Сейчас она предложила новый подход: "Мы заблокировали 300 миллиардов евро резервов Центробанка России и 19 миллиардов евро частных средств российских олигархов. Мы могли бы создать с нашими партнерами структуру, чтобы управлять этими средствами, инвестировать их, а затем использовать доходы для Украины", пишет Максим Соколов для РИА Новости.
Тут Урсула предстает уже не гинекологом, которым она является по образованию, но скорее дантовским геометром, решающим неразрешимую задачу квадратуры круга:
"Как геометр, напрягший все старанья,
Чтобы измерить круг, схватить умом
Искомого не может основанья,
Таков я был при новом диве том" (Рай, 33, 133-136).
Ведь построение циркулем и линейкой квадрата, равновеликого по площади данному кругу, есть задача, в принципе нерешаемая. Притом что практически с помощью линейки с делениями вполне возможно построить квадрат, площадь которого будет сколь угодно близка площади круга, — но чистым решением это не является.
Квадратура Урсулы из той же категории задач.
Заблокированные 300+ миллиардов евро физически находятся под контролем Еврокомиссии, и она властна делать с ними что хочет. То есть пользоваться и распоряжаться — управлять, инвестировать, отдавать на благо хоть Украины, хоть самой ЕК. Ибо против лома нет приема. В то же время чистого решения здесь нет — как и с квадратурой круга.
Краденым деньгам можно найти различное употребление, но при этом они останутся крадеными, а укравший останется вором. Разумеется, приятнее ощущать себе не вором, а вершителем справедливости. Так и коллективная Урсула желает не только украсть деньги и распорядиться ими по своему разумению, но при этом еще желает, чтобы все, в том числе и ограбленный, не называли ее воровкой.
С иной точки зрения — такое пожелание чрезмерно.
Например, Робин Гуд тоже ощущал себя вершителем справедливости. Ограбить аббата или купца и отдать деньги (или часть их) беднякам — чем же это не справедливость? Но иммунитета на свою деятельность он от этого не приобретал. Если попадал в руки власти, то сколь бы благороден ни был его разбой, приговор был ожидаем:
"Я за то тебя, детинушка, пожалую
Среди поля хоромами высокими —
Что двумя ли столбами с перекладиной".
Нынче нравы более мягкие, никто не собирается вешать еврокомиссаров за шею, хотя бы они вдруг и оказалась во власти ими ограбленных. Но и отношение ограбленных к грабителям все равно будет далеким от почтительного. Например, оно может быть симметричным — око за око, зуб за зуб. И европейские по происхождению активы, находящиеся в физической досягаемости властей России, могут быть таким же образом реквизированы. При этом все изобретаемые фон дер Ляйен структуры управления конфискованными у России средствами никак не смогут защитить западные капиталы от встречной реквизиции.
Здесь уже будет действовать простое À la guerre comme à la guerre. В какой степени закон талиона будет применен — по полной программе или частично, не по полной, — будет зависеть только от калькуляции выгод и невыгод. Но надежные схемы, выстраиваемые юристами Еврокомиссии, при этих расчетах будут играть нулевую роль.
Принципиальная ошибка квадратурщицы Урсулы заключается в предположении, что, покуда она будет хитрыми юридическими конструкциями пытаться узаконить данный грабеж (и на приличную сумму, заметим), Россия займет трепетную позицию: "Европейский закон свят для меня, я немею перед европейским законом".
Или же что мнение ограбленного в принципе не имеет никакого значения — и можно в кругу своих предаваться нагромождению юридической лжи без всякой оглядки на ограбленного. Такое положение дел в принципе может иметь место, но при одном небольшом условии. При безоговорочной капитуляции России, когда вступает в действие закон Vae victis — "Горе побежденным". Правда, в этом никак не наблюдаемом случае нет и никакой надобности в хитроумных структурах управления квадратурой круга.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.