Семья Гельмута Пробста перебралась в СССР еще в 40-х годах прошлого века, после того как разбомбили их родной Бохум. Однако здесь они почти на десять лет, сами того не подозревая, обрекли себя на лагерь, который находился в Республике Марий-Эл.
Позже, после смерти вождя народов Иосифа Сталина, немцы стали равноправными гражданами многонационального Советского Союза. После лагеря они перебрались в Абхазию. Здесь они обосновались в селе Лыхны.
Сария Кварацхелия, Sputnik
Гельмут Пробст – невысокого роста седоволосый мужчина с голубыми глазами и тонкими чертами лица. Именно эти черты выдают этническую принадлежность человека, который воспитан в духе апсуара и живет по абхазским традициям.
- Бзиала шаабеит (добро пожаловать – прим.), - приглашает Гельмут в апацху (традиционная абхазская постройка – прим.), которую он сам же построил.
Беседу с гостями Гельмут заводит за хлебом-солью – так принято в абхазских семьях, объясняет он.
"Добровольный" лагерь
Гельмут Пробст родился в немецком городе Бохум в 1945 году. Его отец Людвиг Пробст был офицером армии Вермахта. Во время захвата Польши в 1939 году он потерял ногу, после чего его комиссовали. Перед окончанием войны Людвиг умер от гангрены. А мать Гельмута осталась одна с пятью детьми.
Родной Бохум в 1945-м был разбомблен авиацией стран-союзников. И жить там было невозможно.
"Выйдешь на улицу – ничего нет, чистое поле, только где-то торчит труба. Встал вопрос, как жить дальше в землянке, зима-то приближается", – начинает свой рассказ Пробст.
Мать Гельмута захотела уехать в Америку вместе с соседкой. А бабушка – в Россию, где жили трое ее сыновей. Но на тот момент она не знала, что еще в 1939 году двое из них попали под сталинские репрессии и были расстреляны. Только один из них, которого также звали Гельмутом, остался в живых.
В итоге выбор пал в пользу СССР, где были родственники. Но, только покинув родину, Пробсты поняли, что обрекли себя на добровольный лагерь.
"Приехали в Россию. Только в Польшу заехали, поезд остановили, нас загнали в товарные вагоны, заколотили двери и отправили дальше. Ехали три недели. Привезли нас в Марий-Эл. Снег выше головы. Нас загнали в бараки, так мы попали в лагерь. Мы работали на лесоповале", – вспоминает он.
Из той поры у Гельмута сохранилась фотография, которая была сделана в день похорон бабушки.
"Я стою у гроба бабушки, такой худощавый, тонкие руки и ноги, большая голова. Словом, рахит. От нехватки витаминов болел рахитом. Там 12 месяцев в году зима, никаких витаминов", – отмечает он.
Конфеты он попробовал только в пять лет, когда его дядя Гельмут отправил посылку вместе с валенками и конфетами.
"Когда мы находились в лагере, объявился папин брат Гельмут. Он прислал нам посылку. Открыли – там валенки лежат. О, богатство. Все там в лаптях ходили. А тут валенки. Я уже не помню, кому они достались. Но конфеты попробовали все. Где мы видели конфеты? Мы конфеты кушали, а обертку не выбрасывали, еще долго нюхали, вдыхали запах конфет. После этого моя мама говорила так: "Неужели когда-нибудь настанет время, когда я смогу насытиться белым хлебом?" В лагерях не было белого хлеба. Там нас кормили хлебом, который делали из отрубей, возьмешь в руки – залипает", - добавляет он.
Гельмут с детства был приучен к труду. В шесть лет он уже работал на чулочном заводе и зарабатывал на пайки.
Смерть вождя
Оказаться на свободе Пробсты смогли лишь почти десять лет спустя, после смерти Сталина.
"Когда Сталин сдох, нас построили на плацу. Пришел кошмарный комендант Волков. К нам он тогда впервые обратились со словом "товарищи". До этого он нам говорил: "Немцы, фашисты, здесь ваша могила". А сразу после смерти Сталина он обратился к нам: "Товарищи немцы, вы отныне свободные граждане Советского Союза, можете ехать, куда хотите, только на родину не можете ехать". Женщины стали навзрыд плакать, а мужики едва ли сдерживать слезы. Уф, тяжело рассказывать", – прячет слезы Гельмут.
Так Пробсты оказались на свободе. В 1954 году они с большим немецким сундуком, пилой и двумя топорами отправились в Абхазию, где на тот момент уже успел обосноваться брат мамы, которого звали Артур.
