Председатель Госкомитета Абхазии по репатриации Вадим Харазия рассказал в интервью корреспонденту Sputnik Абхазия Астанде Ардзниба о работе над госпрограммой по репатриации, необходимости строительства мечети в республике и о том, как сказывается на процессе репатриации кризис в отношениях России и Турции.
– Вадим Николаевич, в послании Народному Собранию глава государства поручил Госкомитету по репатриации уже в третьем квартале настоящего года разработать проект государственной программы по репатриации. Как проходит работа по подготовке проекта?
– Отрадно то, что глава государства в послании Парламенту из всех ключевых вопросов первым затронул деятельность Госкомитета по репатриации. Он четко обозначил недостатки в нашей работе, хотя говорил и о положительных моментах в работе комитета.
Госкомитет по репатриации был создан в 1993 году и по настоящее время государственной программы по репатриации как таковой не существовало. Это действительно парадоксально, как справедливо заметил президент. Я отмечу, что в прошлом предпринимались попытки такую программу разработать. Более того, в 2011 году бывшему премьер-министру Леониду Лакербая послали проект госпрограммы по репатриации. Проект был создан рабочей группой на основе разработанной ранее концепции работы Госкомитета. Судьба этого документа нам не известна, он так и не был рассмотрен. То есть работа в этом направлении велась и предыдущими руководителями Госкомитета, в частности при Адлейба, Мукба и Джопуа. Мне сложно сказать, почему дальше этот вопрос не продвигался.
После послания Парламенту президент собрал руководство ведомств, озадачил их своими поручениями и обозначил сроки. Таким образом, до сентября мы должны подготовить проект госпрограммы по репатриации.
В настоящее время при Госкомитете создана комиссия с участием наших сотрудников и под моим руководством. Работа будет идти в координации с другими ведомствами и общественными организациями. Свое видение мы направим в соответствующие структуры, в частности, в МИД, Минкульт, ЦСИ, Абхазский госуниверситет, Фонд развития абхазского языка. Работа уже ведется, подключены юристы. Кроме того, в ходе моей очередной поездки в Турцию 19-21 февраля я встретился с руководством Федерации абхазских культурных центров в Турции (Абхазфед). Они заверили меня в поддержке и заявили о готовности подключиться к процессу. Могу заверить, что мы не подведем президента и уложимся в срок.
Госпрограмма по репатриации коснется всей нашей диаспоры, проживающей, по нашим данным, в 53 странах мира. Она будет направлена в первую очередь на сохранение этноса и языка. Более подробно о проекте программы можно будет говорить уже летом. Мы будем открыты, будем всю информацию выкладывать на своем официальном сайте, подключим к обсуждению и разработке общественные организации, политические партии, комитет по связям с соотечественниками в Парламенте. Мы понимаем значение этой работы для всего общества и чувствуем ответственность.
Дальше оттягивать ни в коем случае нельзя. Репатриация, то есть объединение народа, и решение демографической проблемы в целом должны стать национальной идеей. Наряду с сохранением языка и культуры. Это вопрос безопасности нашего государства, вопрос существования нации. Было упущено много времени, и сигнал президентом был подан неспроста.
– Как будет выглядеть процесс репатриации, задается ли Абхазия целью всю многотысячную диаспору привлечь в республику? Под силу ли это государству?
– Мир так устроен, что человек остается там, где ему лучше, безопаснее и комфортнее живется. Мы понимаем, что должны привлечь людей. Понятно, что 500 тысяч человек из Турции или Иордании привезти нам не под силу. Но помочь сохранить их связи с исторической родиной, не дать погибнуть языку и культуре на чужбине мы можем. Сейчас выясняется, что и на Мадагаскаре есть черкесская община, весьма вероятно, что среди них есть и абхазы.
Не нужно далеко ходить, в соседней России проживает много наших соотечественников. Все они должны сохранить крепкие связи с Абхазией. Бывали случаи, когда во время поездок я встречал людей, которые говорили: "Мой дед абхаз". Я поражался: "А ты тогда кто, если твой дед по отцовской линии абхаз"?. Если мы будем так мыслить, его внук напрочь забудет о своих предках. Над этим надо работать.
Привезти сотни тысяч людей сейчас не осуществимо, но для тех, кто имеет желание вернуться на родину, должны быть созданы условия. Мы должны встречать их с открытым сердцем и раскрытой ладонью – символом Абхазии. Местные однофамильцы должны приветствовать репатриантов. Бывает, что человек переехал и месяцами не знает своих однофамильцев в Абхазии. У нас сложно без родственников. Может быть, это связано с экономическими трудностями семей, тем не менее связи не должны страдать.
До войны, например, если кто-то возвращался, вся Абхазия радовалась. Во время войны, когда приехали наши соотечественники на подмогу, это невероятно подняло дух бойцам. Это восприятие сейчас притупляется, я думаю, это временные трудности.
– Есть ли у вас прогнозы относительно потенциального потока репатриантов в республику?
