Симона согласилась поговорить о себе и о творчестве.
– Как случилось ваше знакомство с искусством фотографии?
– Как это произошло – сказать сложно. Вначале была попытка писать картины, а потом просто появилась техническая возможность, то есть мобильные телефоны. Я фиксировала все, что видела, и постепенно стало накапливаться желание делать это чаще.
А вообще, все идет из детства. Оно у меня было очень насыщенным по восприятию жизни. Я увлекалась собиранием открыток с работами разных художников. Помню, что особенно меня привлекали изображения странных людей Босха. Я подолгу их рассматривала и озвучивала разными голосами, пытаясь оживить их и понять, о чем могли думать эти люди, кто они, когда и как жили.
Работы Симоны Спафопуло
© Foto / Симона Спафопуло
– Вы были внимательным ребенком. Мне почему-то легко представить, как маленькая девочка сидит и с серьезным видом рассматривает сказочный для нее мир. Очень трогательно. А какие воспоминания из детства самые яркие?
– Я помню, как мама писала картины, она была любителем, без специального образования. Периодически наша квартира заполнялась запахом масляных красок. Мама редко пользовалась кистями, пальцы были ее инструментами. Глядя на ее работы, не скажешь, что их писал непрофессионал. Особенно ей удавались водоемы, в ее исполнении они, почти как живые.
– Что-нибудь из художественных приемов мамы оказало на вас влияние?
– Вспоминая нашу квартиру, я понимаю, что мамин вкус, умение создавать красоту, переделывать предметы, дополнять их, дорабатывать и складывать, находя для каждой вещи именно свое место, создавая сказочность и уют, во многом сформировали меня.
Она настолько продуманно раскладывала каждую статуэтку, фужеры и сервиз, создавая гармонию между ними. Все это тщательно протиралось и ставилось, яркое солнце заливало комнату, и она казалась волшебной. Многие из этих предметов я сейчас использую в своих работах.
– Когда я смотрю на ваши фотографии, то воспринимаю их не просто набором предметов, а скорее рассказанной историей, к которой хочется придумать продолжение. Как вам это удается?
– Думаю и уверена, что вакуум рождает факт происходящего. А именно, наши жизненные устои влияют на погружение в себя. Отсутствие внешнего шика и сумасшедшего ритма, от которых я еще в юности отказалась, вернувшись из Греции в Абхазию, сформировали любовь и умение извлекать из всего того, что есть, свой особенный смысл и даже красоту. Наверное, в этом кроется моя любовь к закатам, сумеркам, свечам и недосвету.
Работы Симоны Спафопуло
© Foto / Симона Спафопуло
– Недосвет – как поэтично.
– Я помню долгие вечера в детстве без электричества и то, как полюбила эти вечера. Свет от свечки попадал на предметы, я подолгу на них смотрела и уже успевала сочинить какую-то историю, а вокруг темно и загадочно.
– Как вам удается поймать момент и сделать фотографию такой, как будто она не была запланирована?
– Мне для этого нужны самые неуловимые моменты, которые быстро проходят, появляются на некоторое время и исчезают, как, например, сумерки. А ведь именно сумерки – одно из состояний природы, которое погружает все вокруг, включая предметы, в необыкновенную атмосферу, как бы намека, загадки. Именно эти моменты человек пропускает в силу каких-либо дел, и больше всего эти моменты дороги мне своей сказочностью.
Работы Симоны Спафопуло
© Foto / Симона Спафопуло
– Вы импровизируете или действуете по заранее продуманному плану?
– Все мои работы спонтанные. Увидев в каком-то преломлении света "дружбу" предметов, пытаюсь это зафиксировать. Это тот свет, та атмосфера, которая у меня в фантазиях. Иногда достаточно какой-то мелочи: тени, света, шелухи, засохшей кожуры фруктов, чтобы меня зацепить, вдохновить, и тогда это будет фото.
Работы Симоны Спафопуло
© Foto / Симона Спафопуло
– Что для вас самое приятное при создании фотокартин?
