Доктор филологических наук, профессор Вячеслав Чирикба в интервью Sputnik рассказал о том, какие факторы повлияли на ослабление абхазского языка и путях его спасения. Беседовала Нонна Тхуазба.
– Вячеслав Андреевич, действительно ли абхазский язык относится к числу исчезающих языков? И если да, то, что нужно сделать для его сохранения?
– Действительно, абхазский язык принадлежит к числу языков, которым грозит опасность угасания, снижения количества на нем говорящих, снижения уровня знания языка среди новых поколений. В своей книге, посвященной проблемам абхазского языка, я описал случай Ирландии, где государство тратит большие усилия и средства на поддержание ирландского языка в школах, требует знания его для государственных служащих. Но реально на языке почти никто не разговаривает, так как число тех, для кого он является родным, первым языком, составляет уже не больше 20%. В Абхазии, к счастью, это соотношение иное – более 80% этнических абхазов хорошо владеют абхазским языком. Но этими цифрами обольщаться не следует.
Стоит только посмотреть на положение дел с абхазским языком в детских садах, школах, государственных учреждениях, в бизнесе, делопроизводстве, на улицах городов Абхазии, а теперь уже и в ряде близких к городам сел, то выяснится, что абхазский язык быстрыми темпами теряет свои позиции. Как лингвист, я могу констатировать то, что я называю пока не смертью языка, а его угасанием – потерей к нему интереса со стороны говорящих на нем людей, его низкий социальный престиж и статус, сильная тенденция не передавать его следующему поколению и так далее. Конечным этапом всего этого процесса может явиться то, что язык просто отбросят как ненужный и неудобный инструмент, при наличии другого, более «простого» и более функционального языка.
Приведу мои собственные наблюдения – в абхазском детском саду, куда я водил своего сына, в группе из двадцати детей только трое, включая моего сына, хорошо владели абхазским языком. Естественно, дети между собой говорили только по-русски. И такая же картина, как сказали мне сотрудники детсада, наблюдается во всех других группах. Таким образом, можно констатировать, что в сухумских семьях родной язык передают детям лишь весьма малое число родителей. Эта статистика должна ужасать наше общество, ведь с языком теряется огромный пласт национальный культуры и идентичности. И что не менее поразительно, большой тревоги в абхазском обществе по этому поводу я не замечаю. А это уже признаки серьезной болезни языка. В таких условиях спасти его смогут лишь радикальные меры, предпринимаемые правительством. Но и здесь абхазский язык, к сожалению, далеко не приоритет. Так что ситуация весьма и весьма тревожная.
– Какие существуют механизмы для спасения угасающих языков?
– Важнейшие механизмы спасения языка – наличие системной и глубоко продуманной государственной программы по повышению его престижа, наличие качественных методических пособий для преподавателей абхазского языка, наличие хороших учебников, наличие курсов по абхазскому языку для детей и для взрослых. Особое внимание необходимо уделить детям. Надо добиться того – и это вполне возможно – чтобы дети после детского сада и школы выходили с блестящим знанием родного языка. В школах надо обязательно увеличить число предметов на абхазском языке. Огромную роль должны играть медийные средства. Надо резко увеличить число абхазоязычных детских программ на абхазском телевидении, массово перевести детские мультфильмы и сериалы на абхазский язык. Создать компьютерные игры на абхазском языке. Сделать школьный выпускной экзамен по абхазскому языку серьезным испытанием, к которому следует серьезно готовиться. Умелой рекламой надо сделать абхазский язык модным, популярным среди молодежи. Повторяю, главной в программе должна стать молодежь. Надо контролировать ситуацию с абхазским языком с детского сада до последнего класса школы. Надо привязать абхазскую идентичность к абхазскому языку. Это только небольшой набор мер, которые необходимо реализовать.
Кстати, я бы пригласил в Абхазию специалистов по внедрению родного языка из Уэльса, Каталонии, Страны Басков. Ведь они смогли перебороть негативную тенденцию угасания и возродить уэльский, каталонский и баскский языки, сделав их процветающими языками этих обществ. Это произошло буквально на глазах, и этот удивительный успешный опыт обязательно надо использовать в Абхазии. К сожалению, хотя у нас есть и Абхазский институт, и Академия наук, и Университет, и Фонд развития абхазского языка, и радио, и телевидение, и детские сады, и школы, ситуация с абхазским языком, по-видимому, выходит из-под контроля и имеет сильную тенденцию к ухудшению. Необходимо в полную меру задействовать все эти государственные институты и нацелить их на решение данной важнейшей национальной проблемы.
Хочу добавить, что все программы по укреплению роли абхазского языка должны в основном относиться к этническим абхазам. Кроме того, недопустимо, как это часто происходит, шельмовать упреками тех абхазов, которые не владеют, или плохо владеют родным языком. Ведь они жертвы сложившейся в абхазском обществе ситуации. С другой стороны, это не снимает и с них ответственности, и отговорки типа того, что абхазский слишком сложный для обучения, все же являются отговорками. Хотя, действительно, абхазский язык достаточно непростой, но его вполне можно выучить во взрослом возрасте. Я знаю несколько человек – среди них иностранцы и репатрианты без знания абхазского языка, которые языком за несколько лет неплохо овладели. Здесь важнейшую роль играет наличие мотивации к изучению языка. Конечно, если мотивации нет, то никакой язык не выучишь.
– Когда считается, что язык перешагнул "точку невозврата", и его уже невозможно возродить? И насколько мы близки к этому?