"Дядя еще до войны жил в Ростове. В 1939-м его хотели арестовать, но кто-то ему сообщил: "Артур, за тобой идут". Дядя выпрыгнул в окно и скрылся. Чуть позже он переехал в Абхазию, сначала в Баклановке (ныне село Аацы – прим.) в школе преподавал немецкий язык, затем перебрался в Лыхны. Вот мы и приехали к нему", – вспоминает Гельмут.
Старшие Пробсты устроились на работу на Лыхненской чайной фабрике, а дети пошли в школу.
В Лыхны Гельмут воспитывался в абхазском духе. По его словам, по-другому и быть не могло – все друзья абхазы. Неудивительно и то, что он в свое время занялся конным спортом, который в Абхазии считается традиционным.
"Зачем жить, если нет аламыса и апату (совести и чести – прим.)? – задается он вопросом. – Где вырастаешь, там и набираешься. Мне повезло, что я рос в Абхазии".
Семейная драма
После окончания школы Гельмут поступил на медицинский факультет в Ленинграде. Однако долго там продержаться он не смог. Денег не хватало – от семьи не было никакой помощи. Студенту приходилось подрабатывать грузчиком на товарной станции. Но совмещать работу и учебу было сложно. На лекциях Гельмут попросту отсыпался. Вскоре пришлось бросить учебу.
К тому моменту он успел жениться на девушке из Лыхны по имени Зоя. Более восьми лет Гельмут и Зоя жили в Ленинграде, затем они вернулись в Лыхны.
У Пробстов родилось четыре сына. Семейную традицию не стали нарушать. Мальчикам достались такие же имена, как и предков: Гельмут, Людвиг, Вилли и Оскар.
Гельмут и Зоя также воспитывали племянника, который потерял отца.
В семье Пробстов произошло немало трагедий. Старший сын Гельмута случайно застрелил своего брата.
"Мальчикам было по пять-шесть лет, когда это произошло. Они пошли к дедушке и бабушке с маминой стороны. А там, в комнате, стояло заряженное ружье. Они игрались, и старший выстрелил в младшего. Я тогда с фабрики шел домой на обед. Я услышал выстрел, побежал к теще. Подхожу – теща держит ребенка на руках бездыханное тело, а старший сын ходит и бьет себя по бокам. И все. Я жить не хотел после этого", – делится он жуткой историей.
На этом беды Пробстов не закончились. В 1992-м началась Отечественная война народа Абхазии. Сыновья Гельмута и племянник отправились на фронт. Во время наступления племянник погиб.
"Он с четырех лет у нас воспитывался. Мою жену называл мамой. Я его женил, у него родилась девочка. Когда началась война, он пошел на фронт и погиб во время наступления. Я его похоронил здесь, на приусадебном участке. Однажды ночью жена пропала, не могу найти ее. Зову: "Зоя" - не отвечает. Смотрю, на могиле она сидит. Подхожу, дергаю за плечи, она на меня посмотрела отрешенным взглядом. Жена моя на этой почве помешалась", – добавляет он.
Возвращение на Родину
Гельмут всего один раз ездил на историческую родину. Перед войной он отправился в Германию, чтобы навестить могилу отца. Родственники сразу же стали агитировать, чтобы он вернулся на историческую родину.
"Они говорят, давай приезжай, тебе дают подъемные деньги – на каждого члена семьи 15 тысяч марок. Посчитали – получается 120 тысяч марок. Тогда в Германии можно было купить дом за 102 тысячи марки. Мы приезжали бы туда – автоматически покупали дом и жили бы там. Ты бы сегодня меня не встретила, но началась война", – рассказывает он.
Переехать на родину Гельмут уже и не мечтает. Но хотел бы получать немецкую пенсию – абхазская и российская не такие уж и внушительные – всего восемь тысяч в месяц. А с больной женой этого, как признается Пробст, недостаточно.
Несколько лет назад он поехал в Москву, чтобы в посольстве Германии оформить документы на получение гражданства. Однако он не смог довести дело до конца – надолго задерживаться в столице России не смог, а поехать снова так и не получилось.
Детская мечта
Сегодня в селе Лыхны осталась всего пара немецких семей. Старший сын Гельмута, которого также по традиции зовут Гельмут, живет в селе Лыхны недалеко от родительского дома. У Гельмута-младшего четверо детей – Лили, Эрна, Эрика и Людвиг.
Гельмут-младший в Германию не стремится, а вот его дети, хоть никогда и не были на исторической родине, мечтают туда поехать. Эрна ради этой цели даже начала учить немецкий. На занятия она ходит к своему деду.
"Только начала учить язык. Для меня он несложный. Возможно, гены о себе дают знать. Мне очень хотелось бы поехать в Германию и там обосноваться", – добавляет Эрна.