– Самое приятное, когда фотографирую, – это сцепка с предметом. Иногда вижу, хочу запечатлеть, а сцепки нет, и я оставляю эту затею.
– Я интуитивно чувствую, что вы имеете в виду под словом "сцепка", но хочется, чтобы вы привели пример.
– Пожалуйста. Сцепка с предметом – это как другой фокус, как 3D. Смотришь, а какой-то лепесток просто сказочный, и тогда он и на фото отзовется в людях.
– У меня создалось ощущение, что каждый предмет на ваших фотографиях наделяется символическим значением. Как вы можете это объяснить?
– На самом деле изначально никаких символов я не предполагаю. Просто вижу определенные сочетания. Это похоже на музыкальную фразу, в которой вместо нот определенная цепь предметов. Именно их визуальное взаимодействие меня привлекает больше всего. Мне не хочется какой-либо сюжетной или символьной привязки. Пусть каждый увидит и почувствует что-то свое.
– Вы с таким трепетом рассказываете о тончайших нюансах в работе. Чувствуется, что вы делитесь сокровенным и глубоко личным. Не жаль расставаться с чем-то очень своим, когда картина находит своего хозяина?
– Скорее наоборот. Для меня удивительно, как совершенно незнакомые люди получают твою работу, и где-то далеко она создает уют и радует. Женщина, получившая картину и часы, рассказывала, как она, обняв их, ходила по квартире и искала место для них. Она так радовалась, как ребенок, и это очень трогательно.
– Где уже любуются вашими сказками-мгновениями, запечатленными камерой, и как вас находят желающие прикоснуться к волшебству?
– В Абхазии – Сухум и Гудаута, в России – Москва, Екатеринбург и Североморск. С покупателями я знакомлюсь в Фейсбуке – именно там публикуются картины.
– Как дети относятся к вашему творчеству?
– Мы взаимодействуем. Оба сына – художники в процессе обучения. Мне интересно с ними, но я стараюсь не злоупотреблять своим вниманием к их пространству.
– А что происходит с вашим личным пространством?
– Я немного закрыта дома в том, чем занимаюсь. Стараюсь максимально выполнять все свои функции домохозяйки, поэтому уже давно привыкла заниматься творчеством в процессе ведения домашнего хозяйства. Все роли учатся и придумываются на кухне, все стихи пришли за мытьем, стиркой и уборкой.
– Как же вы успеваете заниматься детьми, репетировать в РУСДРАМе, вести домашнее хозяйство и еще фотографировать?
– Трудно сказать. Либо быт меня приспособил к такому, либо я его приспособила под свои интересы. Но все это прекрасно и гармонично сочетается, поэтому я не ухожу в творчество, как в запой. Моя семья не успевает понять, когда и что было написано, сфотографировано и выучено. Все на бегу. Знаете, я вообще дружу с бытом. Он намного интереснее, чем мы привыкли его видеть.
– Ничего себе! Обычно творческие люди и быт – это совершенно разные планеты, но вы и в этом проявляете уникальность. Кем вы себя больше чувствуете: актрисой, художником или поэтом, или и в этом тоже находите гармонию?
– Вы знаете, Алексей, у меня никогда ни в чем нет однозначности, поэтому сложно ответить конкретно. Так повелось с детства. Я даже до сих пор не ощущаю, кто я по национальности. Что касается профессии, то ее осознание тоже размыто. Все больше присутствие каких-то интересных процессов, в которых я могу пробовать все понемногу.
– Какие строки из ваших стихотворений могли бы описать то, что вы чувствуете сегодня?
– Мираж
Чем ближе ты, тем холоднее…
Тем очевидней пустота.
Нет слаще и страшней затеи
Той, что приносит нам весна.
Может, вернуть ей все до нитки -
Тех неприкаянных дождей
Мгновенья золотые слитки,
Что я храню между камней.
Я не пущу тех ожиданий,
Что день и ночь терзают грудь,
Всего того, что воздух ранний,
Со вздохом превращает в ртуть.
И снова мартом нелюбимой,
В отрывках считанного дня,
Мне в пору быть необозримой,
Необозримого тебя.