О поствоенной геополитической конфигурации в Черноморско-Кавказском регионе, а также о текущих аспектах в плоскости взаимоотношений Абхазии, Южной Осетии и России руководитель Sputnik Абхазия Инал Лазба побеседовал с директором "Абхазского агентства Черноморско-Кавказского развития", аналитиком Лейлой Тания.
— 8 августа 2008 года – начало кровопролитной войны в Южной Осетии. Что значит 8 августа для абхазского общества и абхазского государства?
— Этот день, 8 августа, очень тяжелый для абхазского народа, для югоосетинского народа, для России. С одной стороны, это день памяти, а с другой стороны, — день предупреждения, то есть он сохраняет свою актуальность и сегодня. С моей точки зрения, 8 августа 2008 года была проведена черта под определенными иллюзиями, что возможно умиротворить Грузию и добиться какого-то приемлемого решения от Грузии в адрес абхазского и югоосетинского народов. Операция, которая называлась "Выжженная земля", показала, каковы были истинные намерения грузинской политической и военной элиты. Сам термин, которым была названа военная операция, показывает истинную суть намерений, и это вызывает воспоминания и аналогии с заявлениями Каркарашвили в 1992 году о том, что он собирается уничтожить весь абхазский народ, стереть его с лица земли вместе с его историей и культурой, что объясняет такие варварские акции, как сожжение Государственного музея и Госархива. "Выжженная земля" означает тотальное уничтожение, и, с точки зрения международного права, это есть геноцид.
8 августа Россия пыталась обратить внимание международного сообщества на эту вопиющую ситуацию, на обстрел гражданского населения из тяжелых военных орудий, но не удалось. И поэтому Россия приняла единоличное решение о проведении Операции по принуждению к миру, чтобы сохранить жизни мирных граждан и миротворцев, которые там находились. Эта операция была единственным вариантом предотвращения геноцида, и об этом множество раз говорил тогдашний президент Дмитрий Медведев. Причем, говорил это на совместных пресс-конференциях с важными европейскими чиновниками, об этом говорил и премьер-министр Владимир Путин. Для нас этот день стал рубиконом.
12 августа было подписано Соглашение Медведева-Саркози по итогам Операции по принуждению к миру. Это стало результатом того, что международное сообщество в первые дни войны заняло выжидательную позицию, видимо, давая Грузии возможность осуществить задуманную операцию по уничтожению народа. Однако, после того как стало ясно, что этот план нереализуем, было подписано Соглашение Медведев-Саркози, которое расставило все точки над "И". В нем было шесть пунктов, в частности, обязательство сторон о неприменении силы, были обязательства по прекращению огня и созданию условий прочной безопасности Абхазии и Южной Осетии. 8 сентября Соглашение было дополнено новыми пунктами, где были сделаны дополнительные разъяснения. На мой взгляд, очень важное разъяснение было в 6 пункте, который был дополнен более широкой трактовкой, то есть обязательством обсуждения вопросов региональной безопасности и стабильности, в то время как о статусе бывших автономий речь в Соглашении вообще не идет. Это делает соглашение Медведева-Саркози, в отличие от большинства других соглашений о прекращении огня, более широким по правовому контексту и правовой основе нового военно-стратегического статус-кво. Касательно пункта по вопросу беженцев, хочу обратить внимание, что в этом пункте не говорится об обязательстве возвращать беженцев, в нем говорится только о том, что будет обсуждаться вопрос беженцев. Поэтому, на мой взгляд, абхазская сторона должна предоставить все аргументы, которые показывают, что проблема беженцев закрыта. Беспрецедентный случай, когда было возвращено такое количество беженцев — 60 тысяч примерно. В то время как в Косово, к примеру, вернулось всего около 300 человек. И здесь мы, конечно, должны очень серьезно поработать над всеми формулировками плана Медведева-Саркози, потому что они дают возможность сформировать реальные механизмы региональной стабильности, если следовать духу и букве этого соглашения.
Интервью с Лейлой Тания о своем видении внешнеполитической стратегии Абхазии слушайте здесь>>
— После войны на международной арене закрепились сразу два государства, теперь уже обладающих признанием от России и нескольких стран-членов ООН. В новых условиях, как вы оцениваете стратегию Грузии и каково ваше видение сути внешнеполитической стратегии Абхазии?
— После подписания соглашения Медведева-Саркози 26 августа Россия признала независимость Абхазии и Южной Осетии. Дмитриий Медведев пояснил, что решение это было принято по аналогии с прецедентом в Косово, а также на основании положения Устава ООН о праве на самооборону, поскольку нападение Грузии на российских миротворцев равнозначно нападению на страну. Кроме того, решение о признании независимости РА и РЮО мотивировалось стремлением защитить от геноцида югоосетинский и абхазский народы, многие представители которых являются гражданами России.
