Арифа Капба, Sputnik.
О маме
У нас была своя машина, — вспоминает мать поэта Маргарита Александровна Бардодым, — мы исколесили страну, где только ни бывали, и Саша был все время с нами, но отдыхать ездили в основном в Крым, а в Абхазии дальше озера Рицы, Пицунды до войны никогда не бывали…Такие классические туристы, знаете".
Родители поэта – отец художник Виктор Бардодым и мать художница-график Маргарита Бардодым — московская семья интеллигентов. Мама, урожденная Гусева, была дочерью сотрудника "Амторга". В конце сороковых годов она с родителями и сестрою жила в Нью-Йорке на Морнинг-сайд. Школа, где маленькая Рита училась с сестрой первые три класса, была на Манхеттене, каждое утро они шли туда пешком через Центральный парк. Об этих нескольких счастливых годах детства Маргарита Александровна вспоминает с упоением. Говорит, американская жизнь была счастливой ровно до того момента, когда однажды местные детишки, узнав, что она русская, не стали забрасывать ее камнями. Именно так на своем собственном опыте прочувствовала третьеклассница Рита Гусева начало "холодной войны".
Два деда
Своего единственного сына Маргарита и Виктор Бардодым назвали Александром в честь деда со стороны матери. "Я вообще считаю, что в какой-то степени Саша повторил судьбу своего деда, — говорит Маргарита Александровна, — ведь и мой отец сразу же пошел на фронт, когда началась Великая Отечественная, был очень серьезно ранен, едва выжил, осколок пули так до конца жизни и был у него в сердце – удалять считалось невозможным.
История дедов вообще очень увлекала и вдохновляла Александра Бардодыма. Дед поэта со стороны отца – Григорий Никифорович был потомком казаков из Запорожской Сечи.
" У него была очень необычная для русского человека внешность, знаете такой типичный кавказский нос, — рассказывает Маргарита Александровна. – И я решилась у него спросить, кто они по национальности. И тогда он сказал, что записаны как русские, но вообще родом с Кавказа. Он считал себя кавказцем. В Запорожской Сечи даже знамя такое было, на котором их фамилия была написана: Бардодым. И Саше это очень нравилось, все историю казаков изучал, их сражения и все такое".
Абхазская группа
Проявлявший склонность к литературе Саша Бардодым еще девятиклассником стал полноправным участником Восьмого всесоюзного семинара молодых писателей и поэтов, проходившего в Москве в мае 1984 года.
Там же на семинаре его замечает писатель и поэт Лев Озеров. По словам матери, именно участие в этом семинаре убедило Сашу поступать не на филфак МГУ, как он собирался это сделать, а в Литературный институт. Но туда, как известно, со школьной скамьи не принимали, но можно было поступить на факультет переводчиков. Александру Бардодыму надо было лишь выбрать в какую группу идти – в абхазскую или таджикскую. И он выбрал абхазскую группу. Все-таки это тот Кавказ, который уже давно манил и интересовал московского юношу.
Так, в 1984 году он поступил в Литературный институт, стал частью абхазской группы. Семинары по абхазской литературе читал Денис Чачхалия, все его сокурсники — ребята из Абхазии — Аслан Зантария, Лейла Пачулия, Омар Сангулия, Батакуа Тарба, Даур Аршба. Они все вместе изучали абхазскую поэзию, читали стихи, переводили, проводили литературные вечера, гуляли вместе по улицам Москвы, ходили в гости. Со временем изучать Абхазию, ее литературу, поэзию и язык "дистанционно" стало для Бардодыма невозможным. Он стал ездить в Абхазию вместе с друзьями. Оставался здесь подолгу, часто на все лето.
"Саша увлеченно изучал абхазскую литературу, штудировал язык, входил в мир кавказской мифологии и эпоса, вникал в историю и этнографию полюбившейся страны, писал стихи, переводил современных абхазских поэтов. Ему не хватало каникул, а затем и отпусков. Они тратились на Абхазию. Селения, горы пещеры… друзья", — вспоминает руководитель семинаров абхазской группы Денис Чачхалия.
Поэзия и кино
Учеба в абхазской группе, конечно, сказалась на поэзии Бардодыма. В ней появились абхазские мотивы и темы, но стоит отметить, что поэт Бардодым был также частью сложившейся в восьмидесятых годах в Москве поэтического общества Куртуазных маньеристов.
Именно для этого фильма Александру Бардодыму на "Мосфильме" подобрали черкеску и папаху.
В черкеске, папахе, с бородой, которую Саша стал носить сразу же после службы в армии, он читает в фильме свои стихи. Во время съемок на улице Москвы делают несколько фотографий Бардодыма в этом "реквизите". Отсюда и легенда о том, что ходил он по Москве в папахе.
Итак, она звалась Виолой
Ради того, чтобы увидеть Абхазию, любимый Новый Афон, где он особенно сдружился с Гиви Смыр, готов был уехать из Москвы на целое лето и оставить там девушку, которую любил – Виолу Винокан. Правда, писал ей письма.
