В свой день рождения Элеонора поделилась со Sputnik воспоминаниями о детстве, рассказала, почему "променяла" театр на телевидение, а потом неожиданно для себя на год стала медсестрой и вновь вернулась на экраны страны.
Асмат Цвижба, Sputnik
В вас не вижу я актрисы
- В доме какое-то застолье, я стою на стуле и читаю стихи. Мне примерно четыре-пять лет.
Это одно из первых воспоминаний Элеоноры Когония о себе. В целом, детство в селе Кутол, по ее словам, было счастливым, несмотря на то, что приходилось много помогать родителям по хозяйству.
Примерно в классе седьмом Элеонора стала "поговаривать о театре". К тому моменту она уже руководила драмкружком в школе, ставила отрывки из пьес, читала стихи. На любовь к литературе, говорит журналистка, повлиял отец, а вот мама была "крестьянкой до мозга костей" и была не прочь, чтобы кто-то из дочерей связал жизнь с медициной.
В старших классах Элеонора четко определилась с профессией, выписала литературу, чтобы готовиться к вступительным в театральный. В то время Абхазский театр набирал абитуриентов лишь раз в десять лет, и шансов у девушки из Кутола с ярким акцентом практически не было, но удача была на ее стороне.
Лето 1981 года, в местной газете объявление о наборе в театральный. 18-летняя Элеонора за год до этого провалила вступительные на филфак, времени на подготовку к экзаменам было достаточно. За место в театральный боролись около 40 человек.
"Но у меня мандража не было, как ни странно. Была какая-то крестьянская наглость, но я понимала, что другого шанса не будет", - вспоминает она.
В Тбилисский театральный девушка поступила и вспоминает эти годы как лучшие в своей жизни, говорит, "все, что у меня есть, я взяла из театрального".
Впервые с выпускным спектаклем девушка вышла на сцену в комедийной пьесе "Лекарь поневоле" Мольера, а вскоре уже на сцене Абхазского театра в постановке по пьесе Александра Вампилова "Метранпаж".
Не успела Элеонора сыграть свои первые роли, как от директора и главного режиссера театра поступило предложение уйти из театра. Объяснил так: "Я вас не вижу актрисой".
"Я это восприняла тогда очень агрессивно, но спустя время поняла, надо было уходить", – признается она.
Между делом Элеонора все же поступила и отучилась на филфаке, сестра уговорила. Сейчас журналистка считает, что это было одним из самых умных решений в ее жизни.
Вещие сны
Горевать, злиться, что-то доказывать времени не было. На дворе конец 1980-х, в Абхазии на пике роста национальное движение, объединение молодежи, элиты, борьба за право на самоопределение, право говорить, читать, выступать на родном языке, учиться в национальных школах, занимать важные посты. Элеонора активно участвовала в работе Народного форума Абхазии, по ее словам, "других вариантов не было".
- А вы вообще ожидали, что будет война?
- Такую большую войну я не ждала. Помню, мы как-то сидели перед войной у подруги с моим супругом, тогда еще малознакомым мне человеком, я ему говорила, что не представляю, как здесь может быть война, ведь такое смешанное население. А он говорит: "Здесь не будет так, как ты думаешь".
В августе 1992-го Элеонора была в отпуске в горах. За день до начала войны девушке приснился сон, будто перед ней сидел Владислав Ардзинба в бронежилете.
"Я просыпаюсь, со мной была племянница, я ей говорю, что какой-то непростой сон видела. А она мне говорит, что видела во сне, как будто Ардзинба с телевизора что-то объявляет, представляешь", - делится она.
Практически сразу Элеонора начала работать фронтовым корреспондентом Абхазского телевидения. После неудачного Мартовского наступления Ардзинба объявил о наборе медсестер в медсанчасти, и девушка приняла для себя решение. Однажды директор телевидения Руслан Хашиг отправил ее на очередные съемки, по окончании которых корреспондентка записалась в медсестры.
"Когда я была студенткой, мы с подругой Циалой Инапшба жили на квартире, она умела делать укол, а я нет, хоть меня и учили. Я это помнила и пошла, хотя знала, что вернут. Боялась, но я по природе такой человек, если пошла, то назад пути нет. Уже на деле с первого раза я попала и в вену, и в мышцу, потому что в мозгу заднего хода нет", - говорит она.
Элеонору прикрепили к медикам Армянского батальона. Она вспоминает, как однажды знакомый, увидев ее с бинтами, искренне удивился: "Вот только актрисы здесь не хватало!"
"Это меня еще больше воодушевило. Подумала, я вам еще покажу", - вспоминает журналистка.
Элеонора не первая рассказывает мне о войне, и не первая предпочитает вспоминать что-то позитивное, даже смешное. Плакать, жаловаться, сожалеть, вспоминать о потерях вот уж пять лет как мои "фронтовые" собеседники не предпочитают.
