Беседу вела Лиана Эбжноу.
Sputnik
– Николай, как вы считаете, какова роль России в международных отношениях, как вы оцениваете позицию государства, какие существенные победы в международной повестке за последние годы вы обозначите?
– Сложно обозначить какую-то конкретную роль, мы вышли из времен, когда был биполярный мир, когда Советский Союз и Соединенные Штаты Америки конкурировали между собой. Мы уже вышли из эпохи однополярного мира, когда однозначно доминировали США, сейчас мы имеем дело с многополярным миром, и в каждой конкретной международной ситуации складывается разная конфигурация, в которой могут быть разные лидеры, либо индивидуальные, либо группа стран.
Россия в последние годы достигла достаточно весомых успехов в плане позиционирования себя как региональной державы, претендующей на свое независимое веское слово в международных делах. Понятно, что это определяется, с одной стороны, ее статусом как ядерной державы, достаточно успешным преобразованием Вооруженных сил, которые после кризисной ситуации в 90-х годах сейчас являются одними из самых современных в мире, что подтвердили военные действия в Сирии. Это также определяется достаточно жесткой позицией российской дипломатии в отстаивании национальных интересов.
В то же самое время говорить о том, что есть только успехи, нельзя, потому как на сегодняшний день мы можем констатировать, что устойчивых, влиятельных союзников у России на международной арене нет. Есть партнеры, с которыми отношения складываются не всегда стабильно. Говорят, что у России есть союзник в лице Белоруссии, но мы наблюдаем, что белорусский лидер до сих пор не признал ни Абхазию, ни Южную Осетию, хотя по идее, как союзник России, он должен был это сделать.
Иногда преувеличенно трактуется значение таких структур как ОДКБ, ШОС и других. На самом деле, Россия там играет значимую роль, но сказать однозначно, что она там управляет этими структурами в полной мере, тоже нельзя. Поэтому Россия сейчас находится в такой активной обороне, она сдерживает напор санкций, пытается сохранить те позиции, которые есть в своем регионе и показать, что она в отдельных случаях может претендовать на что-то большее, в случае как это было в Сирии, как сейчас происходит в Центральной Африканской Республике. Россия стремится если не во все страны Азии, Африки и Латинской Америки экспортировать свое влияние как Советский Союз, но по крайней мере точечно, там где есть серьезные, прежде всего экономические интересы, и это очень важно для сегодняшнего внешнеполитического курса.
– Вы говорите о нынешнем положении страны, а каков потенциал и ресурсы российского государства, и в чем основные сложности вы бы отметили?
– Здесь несколько проблем. Потенциал государства очень высок, прежде всего, потому что Россия обладает значительной территорией, которая содержит очень важные полезные ископаемые, стратегические возможности влиять на обстановку и в Европе, и в Азии. Сейчас мы можем говорить о том, что разворачивается активная борьба за Арктику, но для того чтобы быть успешным, нужно, чтобы некоторые исходные составляющие изменились.
Во-первых, все равно нужно в обозримой перспективе уходить от сырьевого характера экономики. То есть до той поры, пока мы (Россия - прим.) зависим от экспорта нефти и газа, мы уязвимые, в том числе и потому, что конъюнктура цен на эти энергоносители колеблется, в том числе потому что эти энергоносители, в конечном счете когда-то закончатся. Здесь нужна стратегия, нужно строить современную экономику, основанную на знаниях, инновациях, технологическом лидерстве. К сожалению, здесь встает вторая проблема, нам нужно серьезно реформировать систему науки и образования, которая должна не только сохранять свои кадры, но и давать современный продукт.
Еще один принципиальный момент, это неоднородность освоения территории, у России серьезные проблемы с развитием Восточной Сибири и Дальнего Востока, которые прежде всего связаны с недостаточной населенностью и недостаточным планирование того, что там может происходить. Здесь мы сталкиваемся и с угрозой китайской экспансии, и с тем, что те ресурсы, которые там имеются, мы не можем использовать в полной мере. Например, если мы хотим использовать нефтяные и газовые месторождения в Восточной Сибири, мы должны осуществить колоссальные финансовые и технологические инвестиции, а для этого на сегодня возможности нет. Поэтому, преодоление технологического отставания, реструктуризация экономики, формирование нового пространства знания – это принципиальные задачи, без решения которых Россия не сможет быть не только мировой державой но может утратить и свой региональный статус.