– Я не могу говорить о прогнозах. Все зависит от внутренней обстановки в Абхазии. Пока не улучшится криминогенная ситуация, банковская система, пока не будет человеческого подхода, говорить о больших потоках не приходится. К сожалению, мы упустили десятилетия, но Всевышний сегодня нам дал шанс на объединение. Сегодня репатриация должна стать национальной идеей. От чиновника до высшего государственного деятеля — все должны бить в колокола ради сохранения нации.
– А как происходит репатриация на практике? Какие шаги должен предпринять человек, который решился вернуться на историческую родину?
– По приезде он обращается в отдел регистрации Госкомитета по репатриации. Мы ставим его на учет и первые пять лет со дня пребывания в республике отслеживаем его жизнь. Если есть проблемы с языком, то направляем на курсы абхазского языка. Наш адаптационный отдел занимается трудоустройством репатрианта, здесь учитываются его профессиональные навыки по возможности. Сегодня до 88% репатриантов в республике трудоустроены. Мы содействуем при оформлении паспорта гражданина республики, предварительно получив подтверждение о том, что у него действительно абхазская фамилия.
Далее вопрос встает о жилье. Если у репатрианта или семьи репатриантов нет возможности жить у родственников, то мы временно снимаем ему жилье. Сегодня в республике 74 репатрианта живут на съемных квартирах. Далее по возможности мы предоставляем жилье на постоянной основе. В настоящее время завершается ремонт 54-квартирного дома в поселке Агудзера.
До 540 человек в очереди на получение жилья. Среди заявителей репатрианты из Турции, с Северного Кавказа, Сирии, Иордании, из числа батумских абхазов, а также наши соотечественники из Луганской и Донецкой области, их четыре семьи в Абхазии сейчас. Мы отдаем предпочтение многодетным семьям и семьям инвалидов-ветеранов Отечественной войны народа Абхазии. Кроме того, мы внимательно следим за тем, чтобы квартиры были отданы тем, кто фактически проживает в республике. Строительство многоквартирного дома для репатриантов на Маяке сейчас, к сожалению, законсервировано в связи с нехваткой финансов.
Дети дошкольного и школьного возраста по нашему ходатайству поступают в детские сады и школы. 28 студентов из числа репатриантов сегодня учатся в Абхазии, лучшие из них получают стипендию Омара Беигуаа. Мы также отправляем на учебы детей репатриантов в Россию и Турцию, их сегодня восемь человек. Таким образом, первые пять лет мы оказываем поддержку репатрианту в соответствии с законом о репатриации.
– Сколько репатриантов сегодня постоянно проживает в республике?
– На сегодняшний день постоянно на территории Абхазии проживает около трех с половиной тысяч репатриантов. До восьми тысяч наших соотечественников получили абхазские паспорта.
– В прошлом году было заявлено о проведение всемирной переписи абхазской диаспоры. Какое участие в этом проекте принимает Госкомитет по репатриации?
– Это была инициатива представителя Абхазии в Германии Хиблы Амичба, которую мы, безусловно, поддержали. Не могу сказать, что работа не продвигается, руководство диаспор, в тех странах, с которыми у нас есть контакты, осведомлено. Работа ведется, но с трудом. Дело в том, что в некоторых странах абхазы проживают неконсолидированно. В Турции, например, такой проблемы нет, местные дернеки владеют ситуацией, люди там друг с другом общаются и имеют представление о численности. Но так далеко не во всех странах. В Канаде не знаем, что происходит, есть диаспора в Голландии, Болгарии, Египте, но о них мы знаем гораздо меньше. В столице Иордании Аммане 400 семей абхазов, однако, сколько абхазов живет в сельской местности, никто не может сказать. Нужно искать патриотов на местах, которые помогут нам собрать эту информацию.
– Есть ли у вас контакты с соотечественниками, которые до сих пор находятся в охваченной войной Сирии? Что нам о них известно?
– Понятно, что ситуация у них сложная. До ввода российских войск правительство Сирии контролировало до 25 процентов территории страны, тогда как сегодня уже более 70 процентов. Не секрет, что в рядах правительственных войск воюют и наши соотечественники, в том числе есть абхазы и среди высших офицерских чинов.
В нашем комитете работает Шараф Маршан, ведущий специалист адаптационного отдела комитета, в прошлом депутат четырех созывов сирийского парламента и председатель "Адыгэ Хаса". Шараф – легендарная личность, он пользуется огромным авторитетом как в Сирии, так и на всем Ближнем Востоке. Его родной брат – генерал армии Асада. Преимущественно через Шарафа Маршан мы держим связь с соотечественниками в Сирии. Кроме того, у многих прибывших в Абхазию репатриантов из Сирии все еще остались там родственники. Примечательно, что в основном наши соотечественники в Сирии живут в Дамаске, в селах их незначительное количество.
К сожалению, из 540 человек, приехавших в республику репатриантов из Сирии, с 2012 года уехали 44 семьи, это приблизительно 150 человек. Кто-то переехал в Европу, кто-то вернулся в Сирию, кто-то выехал на Северный Кавказ. Возможно, им было сложно адаптироваться, может быть, дело в другом, но мы не можем упрекать их в том, что они вернулись в Сирию или переехали. Они все прекрасно понимают, какую роль сыграла маленькая Абхазия в деле их спасения.