Это действительно важное решение, и оно имеет прямую аналогию с косовским прецедентом. Почему? Потому что военная операция Грузии 8 августа фактически поставила крест на всех долгих переговорах, которые велись, начиная с 90-х годов. Стало ясно, что нет таких позиций, по которым вопрос политического статуса мог бы быть предметом компромиссных переговоров.
Объясняя мотивы признания Косова со стороны Запада, президент Обама в 2014 году в полемике с Путиным обратил внимание на следующий момент: Косово было признано потому, что все другие варианты были исчерпаны. Поэтому это очень важный мотив, когда речь идет о том, что был исчерпан переговорный ресурс по вопросу статуса, что было абсолютно идентично ситуации в грузино-абхазском и грузино-югоосетинском конфликте.
С другой стороны, мы помним, как объяснялась в тот период уникальность косовского прецедента Госсекретарем США Кондолизой Райс. Были приведены несколько пунктов, по которым Косовский прецедент, с ее точки зрения, был уникален: распад государства, массовые преступления против гражданского населения и этнические чистки. В конечном итоге, сербские лидеры в массе своей были осуждены именно по статье геноцид и военные преступления. Поэтому этот мотив — защита от геноцида косоваров — был основным в решении признать Косово. Несмотря на множество спорных моментов, это являлось официальной позицией Запада, третий пункт которой состоял в том, что, только признав Косово, возможно вернуть стабильность на Балканы. В этом пункте по вопросу региональной безопасности мы также видим прямые аналогии с ситуацией в Абхазии, потому что, только признав Абхазию и Южную Осетию, можно вернуть стабильность в регион в целом.
Политика изоляции, которая осуществляется в отношении Абхазии со стороны Грузии и которая поддерживается международным сообществом, фактически влияет на жизненный ресурс малых народов. Дело в том, что и эта политика в определенной мере коррелирует с политикой геноцида, потому что она сокращает возможности людей осуществлять свои базовые жизненные права. Многие люди не могут выехать лечиться. Я напомню трагический случай, когда наш президент Багапш не получил визу для лечения в Германию, и его преждевременная смерть в определенной степени на совести тех людей, которые осуществляют изоляцию в отношении абхазского народа. Очень сложная ситуация в плане социально-экономического развития, высокий уровень бедности, все это создает впечатление, что малочисленный абхазский народ подвергается политике удушения. Создание таких жизненных условий, которые неприемлемы с точки зрения жизни и развития является квалифицирующим признаком в Конвенции ООН о геноциде (геноцид определяется как действия, совершаемые "с намерением уничтожить, полностью или частично, какую-либо национальную, этническую, расовую или религиозную группу как таковую", среди которых, в частности, а) убийство членов такой группы;…с) предумышленное создание для какой-либо группы таких жизненных условий, которые рассчитаны на полное или частичное физическое уничтожение ее").
Важный признак геноцида – умышленный характер таких действий. Абхазы могут предоставить огромное количество доказательств этого. Есть масса исследований, статей и просто фактов, которые свидетельствуют о том, что с 1918 года, когда произошла первая агрессия и оккупация, длившаяся до 1921 года, Грузия осуществляла в отношении Абхазии в течение практически всего ХХ века политику целенаправленного системного геноцида. Иногда она носила ярко выраженный характер как, например, в сталинско-бериевский период, когда запрещался абхазский язык, когда менялись топонимы, переписывалась история. Потом уже после осуждения культа личности Сталина, суть ее не изменилась, хотя и приняла более завуалированные формы. Поэтому в случае с Абхазией международным экспертам, и особенно российским и абхазским экспертам, стоит подумать о международно-правовой кодификации этого вопиющего на сегодня преступления против целого народа. Мы должны активизировать свою линию на объяснение нашего права на самоопределение именно в форме независимого государства. Ведь многие международные эксперты предлагают Абхазии разные варианты самоопределения, но только в составе Грузии. А грузинские официальные лица, такие, как Закарейшвили, даже пытаются ввести в заблуждение международное сообщество по поводу того, что идет активный неформальный грузино-абхазский диалог, в котором обсуждаются даже какие-то федеративные формы сосуществования. Но абхазский народ не может в очередной раз рисковать своей судьбой, только собственное независимое государство является гарантией его этнокультурного самосохранения.