– Пока мы, к счастью, далеки от этого, ведь число хорошо владеющих абхазским языком еще достаточно велико. Но все же оно имеет тенденцию к снижению. Кроме того, даже говорящая на родном языке молодежь, особенно в городах, знает его хуже, чем родители. Городская абхазская молодежь знает русский язык намного лучше, чем абхазский. Очень редко можно услышать в городе молодых людей или детей, говорящих на абхазском языке. На таких оборачиваются, как на какое-то чудо. И это в Абхазии! Это значит, что молодые люди, недостаточно хорошо владеющие родным языком, не смогут дать полноценного знания языка своим детям, а те в свою очередь – своим. Вот так язык и угасает. Это достаточно драматическая ситуация, в которой мы оказались. Пока мы еще, к счастью, далеки от точки невозврата, но если нынешние негативные тенденции не перебороть, если им не противодействовать, мы достаточно быстро к точке невозврата подойдем, через два-три поколения.
– А в каком случае можно не опасаться за судьбу языка?
– Можно не опасаться за судьбу языка, если на нем говорит подавляющее число представителей данного этноса, если на нем говорят в семье, на работе, на улицах, на рынках и в магазинах. Если на нем говорят дети и молодежь, для которых этот язык является первым, который они выучили, если люди на нем думают. Я подчеркиваю, что пока очень многие, даже городские абхазы, хорошо владеют родным языком. Проблема в том, что этот язык ими очень мало используется, тогда как дома, на работе, на улице, с детьми они предпочитают говорить на русском языке. И таких людей очень много. Попробуйте заставить их перейти на использование в основном родного языка – это будет для них уже очень трудно, потому что они привыкли общаться и думать на другом языке. А это уже прямой путь к отказу от языка, что особенно проявляется в том, что родители перестают передавать родной язык своим детям.
– Совокупность каких факторов повлияла на ослабление абхазского языка?
– Главные факторы, способствующие ослаблению позиций абхазского языка следующие:
а) его низкий социальный статус и престижность – говорить на нем хорошо воспринимается как признак деревенскости, низкого уровня образования, которое у нас русскоязычное. А престиж образования у нас очень высок. Так что необходимо всемерно поднимать престиж абхазского языка, особенно среди молодежи, особенно в школьной и студенческой среде;
б) в условиях города абхазский язык функционально очень мало загружен. То есть, можно прожить без знания абхазского языка в абхазском городе всю жизнь, и он нигде не понадобится. Он не нужен ни для бизнеса, ни для карьеры, вообще нигде. И вот это-то и нужно менять.
Вообще, космополитический абхазский город пока – враг абхазского языка, здесь наш язык угасает очень быстро. Поэтому нужно, во-первых, создавать специальные профессиональные или даже социальные ниши в городах, где абхазский язык был бы главенствующим, а это может быть и научный институт, и Академия наук, и детские сады, и школа, и университет, и госучреждения. Во-вторых, нужно всемерно создавать условия для возвращения обратно в село большого количества традиционно сельского населения, которое после войны в силу экономических причин переселилось в города. Абхазское село – самый надежный тыл абхазской нации, это и решение демографической проблемы, и сохранение языка, и сохранение духовной культуры, того, что мы называем апсуара. Чтобы это произошло, нужно развивать экономику села, создавать там мелкие производства, сферу досуга для молодежи, транспорт и дороги, детские сады и школы, спортивные учреждения. Да, на все это потребуются большие средства, но альтернативы возрождению абхазского села нет. В современном же абхазском городе как этнос мы не сможем полноценно сохраниться. И первой потерей будет язык. Хотя это можно и нужно изменить в лучшую сторону.
– Что нужно сделать для повышения социального статуса и престижа языка в нашем обществе?
Для повышения социального статуса абхазского языка необходим целый комплекс мер. Надо сделать его рабочим языком Парламента и госучреждений. Надо перевести делопроизводство, особенно в селах, на абхазский язык. Надо резко поднять зарплаты учителям абхазского языка. Нужны стипендии одаренным молодым специалистам абхазского языка. Надо сделать научные, образовательные и госучреждения Абхазии абхазоязычными в большей степени, чем это есть сейчас. Нужен экзамен по абхазскому языку для поступления на госслужбу. Нужно массовое дублирование на абхазский язык мультфильмов и детских фильмов. Нужны компьютерные игры и обучающие программы на абхазском языке. Нужно путем умелой рекламы сделать абхазский язык модным среди молодежи.
Наша цель – добиться симметричного билингвизма, чтобы уровень знания родного языка и русского, а также их социальная значимость в обществе сравнялись. Пока этого нет. Главный упор сделать не на взрослых, а на молодежь, на них должны быть нацелены большинство программ. Эти и другие меры помогут нам ситуацию исправить и улучшить. Если мы ничего не будем делать, а только говорить и разводить руками, битву за абхазский язык мы проиграем. Надо принимать меры, пока еще не поздно.
Я еще раз обращаю внимание зрителей к моей книге – в ней я предлагаю комплекс мер, который, на мой взгляд, может помочь выровнять ситуацию. К сожалению, ни положительных, ни отрицательных отзывов о моей книге даже от специалистов я, кроме нескольких исключений, не слышал. Кажется, тематика не является для них злободневной, что очень печально, и служит еще одним показателем определенного равнодушия даже экспертного сообщества Абхазии к данной проблеме, несмотря на большое число «круглых столов» и декларативных заявлений по поводу необходимости сохранения абхазского языка.
Мы должны сделать наш замечательный, древний и богатый язык одним из наиболее важных инструментов абхазского национального проекта. У нас для этого есть все: и кадры, и знания, и даже такой важнейший инструмент, как государство, то, чего не имеют очень многие малые народы земли. Нам не хватает лишь одного – политической воли, чтобы ситуацию с абхазским языком кардинально изменить. Без политической воли ничего у нас не получится. Давайте же докажем себе, что мы это можем!
