Sputnik
- Константин Сергеевич, во время своего выступления на пленарном заседании вы говорили о строительстве малых электростанций. Расскажите об этом подробнее.
— К объектам малой электроэнергетики традиционно принято относить станции мощностью 20 мегаватт. Это в среднем по Европе, в Китае – 50-60 мегаватт, ну, у них там "родина больших слонов". Мы говорим, конечно, о 20-мегаваттных станциях. Полностью автоматическая вещь. Можно построить эту электростанцию практически в любом месте, где есть предгорные реки около метра глубиной, это не нарушает экологию и микроклимат местности, в которой строится. А это немаловажно для республики. Строится достаточно быстро.
- Насколько быстро строится?
— Примерно за год можно построить объект малой энергетики. Быстро окупается при грамотном регулировании государством.
- Поясните про окупаемость. В Абхазии за электроэнергию 40 копеек платят физические лица и 80 копеек – юридические. Если говорить об окупаемости, значит, речь идет о повышении тарифов?
— Абсолютно верно, но здесь нужно для себя ответить четко на один вопрос. Если мы говорим о развитии республики, не консервации в том состоянии, в котором сейчас находится, в привычном, приятном и любимом, а если мы говорим о развитии бизнеса, если мы говорим о том, что хотим пригласить частный бизнес из других стран, то нам необходима электроэнергетика. Без этого никуда. Это базис. Нет розетки – нет производства, нет гостиницы. То есть ничего не построишь. Соответственно электроэнергетику развивать необходимо, других вариантов нет. Для того чтобы она была окупаемой и привлекательной для инвестора, должен быть более высокий тариф. Но этот высокий тариф включается не для населения Абхазии, потому что государство должно быть социально ответственным. Самые глобальные истории – потребление бизнеса. Бизнес приходит, открывает производство, получает высокую добавленную стоимость и с этого надо взять тариф гидроэнергетики, который априори ниже, чем для других источников генерации. Он реально дешевле, чем практически все остальные. Почему бы и нет? Плюс бизнес платит налоги в казну и плюс рабочие места. То есть это хороший мультипликатор экономического роста.
- Еще раз уточним. Вы говорите о том, что тарифы для населения останутся на прежнем уровне, а для бизнеса, для лиц, занимающихся предпринимательской деятельностью, повысятся. Так?
— Да. Здесь нюанс следующий. Я ни в коем случае не представитель правительства Абхазии, и поэтому могу давать только рекомендации. Да, действительно, с точки зрения бизнеса нет никакой необходимости нагружать тяжелым тарифом население, потому что основной заработок –частные компании, то есть бизнес.
- Кто потенциальный инвестор этого проекта?
— В пуле наших российских инвесторов есть интерес к малой гидроэнергетики. Мы занимаемся инвестированием в IT-отрасль. И нам приходится заниматься вопросами обеспечения электроэнергией своих объектов. Поэтому наш инвестор видит, какие есть возможности и решения. Гидроэнергетика, тем более малая, надо сказать, за последние годы развилась очень сильно. То есть, грубо говоря, если 20 лет назад мы могли на каком-то потоке воды получить десять мегаватт, сейчас можем получать 15-20 мегаватт, ничего не меняя в расходных условиях. То есть технология развивается. Также мы много разговаривали с представителем банковской сферы из России по поводу денег частных больших иностранных инвесторов. Когда я ему озвучил возможные условия, которые реально можно создать в республике, он сказал, что никаких проблем для прихода частных денег нет. Здесь не обязательно должны быть персоналии. Должны быть созданы условия для частного капитала, который в огромном количестве бегает по миру и ищет точки вложения. Их много, это триллионы долларов.
- Изучали ли вы абхазское законодательство?
— Детально нет. Здесь есть очень простое соображение: я представитель бизнеса, для меня нет ситуации "нельзя", для меня главное – как сделать. Если есть потребность в увеличении производства и сферы услуг, и эта потребность зависит от изменений в сфере энергетики, то, на уровне правительства, это, конечно, момент законодательства. По-другому никак.