Суть грузинской стратегии в том, чтобы полностью переформулировать грузино-абхазский конфликт: показав, что это конфликт якобы с Россией, тем самым нивелировать фактор Абхазии и сказать, что даже в 90-е годы Грузия воевала с Россией. Цель здесь одна — вызвать сочувствие к маленькому грузинскому народу, который якобы воюет с большой Россией. Грузинская фальсификация осуществляется именно потому, что на самом деле в случае предоставления объективной информации сочувствие в международном общественном мнении должен вызывать малый абхазский народ, подвергающийся почти вековому геноциду со стороны соседнего государства, что исключает сосуществование в рамках одного государства. Поэтому задача Грузии сегодня — сказать и убедить международное сообщество: ни в коем случае не признавайте Абхазию, мы еще договоримся. В этом суть сегодняшней грузинской политики, в том числе и различных ложных заявлений. Операция по принуждению к миру, которую Россия, в принципе, могла бы довести до более категоричной точки в судьбе Грузии, то есть до безоговорочной капитуляции Грузии как страны, которая совершила тягчайшее преступление против автохтонных малых народов, права которых абсолютно защищены международным правом, была остановлена. Россия остановила эту операцию именно в силу того, что хотела достигнуть международного консенсуса в этой очевидной ситуации. Поэтому сегодня очень важны правильная терминологическая, концептуальная и политико-идеологическая координации между Россией и Абхазией, а также адекватное международно-правовое оформление итогов всех агрессивных войн Грузии против Южной Осетии и Абхазии, завершенных с победным результатом для последних.
— Совсем недавно прошел Круглый стол "Абхазия – Россия: приоритеты скоординированной политики» с участием известных российских и абхазских экспертов, таких как Артур Атаев, Андрей Арешев, Александр Скаков и других. В своем выступлении вы говорили об участии Абхазии в интеграционных проектах. Возможно ли, на ваш взгляд, участие Абхазии в интеграционных проектах на Черноморско-Кавказском регионе?
— Что касается перспектив подключения Абхазии к интеграционным проектам, о которых в последнее время очень много говорят Россия и ее партнеры, наше Агентство и Международный фонд "Апсны" провели Круглый Стол "Россия-Абхазия: приоритеты скоординированной политики в Черноморско-Кавказском регионе", где, как раз, акцентировались в том числе и интеграционные аспекты. На мой взгляд, есть общее понимание абхазских и российских экспертов о необходимости выработки общих позиций Абхазии и РФ по этому стратегически важному для обоих союзников вопросу. Перспективы вполне реальные, более того, Абхазия не только может, но она должна выступить с интеграционными инициативами и при этом акцентировать свою особую роль в Черноморско-Квказском регионе.
Президент Путин озвучивал свой подход "интеграция интеграций" на 70-ой юбилейной сессии ООН в 2015 году, а также идею сопряжения интеграционных проектов, в связи с которой в 2015 году были подписаны документы о сопряжении ЕАЭС и проекта Китая "Экономического пояса "Шелкового пути", а также о сопряжении с ШОС и БРИКС. Этот подход сопряжения озвучивается именно в контексте логики не конфронтации, а взаимовыгодного сотрудничества. Очень важно, что, несмотря на конфронтационный тренд в отношениях России и ЕС, с западным сообществом в целом, Путин подчеркивает, что проект Большой Евразии, или сопряжения интеграционных проектов, подразумевает и сопряжение с Европейским союзом, и формирование общего пространства безопасности от Атлантики до Владивостока. Если мысленно очертить географические границы всех этих интеграционных проектов, то мы увидим, Черноморско-Кавказский регион находится в фокусе их пересечения — ЕС, БРИКС, ЕАЭС, ШОС, "Экономический пояс "Шелкового" пути. Абхазия же занимает особую геополитическую и геоэкономическую нишу внутри Черноморско-Кавказского региона, потому что именно по границе Абхазии и Грузии проходит сегодня линия разделения геополитических интересов России и Грузии как потенциальной страны НАТО и ЕС. Очень многое в будущем региона зависит от того, будет ли эта линия линией конфронтации или связующего моста. С этим связана и особая роль Абхазии внутри Черноморско-Кавказского региона, если будет принято решение о подключении Абхазии к сопряжению интеграционных проектов. Весь этот комплекс проблем открывает совершенно новые перспективы и экономического возрождения региона, и урегулирования интересов больших и малых игроков в региональном контексте. Здесь я думаю, Абхазия могла бы претендовать на роль, аналогичную роли Люксембурга в ЕС, то есть некоего финансово-административного, финансово-коммуникационного центра регионального интеграционного процесса сопряжения.
Таким образом, тот факт, что Черноморско-Кавказский регион находится географически в фокусе пересечения различных интеграционных проектов (ЕАЭС, ЕС, Большая Евразия, ШОС, БРИКС, экономический пояс «Шелкового» пути и других), позволяет рассматривать его как некий модельный/экспериментальный регион для реализации идеи Владимира Путина о сопряжении различных интеграционных проектов, или "интеграции интеграций". Абхазия в силу своего буферного положения между РФ и Западом (в лице Грузии) могла бы занять особую нишу регионального финансово-коммуникационного связующего центра по аналогии со статусом маленького Люксембурга в ЕС. Этот подход имел бы очень большое значение для установления долгосрочной стабильности и эффективного экономического развития региона.