Вот несколько строк к Виоле от 17 сентября 1985 года: " Жил я там в Сухуми, и, надо сказать, местная жизнь не радовала своим разнообразием. Вставал в двенадцать, в час шел обедать в Союз писателей, заодно проходил по всем кабинетам, узнавал последние сухумские новости и шел на море, но на пляж попадал редко – по дороге меня обычно перехватывал какой-нибудь знакомый писатель или художник и вел в кафе выпить с ним пару чашечек кофе. Потом перехватывал еще один, потом еще один, а потом я мог уже совсем не выходить из кафе, так как все равно бы не пролез в дверь – a la Винни-пух. Через некоторое время я решил ненадолго уехать из Сухуми (и правильно, а то народ останется совсем без кофе) и отправился в Новый Афон к абхазскому художнику и первооткрывателю знаменитых Новоафонских пещер Гиви Смыру. Там снарядили небольшую экспедицию в еще малоисследованную пещеру абхазских гор – Акую".
Виола Винокан, которая жила с родителями в Берлине, приезжала в Москву к бабушке и дедушке на лето, увлекалась рисованием. Подала документы на поступление в Строгановское училище, и даже поступила, но лишь по какой-то не понятной бюрократической проволочке не была зачислена. "Впрочем, когда я ее спросила позже, почему она не стала в этом разбираться и не поступила в "Строгановку", Виола сказала, что не очень то и хотела, просто думала быть ближе к Саше, — рассказывает Маргарита Александровна, — она пришла к нам домой уже "после Саши", зашла к нему в кабинет, было много воспоминаний и слез, тогда я и поняла, что у них были чувства".
Отъезд в Абхазию
Именно Виола Винокан вместе с Московским обществом абхазской культуры в 1993 году проспонсировали издание первого небольшого сборника стихов Александра Бардодыма "Прорваться за грань". Эти строки часть стихотворения, которое Александр написал карандашом в ночь на 15 августа 1992 года у себя в комнате в Москве. На тот момент в Абхазии уже началась война, а в голове у Саши созрела мысль уехать туда, где фронт, где друзья. Он разубеждает в таких намерениях мать, которая накануне догадалась, что сын может кинуться в Абхазию. Вот как вспоминает ночь и утро накануне отъезда сына в Абхазию Маргарита Александровна:"Я ему говорила, даже не думай, у тебя тут все хорошо, уже тебя все знают, такие перспективы открываются, а он стоял и сверху смотрел на меня, ничего не говорил. Ушел к себе в спальню. Утром прихожу к нему, а он все еще в той же серой рубашке, которую вчера надевал. Я спросила его, ты что не спал? Он ответил, что просто проснулся рано. Вышел и ушел. У меня ни на секунды не возникло мысли, что он в Абхазию"
В ту ночь, когда Александр Бардодым не спал в своей комнате и уже был мыслями в пылающей Абхазии он написал такие строчки:
Чувствую: скоро настанет последний день…
Знать о будущем и былом опаснейшая из затей…
Черный грач зачеркнет крылом
Образ твоих детей.
Коснется крылом твоего плеча…
Лучше не ворожить!
Пока твой ангел не заскучал,
Можешь еще пожить.
Можешь прорваться за грань – туда.
Обратно не проскочить…
Он не мог иначе
Многие, кто хорошо знал Сашу Бардодыма, приходили к мысли о том, что он пошел на войну, потому что не мог иначе.
На войне
"Узнав о том, что Саша поехал в Абхазию, я была в шоке, — вспоминает мать поэта. – На тот момент он уже был корреспондентом газеты "Куранты". Мне дали телефон корпункта в Гудауте и я стала звонить туда. Очень долго мне отвечали, что его там нет, что все еще ждем, я не понимала, что происходит, сильно нервничали мы тут. Потом наконец сказали: "Саша с нами, тут". Оказывается через горные перевалы они шли и вышли к Рице. Тогда он и написал эти сейчас всем известные строки: " Мы заряжаем автоматы и переходим перевал".
Находясь в Абхазии, Саша шлет корреспонденцию в редакции. Именно его голосом в эфире радио Би-би-си рассказало, что в Абхазии идет война. Именно его фото с автоматом в одной руке и с ребенком в другой появилось в газете "Правда" 3 сентября 1992 года. Это фото одно из самых растиражированных изображений Александра Бардодыма. По нему его сегодня безошибочно может узнать каждый школьник в стране.
Александр Бардодым погиб в самом начале войны, навсегда оставшись 25-летним. Поэт, "невольник чести" он был похоронен в Новом Афоне. Родители дали свое согласие оставить сына в абхазской земле навсегда без особых колебаний, помня, как он любил эти места.
Сразу после окончания войны Виктор и Маргарита Бардодым стали жить в Новом Афоне, сначала оставались на лето, а потом и вовсе переехали жить в Сухум. В небольшой, но очень уютной квартире, с картинами, книгами, старым граммофоном мы и встречались с Маргаритой Александровной. Она мне показывала работы мужа, большую часть которых передала Абхазской национальной галерее и фотографии Саши, сына, которого подарила Абхазии.
Ее самое любимое фото, где молодой и красивый Саша, в клетчатой рубашке и с скрещенными на груди руками. Помнит как сейчас тот момент, когда ее муж делал этот снимок в московской квартире. Тогда еще не было никакой войны, а Саша был не воином, а поэтом.