Так вот. В батальоне с Элеонорой служил медбрат Арам. Арам стал причиной того, что, казалось бы, бесстрашную журналистку уже 30 лет сопровождает клаустрофобия.
"Везде, где дислоцировались наши войска, даже если это еще не обжитое место, строился туалет и закрытая кухня. Арам мне рассказал, что однажды в Нижней Эшере он вышел из туалета и в этот же момент в него попал снаряд. Зачем это он мне рассказал? После этого у меня фобия до сих пор. Я до сих пор в ванной комнате не закрываюсь, а эти места я посещала только в присутствии других девушек. Они надо мной смеялись", - рассказала она.
Взрывоопасный голубоглазый мужчина
"Он был голубоглазый, интересный был. Я его впервые когда увидела, по глазам приметила. Я ему сказала: "Будьте моим спонсором". Я сидела у подруги, а он любил угощать. Вышел, купил фрукты и принес. Угостил он нас, и я пошутила – будьте моим спонсором. Он до сих пор с рынка тащит, я на рынок не хожу", - рассказывает Элеонора о своем знакомстве с мужем Анзором Чепия.
Елеонора Когониа с супругом Анзором Гугипа
© Foto / из личного архива Елеоноры Когония
Однажды Элеонора уговорила водителя батальона тайком отвезти ее в часть, где служил Анзор по дороге, которая обстреливалась врагом.
"Еду и думаю, вот тебе делать нечего?" – смеется она.
В военной хронике остались кадры – коллега-журналистка спрашивает Элеонору о планах после войны. Долго не думая, девушка заявила, что обязательно выйдет замуж.
Сказала-сделала. 12 февраля 1994 года молодые сыграли свадьбу в кругу самых близких друзей. Не было ни белого платья, ни смокинга, ни букета, но, по словам Элеоноры, "я так радовалась, что вышла замуж, что вообще эту свадьбу и не хотела".
"Это единственный человек, с которым я уживаюсь. Он спокойный, но в этом спокойствии есть что-то взрывоопасное. Теперь с возрастом я стала его успокаивать, раньше все было наоборот, он меня успокаивал. При его спокойствии, если он взорвется, это опасно", - говорит она о муже.
Включить "дурку"
После войны Элеонора Когония продолжила работу в новостях, а позже стала вести авторские передачи на телевидении. Она была автором литературного цикла "Слово", программы "Асабша", передачи "Время".
Зрителю журналистка наиболее известна по своим прямым эфирам с политическими и общественными деятелями. Мало кто так же остро, часто резко мог задавать политикам неудобные вопросы. Сама Элеонора признается, что чувствует себя во время прямых эфиров очень органично.
"Мне нравится этот жанр, я много в нем поработала. Это прямой эфир, тебе никто не мешает, задаешь любой вопрос. Меня смущает, когда журналисты в прямом эфире пытаются подобрать слова, включать "дурку". А я не любила "дурку" включать", - объясняет она.
Неудивительно, что далеко не все чиновники соглашались на такую "очную ставку", но у Элеоноры были свои методы убеждения – она предупреждала, что в прямом эфире будет заявлять зрителям, что от запроса на интервью отказались.
- Вас когда-нибудь обвиняли в ангажированности?
- Не знаю, может, какие-то анонимы, в лицо нет. Вообще, за кого бы я ни голосовала, когда они приходят к власти, между нами уже стена, потому что я журналист непартийный. Конечно, не любили меня, писали, "как она себя ведет, как оппозиционный журналист". Но государственный канал не говорит о том, что власти нужно задавать удобные вопросы, такое нигде не прописано.
"Я дура"
Недавно Элеонора вновь вернулась на сцену, сыграла роль в постановке "Кто из нас глухой" Мадины Аргун по одноименной пьесе Шоты Чкадуа.
По словам журналистки, уговаривать ее не пришлось, ведь "театр остается в человеке навсегда".
"Это было очень интересно, но сложно готовиться, запоминать текст. Если бы я серьезно задумалась над предложением, может, было бы и страшно", - добавляет Элеонора.
Журналистка заявила мне, что стареть не собирается, на 60 себя не чувствует и сил на новые авантюры и проекты у нее предостаточно. Сейчас она пишет статьи для Sputnik, редактирует передачи на Абхазском телевидении и активно ведет социальные сети. К юбилею торжественных вечеров в свою честь закатывать не планирует, говорит, что все, кто сочтет нужным, придут поздравить домой.
- А вот если бы вы сами о себе рассказывали, какую бы характеристику дали?
Пауза... Глоток уже давно остывшего кофе.
- Дура. Ну, я дура. Я большая дура.