– 16 июня в Женеве состоится встреча Владимира Путина с Джо Байденом. Вы ожидаете каких-то решений в результате этой встречи, каких вопросов они могут касаться и насколько эта встреча может определить конкретную политику?
– Мне кажется, что каких-то супер прорывных решений ожидать не приходится, потому что они могут быть только в том случае, если Россия пойдет на какие-то уступки. Мы прекрасно помним времена Горбачева, Ельцина, когда каждая встреча преподносилась как прорыв, потому что Советский Союз и потом Россия вынуждены были уступать, ограничивать себя и в конечном итоге жертвовать национальными интересами. Естественно, Путин сейчас на это не пойдет, поэтому ожидать какого-то прорыва или успеха от сторон вряд ли следует.
Другое дело, что встреча назрела, потому что стороны в своей конфронтации подошли к очень опасной черте, потому что за их противостоянием многие важные проблемы, которые актуальны для обеих сторон, оказываются на периферии. Это и борьба с международным терроризмом, и экологическая обстановка, и развитие глобализации, потенциальные риски и угрозы. Мне кажется, что здесь есть какая-то попытка остановиться и зафиксировать текущую обстановку, чтобы потом сформировать пространство для развития отношений без постоянно нарастающей конфронтации.
Понятно, что конфронтация будет и во время этой встречи, но мне кажется, что то, что она состоится, - это уже ясный сигнал, что речь идет о том, чтобы постараться свести конфронтацию к контролируемым показателям, то есть без нарастания, которое может привести и к столкновениям, если не напрямую между Россией и США, то между странами Восточной Европы, которые поддерживают Америку.
– Предлагаю поговорить о российско-абхазских отношениях. Президент Абхазии Аслан Бжания в поздравительном адресе президенту России Владимиру Путину подчеркнул, что союзничество и стратегическое партнерство между странами имеют жизненно важное значение для республики и власти Абхазии намерены неукоснительно следовать двусторонним соглашениям. Какова на ваш взгляд динамика отношений в части реализации совместных проектов?
– Мне кажется, что динамика на сегодняшний день практически стремится к нулю, и причин тому несколько. С одной стороны, в условиях пандемии и постпандемийного периода, который начался, Россия в большей степени погружена в свои проблемы и в меньшей степени в развитие стратегических отношений с Абхазией, которой уделяется внимание, но это не приоритетный тренд в российской политической жизни.
Здесь очень важно оживить эту повестку, но здесь мы сталкиваемся с субъективными трудностями. По сути своей, Россия от идеи фактической поддержки Абхазии просто так, без каких-то преференций в свою сторону постепенно отказывается. Договор о военной поддержке обуславливает защищенность Абхазии от возможного конфликта с Грузией, по крайней мере, при нынешней российской власти. С другой стороны, Россия вряд ли захочет каких-то существенных инвестиций в экономику Абхазии в силу разных причин, в том числе ограниченных возможностей без встречных шагов.
Встречный шаг, который хочет Россия, очевиден, он связан с возможностями официального юридического закрепления статуса тех российских коммерческих проектов, которые будут реализовываться в Абхазии. Это вопрос очень сложный и болезненный для обеих сторон, и на сегодняшний день решение, которое удовлетворило бы обе стороны, мы не видим. Если можно что-то считать положительной динамикой, то это то, что будет вырабатываться путь к этому решению, но он нескорый, но считать, что без этого какие-то существенные инвестиции пойдут в Абхазию, крайне преждевременно.
Да, Россия выполняет те социальные обязательства, которые она взяла по отношению к населению Абхазии, сомнений в этой генеральной линии нет. Но ключевой вопрос, если мы хотим восстановления экономики Абхазии, то сделать это только за счет внутренних ресурсов невозможно, сделать ее современной тоже невозможно. Здесь нужна помощь со стороны главного стратегического партнера, а для этого нужно понимать, что эта помощь должна быть на каких-то паритетных началах. Очень важно, чтобы менталитет абхазской политической элиты перестроился и сложилось понимание того, что время, когда помогали и ничего не хотели взамен, однозначно закончилось. Нужно икать ту единственную дорогу, на которой можно сохранять и отстаивать абхазские национальные интересы, с другой стороны, идти вперед и пытаться сформировать новую экономическую реальность.