Те, кто остались в Абхазии живут сейчас в поселках Дранда и на Мачарке. Они в большинстве своем трудоустроены и понемногу вливаются в местное общество. Дети, которые родились и растут в Абхазии, свыше 300 детей, свободно говорят на абхазском языке. В гостинице "Айтар" уже никто из них не живет, только одна семья осталась в "Черноморце" в Гудауте, более 50 процентов репатриантов из Сирии уже получили собственное жилье, другим мы оплачиваем съем квартиры.
– Репатрианты, прибывающие в Абхазию, мусульмане по своему вероисповеданию. Однако в республике до сих пор нет мечети. Более того, вокруг этого вопроса неизбежно возникают горячие споры, которые препятствуют ее строительству. Какую позицию в этом вопросе занимает Госкомитет по репатриации?
– По данным статистики около 16 процентов населения Абхазии мусульмане. Если мы строим цивилизованное общество, мы должны предоставить им возможность обратиться к своей вере, создать необходимые для условия. Сегодня существует недопонимание в обществе, вопрос строительства мечети в обществе воспринимается неоднозначно, и мы не можем это не признать. В то же время в Абхазии есть католическая церковь, армянская церковь, почему бы не быть мечети? В молитвенном доме на улице Сахарова в Сухуме все желающие не помещаются. Особенно их много во время праздников, и люди вынуждены молиться на трассе. Человек обращает свои взоры к Богу, это очень личный момент, а рядом машины проезжают. Это кощунственно ставит наших сограждан в такие условия. И игнорировать это нельзя.
В Гудауте выделена земля на строительство мечети и средства на строительство нашли. Я с большим уважением отношусь к гудаутскому главе администрации, но у него с муфтием и мусульманской общиной республики возникло какое-то недопонимание. Не могу сказать, в чем причина разногласий. Один из ключевых факторов того, что репатриация сегодня проходит не та том уровне, на котором хотелось бы – это отсутствие в стране мечети для верующих мусульман. Важно понимать, что среди наших соотечественников нет радикальных исламистов. Если мы боимся угрозы экстремизма, то для этого есть соответствующие службы, которые следят за этим.
– Вадим Николаевич, расскажите о том, как в этом году распределились средства из бюджета Фонда при Госкомитете?
– Средства из бюджета Фонда при Госкомитете по репатриации направлены на мероприятия, которые способствуют возвращению соотечественников на историческую родину и адаптацию репатриантов в республике. Бюджет формируется за счет двух процентов от заработных плат граждан республики.
В 2016 году бюджет Фонда составил 140 миллионов рублей, что на шесть миллионов больше, чем в предыдущем. Основные средства из бюджета Фонда уходят на строительство и приобретение жилья для репатриантов. В этом году на эту статью расхода заложено 54 миллиона рублей.
Почти четыре миллиона рублей из бюджета Фонда направлено на единовременную материальную помощь репатриантам. Мы также содержим детей в дошкольных и средних учебных заведениях. Обучение в лицее-интернате и высших учебных заведениях мы также обеспечиваем. По случаю вступления в брак мы даем молодой семье 50 тысяч. Мы оплачиваем 50% стоимости обучения в Сухумском и Гагрском колледжах. Мы помогаем семье репатрианта в проведении похорон. Обследование репатриантов в медучреждениях, оказание им медицинских услуг, покупку медикаментов также финансово обеспечивает комитет. Существуют статьи на приобретение мебели и покупку продуктов для многодетных семей.
При рождении детей семьям репатриантов также выделяется материальная помощь в размере 30 тысяч рублей за первого ребенка, 40 тысяч за второго и 50 тысяч рублей за третьего ребенка.
Мы не можем не помогать и бросить их на произвол судьбы. Первые пять лет жизни репатрианта в Абхазии комитет практически берет их под свою опеку. Мы помогаем с жильем, изучением языка и с трудоустройством.
– Как повлиял кризис в отношениях между Россией и Турцией на процесс репатриации?
– В связи с кризисом у нас стали возникать дополнительные сложности. Например, у нас даже изъяли на границе тиражи газеты "Амчыбжь агәеисыбжь". При переходе российской границы у наших соотечественников из Турции возникают большие сложности. В этой связи я хочу, чтоб наше общество знало о той колоссальной работе, которую проделала диаспора.
Дело в том, что без наличия на руках российской визы турецкого гражданина в Турции не посадят в самолет, который направляется в Россию. Наша диаспора достигла договоренности с турецкой государственной авиакомпанией, которая позволяет теперь при предъявлении абхазского загранпаспорта сесть в самолет без визы. После они с абхазскими паспортами свободно переходят российско-абхазскую границу. Проблема в том, что далеко не у всех соотечественников за рубежом есть абхазские паспорта. Мы, конечно, надеемся, что трудности эти временные.
