Осип Брик широким массам скорее известен благодаря его браку с музой авангарда, возлюбленной Владимира Маяковского, Лилей Брик. До поры до времени и со мной было так. Несколько лет назад, когда проходила русскую литературу ХХ века, впервые услышала о любовной истории Лили Брик и Владимира Маяковского, тогда же узнала о том, что Лиля была замужем за Осипом Бриком, но это не мешало ей жить вместе с любовником. Точнее Маяковскому не мешало жить под одной крышей вместе с супружеской парой.
Причем Осип Брик не ревновал свою жену, напротив, с уважением относился к третьему и даже помог ему опубликовать поэму "Облако в штанах".
Отношения Бриков и Маяковского были более чем странные, но не будем забывать, что в Серебряном веке любовные треугольники были в норме у писательской среды.
И вот после ошеломляющей истории личной жизни Осипа Брика мне пришлось надолго забыть о нем. Но потом опять случайно вспомнить. Во время одной лекции я услышала напрочь забытое имя. А упоминалось оно в связи с русскими формалистами, которые тесно связаны с нарратологией – новым явлением в литературоведении второй половины ХХ века.
Осип Брик был одним из организаторов ОПОЯЗа (Общество по изучению поэтического языка) – научное объединение формалистов и одно из главных движений русского авангарда, существовавшее с 1916 по 1925 годы.
Рождению формальной школы в России способствовала эпоха Серебряного века, которая реабилитировала эстетические категории и обособила литературные поля, то есть отделила его от политической и социальной сфер.
Формалисты вообще не любили говорить о себе, но одно бесспорно – слово для них, как и для очень многих теоретиков литературы ХХ века, становится очень важным моментом в понимании литературы.
Как отмечал писатель и теоретик авангарда Илья Зданевич в докладе – объяснений французам, что значит для русских слово, "когда Маринетти только намеревался начать пропаганду так называемых "освобожденных слов" и "неподконтрольного воображения", в России уже пользовались сдвигом и окончательно разрушили синтаксис языка".
Шкловский, Эйхенбаум, Брик
В начале века Виктор Шкловский пишет манифест ОПОЯЗа "Искусство как прием", который становится одним из наиболее знаковых и знаменитых работ не только в творчестве автора, но и в истории ОПОЯЗа. В ней Шкловский впервые сформулировал ключевые для русского формализма понятия – прием, остранение и автоматизация.
Другой представитель ОПОЯЗа Борис Эйхенбаум пишет "Как сделана "Шинель" Гоголя". Статья становится одной из самых значительных документов Общества по изучению поэтического языка, она заняла место наряду с работами Проппа и Виноградова, которые стояли у истоков современной теории повествования. Эйхенбаум затрагивает проблемы взаимоотношения между литературным текстом, авторским сознанием и реальностью.
Хоть имя Осипа Брика сегодня не такое популярное, как имена Шкловского и Эйхенбаума, но его "Звуковые повторы" и "О ритмико-синтаксических фигурах", в которых литературовед развивает точку зрения динамического ритма, то есть ритма движения, отличного от архитектоники, открыли новую страницу в исследовании поэтического языка.
И это не последний вклад Брика в литературоведение. Он был издателем альманаха общества "Сборники по теории поэтического языка". Но стоит отметить, что работы Брика не развиваются наряду с работами других членов общества, а в начале 1919 года после его переезда в Москву он еще больше отдаляется от ОПОЯЗа. Затем он приходит в ЛЕФ как изгнанный формалист, сочувствующий остаткам футуризма, негласно позиционировавшего себя в ЛЕФе в качестве "конструктивиста-производственника".
С конца 1926 года Брик также активно работал в "Межрабпоме", возглавил сценарный отдел. А ОПОЯЗ свернул свою работу в 1925 году и, как это не печально, больше не возродился. На этой печальной ноте закончились мои скудные знания об обществе уже давно мертвых поэтов. Но несмотря на это, общество сделало невероятное в развитии повествовательного текста, благодаря чему сегодня даже такие дилетанты, как я, могут понимать или хотя бы попытаться понять романы "Улисс" Джойса или же "Школу для дураков" Саши Соколова и чувствовать себя хотя бы чуточку причастными к филологическому миру.