– На днях в Международном информационном агентстве Sputnik прошел видеомост Москва-Сухум-Цхинвал на тему роли России в становлении Абхазии и Южной Осетии. Посол России в Абхазии Алексей Двинянин отметил, что развитие отношений между странами на основе гармонизации законодательств двух государств позволит сблизить нормы и стандарты, существующие сегодня в Абхазии, с параметрами Евразийского экономического Союза. Каковы, на ваш взгляд, перспективы этого вопроса, в какие сроки это осуществимо, какие возможности открываются с одной стороны, а с другой, есть ли какие-то риски для абхазского государства?
– Здесь есть два возможных решения, первое – берется абхазское законодательство и полностью переписывается под российское. Тем более во многих аспектах правовые системы близки и осуществляется эффективная интеграция, но ясно, что возникнут политические вопросы, которые не позволят этому сценарию быстро реализоваться или по крайней мере вызовут жесткую реакцию в абхазском обществе. Этот путь явно не приемлем.
Вопрос в другом, в чем должна выражаться эта гармонизация законодательства? Если это касается только экономических процессов, это одно, если это касается скрытого намека на системную интеграцию, против которой, скажем, Южная Осетия не возражает, – это совсем другое. Одно дело вести такой обоюдный диалог с взаимными уступками в экономической сфере, другое дело - поступаться политическим и юридическим суверенитетом, на что абхазское общество и государство на сегодня пойти не готовы. Тут очень важно выбрать правильный тренд.
Другой момент, для того чтобы эффективно интегрироваться в евразийское пространство, нужно совершенно четко понимать, зачем и с какой целью мы туда интегрируемся, что мы можем предложить этому экономическому пространству. Если мы можем предложить только прекрасную природу и туристическую инфраструктуру, то мы будем в заведомо проигрышном положении, если собираемся предложить феерические проекты вроде разработки нефти, то это тоже очень опасный путь, на котором сиюминутный выигрыш может повлечь большие стратегические издержки. Прежде чем интегрироваться в евразийское пространство, нужно определиться с тем, что мы абхазы хотим делать со своим пространством.
Пока нет четкой перспективы, куда мы идем с точки зрения развития абхазской экономики и пока нет такого понимания, я думаю, очень опасно двигаться в плане интеграции, иначе это может быть началом пути к поглощению. Даже не идя на какие-то политические и иные уступки, связанные с юридическим суверенитетом, мы окажемся экономически настолько зависимы, что уже политические моменты не будут иметь никакого значения.
– Народная артистка России и Абхазии Хибла Герзмава удостоена Государственной премии России за выдающиеся достижения в области искусства и сегодня в День России президент Владимир Путин вручил награды в Кремле. Недавно также Народный поэт Абхазии Мушни Ласуриа стал лауреатом Патриаршей литературной премии. Как вы оцениваете развитие культурных отношений двух стран и каков их потенциал?
– Что касается культуры, то потенциал очень высокий, и он будет только развиваться. Мы можем четко констатировать, что с момента, как Абхазия так или иначе стала соприкасаться с имперской Россией, пройден долгий путь. Здесь система культурных связей и культурного взаимодействия очень прочная и способна к развитию. Можем ли мы отделить Фазиля Искандера от Абхазии или от России, где он провел много лет и стал российским писателем тоже? Наверно, нет. Точно также и с Хиблой Герзмава и многими другими представителями абхазской творческой интеллигенции и культурной элиты.
Принципиально важный вопрос – сохранение культурной самобытности и идентичности, то есть очень легко интегрироваться в большую российскую культуру, но тут нужно понимать, что в ней тоже не все однозначно и можно в ней просто раствориться. Каждый раз говоря о достижениях, которые отмечены на российском уровне, мы должны понимать, что для сохранения нашей культурной идентичности принципиально важно развивать то, что может быть не востребовано большой российской культурой, скажем литература на абхазском языке или самобытную абхазскую живопись, скульптуру.
12 июня в Российской Федерации отмечается один из самых молодых государственных праздников страны — День России. В этот день в 1990 году первый Съезд народных депутатов РСФСР принял Декларацию о государственном суверенитете России, в которой было провозглашено главенство Конституции России и ее законов.
В Декларации утверждались равные правовые возможности для всех граждан, политических партий и общественных организаций; принцип разделения законодательной, исполнительной и судебной властей; необходимость существенного расширения прав автономных республик, областей, округов, краев.
Важными вехами в укреплении российской государственности стало принятие нового названия страны — Российская Федерация (Россия), новой Конституции, отражающей новые политические реалии, государственных символов.