нефть делает практически невыгодной всякую альтернативную энергетику, в том числе и использование энергии ветра и солнца. И именно этот вопрос очень существенен для Китая.
Альтернативные источники энергии в последние годы рассматривались Китаем как способ не только создания новой "чистой" экономики, но и обеспечения безопасности в области энергетики, "отвязки" от крупнейших экспортеров нефти и газа. В принципе рост использования возобновляемых источников энергии во всем мире до настоящего момента только повышал влияние Китая, который, настаивая на увеличении использования возобновляемых источников энергии, подрывал влияние крупных экспортеров нефти. Судя по всему, несмотря на огромные капиталовложения, в ближайшее время Китаю этого сделать не удастся.
КНР является крупнейшим в мире производителем и экспортером солнечных батарей, ветряных турбин, аккумуляторов и электрических транспортных средств. Тринадцатый пятилетний план Китая (2016-2020 годы) в области электроэнергии нацелен на повышение доли неископаемого топлива в общем объеме производства электроэнергии с 35 до 39 процентов к 2020 году. Национальное управление Китая по энергетике и Национальная комиссия по развитию и реформам планировали вложить более 360 миллиардов долларов в разработку возобновляемых источников энергии и создание 13 миллионов рабочих мест в этом секторе к 2020 году (для сравнения: в США в этом секторе задействовано около 800 тысяч сотрудников).
Еще чуть более года назад в рассуждениях об альтернативных источниках энергии присутствовала немалая доля позитивного романтизма. В докладе "Новый мир: геополитика трансформации энергии", представленном в январе 2019 года, утверждалось, что геополитические и социально-экономические последствия быстрого роста возобновляемых источников энергии могут быть столь же глубокими, как при переходе к использованию ископаемого топлива два века назад.
Предрекавшиеся изменения включали в себя появление новых энергетических лидеров по всему миру, изменение структуры торговли и развития новых энергетических альянсов; нестабильность в "углеводородных" странах и прочее. Китай, предполагалось, выиграет от трансформации своей энергетики и с точки зрения энергетической безопасности, ибо уже занимает лидирующие позиции не только в производстве, но и в инновациях и внедрении технологий использования возобновляемых источников энергии: на инвестиции в возобновляемые источники энергии со стороны Китая в 2017 году приходилось более 45 процентов мирового объема инвестиций.
В настоящее время Европа, Китай и Япония сильно зависят от импорта ископаемого топлива, но по мере роста доли возобновляемых источников энергии их энергетическая независимость могла бы вырасти. Япония является наиболее зависимой страной: ее чистый импорт ископаемого топлива составляет пять процентов ВВП. Южная Азия тратит более трех процентов своего ВВП на импорт ископаемых видов топлива. Теоретически страны, которые переходят с импортируемых ископаемых видов топлива на возобновляемые источники энергии, производимые внутри страны, должны значительно улучшить свой торговый баланс.
Последние несколько лет Китай активно рвался к новым источникам энергии. На начало 2017 года четыре из пяти крупнейших в мире сделок в мире по возобновляемым источникам энергии были совершены китайскими компаниями, Китай владеет пятью из шести крупнейших солнечных модулей для производственных компаний и крупнейшим в мире производством ветряных турбин.
Ведущие технологические компании Китая, прежде всего компании хранения и обработки данных, уже давно начали переход на возобновляемые источники энергии.
Китай стремился перейти на альтернативные источники и по другой причине – борьба с загрязнениями окружающей среды. RAND Corporation на основе анализа сделала вывод, что стоимость борьбы с загрязнениями воздуха в 2012 году в Китае составила 535 миллиардов долларов, или 6,5% от ВВП, прежде всего из-за потери в производительности труда.
При этом, хотя Китай является крупнейшим рынком альтернативной энергетики в мире, в 2018 году энергия ветра составила лишь 5,2%, солнечная – 2,5% от общенационального производства электроэнергии. Проблемы с возобновляемой энергетикой начались у Китая одновременно с началом американо-китайского торгового противостояния в середине 2018 года. Само развертывание огромных полей батарей, которые генерируют солнечную энергию, оказалось весьма дорогим делом. Началось свертывание субсидий для поддержки ветровой и солнечной энергетики, при этом центральное правительство резко нарастило финансовую поддержку того, что оно называет получением "новой энергии" – то есть добычу сланцевого газа и выделения метана из угля.
Таким образом, парадокс нынешней ситуации состоит в следующем. Китай как никакая другая страна нуждается в низких ценах на традиционные энергоносители. Весь мир ожидает восстановления именно китайской экономики, при этом доверие к Китаю после быстрой внутренней победы над коронавирусом постепенно возвращается. Многие связывают восстановление всей мировой экономики именно с перезапуском китайской промышленности и ростом китайского потребления, а при прежних ценах на нефть это сделать было бы очень сложно и дорого.
Но дальнейший – пускай долгий и болезненный – переход на альтернативную энергетику, который постепенно вывел бы Китай хотя бы частично из-под нефтегазовой зависимости, надолго похоронен. Китаю придется вернуться к старым моделям.
Впрочем, новая цена на нефть очень устраивает Китай. Он получает огромный бонус, который и позволит ему "перезапуститься" с минимальными потерями.
В целом на первую половину 2020 года, очевидно, придется резкое падение корпоративных прибылей по всему миру, а затем начнется резкий отскок как форма восстановления экономики. Это может сделать перспективы роста глобальной прибыли на 2020-й умеренно негативными. И на этом фоне азиатские рынки, которые являются основными бенефициарами дешевой энергии, окажутся значительно более устойчивыми и успешными, чем рынки стран – экспортеров нефти.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции