Сегодня, когда коронавирус ежедневно убивает больше двух тысяч американцев, политические противники президента Трампа валят всю вину за происходящее на него. Он, мол, развалил здравоохранение, не смог обеспечить население койко-местами, не оценил вовремя опасность COVID-19, пишет Виктория Никифорова для РИА Новости.
Однако на самом деле развал американской медицины — в ее массовом, предназначенном для широких слоев населения изводе — начался еще в конце 90-х. Дональд Трамп как раз и пытался его притормозить. Он, например, развязал открытую войну против американской "Биг Фармы". Однако победить в ней было практически невозможно.
Одной из главных проблем американского здравоохранения многие годы была цена на лекарства. Вернее, ее неуклонный рост, обусловленный исключительно алчностью производителей.
В 2015 году мировая пресса на все лады склоняла Мартина Шкрели. Ушлый фармацевт купил права на популярное лекарство от ВИЧ и моментально поднял цену на таблетку: вместо 13,5 доллара она стала стоить 750. Шкрели назвали самым ненавистным человеком года, но это не помогло, цену на препарат он так и не снизил.
На самом деле ничего уникального тут не было. Все американские фармкомпании в последние годы ударными темпами повышали цены на лекарства, просто делали это втихомолку, стараясь избегать скандалов. Например, известная корпорация Novartis в 2003 году выпустила препарат от рака. С тех пор его цена взлетела в 22 раза. Сегодня годовой курс лечения им стоит 123 тысячи долларов.
Фантастических прибылей добиваются производители орфанных лекарств, предназначенных для лечения редких болезней. Цена за годовой курс там обретается в районе полумиллиона долларов.
Только за шесть месяцев 2019 года в 8,8 раза вздорожал легендарный "Прозак" — лекарство для хорошего настроения.
Особенно жутко выглядит рост цен на жизненно необходимые препараты. Доза банального инсулина с 2009 по 2019-й подорожала в три раза — с 90 до 330 долларов. Медстраховка покрывает стоимость инсулина, но почти у двух миллионов диабетиков никакой медстраховки нет.
Тридцатишестилетняя Лора Марстон рассказала год назад журналистам BBC, как после закрытия фирмы, в которой она работала, она осталась без страховки. "Я тратила 2 880 долларов в месяц, просто чтобы остаться в живых," – говорит она. Пока она не нашла работу, Марстон пришлось продать свою квартиру, мебель, машину, потратить все пенсионные накопления – и все это только, чтобы покупать жизненно необходимое лекарство.
Отчаявшиеся люди пытаются растягивать одну дозу инсулина на несколько приемов. Часто это приводит к летальному исходу. Так погиб в 2017 году 26-летний Алек Смит — спустя лишь месяц после того, как закончилась его медстраховка. Смит работал полный рабочий день, но у него все равно не было тысячи долларов в месяц на инсулин.
Дороговизна антибиотиков привела к тому, что американцы стали закупать ветеринарные препараты. Популярностью пользуется, например, пенициллин для аквариумных рыбок. А что поделать, если "человеческий" флакон суспензии популярного антибиотика, произведенного еще в 1950-е годы, стоит от 2 400 до 2 800 долларов?
Забавно, кстати, при этом, что статистика словно не замечает рекордного роста цен на лекарства, как не замечает она и рекордного вздорожания недвижимости. Официальный уровень инфляции в США по-прежнему колеблется где-то в районе полутора процентов, что, конечно, не имеет никакого отношения к реальности.
Ситуация с недоступностью лекарств, сложившаяся в США, абсолютно уникальна. Дело тут не только в цене лекарств, но и в том, что местные фармкомпании полностью монополизировали рынок и перекрыли американцам любую законную возможность купить нужные таблетки по вменяемой цене.
Местный рынок наглухо закрыт от дешевых импортных дженериков. Граждане могут ввезти небольшое количество лекарства из-за границы, только если у них есть рецепт от врача на него. Купить препарат в аптеке без рецепта невозможно. Покупать лекарства на иностранных интернет-сайтах или в соцсетях, с рук — запрещено.