- Вы говорили, что объекты малой электроэнергетики не приносят вреда экологии. Получается, мы перекрываем реку, а как же движение воды?
— Вы знаете, на больших гидроэлектростанциях типа ИнгурГЭС перекрывается течение реки и закапывается неисчислимое количество бетона. Под эту плотину накапливается огромное количество грязи, там умирает рыба. Когда мы говорим о малых гидроэлектростанциях, это выглядит так: рядом с руслом реки выкапывается обводной канал, на котором стоит этот объект. Не меняется ровным счетом ничего. Выбросов ноль в атмосферу. Ни одна птица, ни одна зверушка не страдает.
- Очень интересно. Тогда почему всего этого у нас нет?
— Это вопрос уже не ко мне. Я сегодня пытался говорить про условия, которые возможно создать в республике, чтобы пришли частные деньги именно в этот сектор. Если эти условия будут созданы, то деньги придут.
- Следующий вопрос касается формы собственности, поскольку сегодня вся электроэнергетика находится в руках государства.
— А здесь у меня есть вопрос, насколько эффективна эксплуатация государством объектов однозначно коммерческого характера? Насколько государство заинтересовано в повышении прибыли? Насколько заинтересовано в увеличении качества оказываемой услуги? Практически никак.
- Это мысль о том, что государство плохой собственник?
— Ни в коем случае. Я люблю эти штампы: кесарю кесарево, богу богово. Оно про это. То есть бизнес должен заниматься бизнесом, а государство – общегосударственными задачами — сделать так, чтобы каждому конкретному гражданину в этой стране жить было хорошо. Ну, и так большая задача, правильно? И эта задача не обязательно подразумевает управлять гидроэнергетикой. Создайте условия бизнесу, поставьте сдержки и противовесы, "красные флажки" и все решаемо. Не нужно лезть в непосредственное управление. Для этого государство, это регулирующий орган.
- Какие еще направления в абхазской экономике вы бы выделили, помимо традиционного туризма и энергетики?
— Я думал об этом. Чем интересна и привлекательна сейчас для инвестора Абхазия? Экономика страны находится в той точке, когда при помощи небольших воздействий возможно получить колоссальный рост. То есть экономика с потенциалом высокого развития, развивающаяся экономика – самый вкусный кусок для любого инвестора. Инвестировать в Штаты (США – ред.) – не интересно. Там маленькая прибыль, сложившиеся правила игры. Конечно, с одной стороны, меньше риска, но денег сильно меньше. Поэтому часть инвесторов часть своих средств направляют именно в такого рода проекты, чтобы диверсифицировать прибыль против рисков. По отраслям привлекает IT-сектор. Если решится вопрос с электрогенерацией, то только после этого можно говорить о развитии других отраслей народного хозяйства и никак иначе. Скажем, если мы решили этот вопрос, то затем интересен IT-сектор. Я с ректором Абхазского госуниверситета Алеко Алексеевичем Гварамия обсуждал эту ситуацию. И выяснилось, что действительно есть много молодых людей, которые имеют профильное образование в IT и которым негде работать. И мы разговаривали о возможности постройки IT-бизнес-акселератора, когда компания, предоставляющая IT-услуги входит в небольшой процент доли другой компании. И она предоставляет средства и смотрит, удастся ли компании взлететь и стать "единорогом", заработать миллиард, может быть 100 миллионов. Да, есть такой вид бизнеса. И мы это обсуждали. И это интересно развивать в Абхазии.
Также интересны любые предприятия по переработке первичного сырья. Буквально простое: джемы, закрутки разные на хорошем промышленном уровне. Но чтобы выйти на большие рынки Российской Федерации и каких-то других стран, чтобы обеспечить стабильность поставок, стандарт качества, нужно большое производство. Это прекрасный сектор для развития экономики. Сырье есть, мощности, дай бог, будут.