То есть человек без страховки — а это, на минуточку, сорок миллионов американцев, — заболев, попадает в кафкианскую ситуацию. В аптеке он не может купить ничего, кроме парацетамола. Чтобы приобрести тот же антибиотик, ему нужен рецепт от врача. Чтобы попасть к врачу без страховки, нужно заплатить много денег. А денег у него нет, иначе он купил бы себе страховку.
Впрочем, и страховка зачастую покрывает лишь часть стоимости препарата. Поэтому треть американских пациентов старается вообще не покупать рецептурные препараты.
Лекарственным кризисом американцы обязаны невидимой руке рынка. Эта рука регулярно обчищает их карманы без малейшего вмешательства государства. В стране попросту нет госструктуры, которая могла бы отрегулировать цены на препараты.
Единственным федеральным органом, который должен, по идее, контролировать производство лекарств в США, является Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов (Food and Drug Administration). Но фармкомпании успешно порешали вопрос с FDA: по какому-то странному совпадению, его руководителями постоянно становятся люди, всю свою жизнь проработавшие в крупнейших фармкомпаниях.
Однако даже у FDA нет права контролировать цены на лекарства. В этом году расследованием деятельности фармкомпаний вынуждены были заняться в конгрессе США, настолько очевидна была несправедливость, царящая на рынке.
Впрочем, расследование ведется без особого усердия. Американские критики "Биг Фармы" утверждают, что представители индустрии тратят сотни миллионов долларов ежегодно на подкуп политиков, продвижение своих кандидатов и лоббирование своих интересов. Причем продвигают их интересы представители обеих руководящих партий — и Демократической, и Республиканской.
Только два политика пытались как-то бороться с засильем фармкомпаний. Это демократ Берни Сандерс и республиканец Дональд Трамп. Оба оказались изгоями, причем для своих же однопартийцев. Вероятно, какие-то бизнес-интересы действительно связывают политический истеблишмент и фармацевтов.
По слухам, в совете директоров каждого крупного СМИ заседает как минимум один представитель крупного фармконцерна. Поэтому журналисты вынуждены закрывать глаза на все проделки фармацевтов. Возможно, это всего лишь слухи, но разоблачительных материалов о "Биг Фарме" в крупных американских изданиях в последние годы действительно не появлялось. Хотя ситуация уже дошла до точки кипения.
Как бы там ни было в реальности, но рядовые американцы на сегодня практически лишены доступа к жизненно необходимым лекарствам. Эту коррумпированную систему попытался сломать президент Трамп. Его четыре, без преувеличения, исторических указа разрешили аптекам закупать относительно дешевые канадские дженерики, ограничили цену на инсулин, обязали Medicare закупать лекарства у производителей по той же цене, что в зарубежных развитых странах, запретили откаты при закупках лекарств.
Указы были подписаны в июле и вызвали праведное негодование фармкомпаний. В ноябре многочисленные махинации на выборах привели к тому, что Трамп оказался в шаге от проигрыша. В этом он винит как раз фармпроизводителей, вложивших миллионы в его поражение. В декабре фармпроизводители подали в суд на администрацию президента из-за июльских указов. С большой вероятностью они его выиграют.
Теперь, если Трамп все-таки уйдет, американцев уже ничто не спасет — лекарства в стране окончательно станут предметом роскоши. Что уж говорить про вакцину от коронавируса?
Неудивительно, что власти США наотрез отказались от "Спутника V", предложенного Россией. Местным фармкомпаниям, разрабатывавшим свои вакцины на деньги американских налогоплательщиков, нужно теперь вынудить налогоплательщиков покупать "только отечественное". Сколько эта вакцина будет стоить, пока неизвестно. Известно лишь, что у властей США нет ни возможности, ни желания как-то на эту цену повлиять.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.