Сария Кварацхелия, Sputnik
Искусство детям
На паперти Новоафонского монастыря уже более шести лет пишет картины художник Зураб Ачба. Высокий, стройный, с большими выразительными глазами, густой, но уже седой бородой, в черной вязаной шапочке, кожаной куртке и кожаных сапогах до колен – он целыми днями проводит здесь время в окружении детей, которым и несет свое творчество. Как признался художник, он уже на протяжении нескольких лет строит школу живописи и картинную галерею для юных ценителей искусства.
"Еще давно я задумал построить школу для детей, а также детскую картинную галерею. Главная цель моей жизни – достроить свою мастерскую, куда могли бы приходить все желающие рисовать", – поделился планами художник.
Дети для Зураба Ачба – своего рода доноры, которые заряжают его энергией.
"Есть энергетические вампиры, а есть энергетические доноры. Когда они (дети — ред.) подходят и наблюдают за моим творческим процессом, я заряжаюсь от них, ну, и они в свою очередь заряжаются от моих картин", – признается он.
Так оно и есть на самом деле. Юные прихожане Новоафонского монастыря не в силах пройти мимо художника на паперти. Одна из них Мария, которая позволила называть себя просто Машей. Она с важным видом знатока встала по левую сторону от лестницы.
— Что, тебе дома дают карандаши? – спрашивает у нее Зураб.
Маша лишь положительно кивает и продолжает завороженно смотреть за тем, как рука художника легкими мазками выводит на картине заснеженные горы, вечнозеленые деревья и реку Псырдзха.
"Если будешь стараться, тебе дома краски тоже дадут, – наставляет Ачба маленькую девочку. – Смотри, этот мастерок волшебный. Он сам рисует. Сейчас ты в этом убедишься. Все думают, что Дедушка Мороз после Нового года отдыхает на Майями, но он сидит здесь, на абхазских елочках".
Неожиданно для всех Зураб Ачба спрашивает у юной наблюдательницы, что она любит рисовать. После недолгого молчания Маша отвечает, что рисует животных. Художник с загадочной улыбкой возвращается к холсту. И через пару минут Маша с удивлением вскрикивает: "Олень!" — "Как олень стремится к источникам водным, так души тянутся к свету", – цитирует Зураб Ачба Псалтырь. – Машенька, если мы к рогам присмотримся, то поймем, что этот олень не северный. Это олень благородный. Он пьет только холодную воду из горной реки. Если ты ему дашь теплую воду, то он обидится, повернется и уйдет. Сейчас мы тебе покажем, как в альпийской зоне Абхазии березки растут".
Зураб Ачба берет мастерок и легким движением руки выводит две березы.
"Первая больше на рябину похожа, но и она там есть. А вот вторая – уже береза, – с задорной улыбкой произносит он и уходит в раздумье. После недолгого молчания художник снова заговаривает с девочкой. – Так что, Маша, ты это дело не бросай. Если ты будешь художником, тебе никогда скучно не будет. Ну, ты имей в виду, кто здесь постоял хоть минут десять, становится художником. Ты в каком городе живешь?"
— "Я живу в деревне. В Псковской области", – живо отвечает Маша.
"О, все выдающиеся люди вышли из деревни. Я был в ваших краях. Есть у вас город Порхов, там Строгановы держали конный завод. Видел там также избы, которые еще Наполеона помнят", – медленно растягивает слова художник.
У прохожих на виду
Через пару десятков минут родителям Маши все-таки удается уговорить ребенка зайти и в монастырь. Наконец-то и нам выдается шанс поговорить с любимцем юных прихожан Новоафонского монастыря.
"Только что произошло то, о чем я часто люблю говорить, – неожиданно обращается Зураб Ачба к нам. – Вот этот ребенок в сознании своем уже на ступеньку выше стал. Она теперь будет проявлять интерес к изобразительному искусству. Я не знаю, насколько это проникнет в ее жизнь, но я глубоко убежден, на подсознательном уровне, ну, по крайней мере, масло от акварели будет отличать. В детстве я сам увидел, как один человек рисует. Минут десять я стоял и наблюдал за его творческим процессом. У меня это как-то осталось в памяти. Теперь я сам несу творчество людям. Важно вовремя открыть дверь, чтобы человек проявлял интерес к изобразительному искусству".
Зураб Ачба убежден, живопись облагораживает человека и делает его ближе к Богу.
"Если Господь создал человека по подобию своему, то в художнике его промысел сбывается больше, чем в людях других профессий. Ибо из хаоса, из ничего создается гармония жизни", – речитативом произносит он.
На паперти монастыря Зураб Ачба пишет картины, когда наступают холода.
"Когда прохладно становится, я возвращаюсь сюда. И сегодня сижу здесь, пишу картины, у людей на виду. А летом сижу на берегу Псырдзхи. Летом там сказочно. В августе особенно. Лучшего места нет", – восклицает художник.
Вокруг "мастерской" на лестнице расставлены картины Зураба Ачба. В объектив камеры попадает одна из них.
"Это Рембрандт. Я у него учусь – он мастер света и тени. Через его творчество общаюсь с ним, – делится своими наблюдениями Ачба. – Также мне очень нравится Рерих. У него есть очень интересные работы. Сильный художник. Ему очень повезло – вовремя ушел от красных. И столько оставил людям. Кстати, как и наш художник Александр Константинович Чачба. Он тоже от чумы красных спасался в Европе. До 101 года дожил. Оформлял Дягилева сезоны. А в 1936 году у него было турне по Америке. И вот я видел эскизы к "Лебединому озеру". Ну как будто бы Рица. А он, может быть, никогда не видел эту Рицу, потому что его родители были высланы, и родился он в Феодосии. Но представляете, что значит генетика. Я впервые увидел его декорации и понял, что это озеро Рица".
Вещий сон и паломничество в Элладу
Картина, над которой уже больше недели работает Ачба, практически завершена. Художник предлагает пройти к смотровой площадке, откуда открывается панорама на весь город. Легкими и быстрыми шагами он проходит сквозь толпу паломников и направляется к обрыву, где под деревом стоит небольшая деревянная лавочка.
"С одной стороны мы видим нашу историю – Анакопийскую крепость, с другой – следы великой империи – Новоафонский монастырь. Здесь открывается замечательный вид. Я долгое время не имел жилья в Афоне. Жил у Симона в палатке, чтобы далеко не ходить. А потом мне сон приснился, будто сижу я под скалою, а из скалы корявое дерево растет, а передо мною купола золотые и звон колоколов. И тут я глаза открываю, и когда я понял, что это сон, мне стало очень грустно. В тот день дождик моросил, невозможно было на речке писать картины, и я пошел в сторону монастыря. Не стал в монастырь заходить. Обошел монастырь, а там джунгли наши колхидские – колючки, заросли, дебри. Бродил я, и такие ракурсы открывались передо мной. Какая-то сила заставляла меня идти по тропинке в сторону гор. И дальше я был поражен – увидел стену из известняка, а прямо на этой стене дерево растет. А сел под этим деревом передохнуть и тут услышал колокольный звон. Так отчетливо, так близко. Раздвинул кусты руками, смотрю – купола золотые передо мною. У меня аж волосы дыбом встали. Думаю, вещий сон", – пересказывает он свой сон.
В тот же день Зураб Ачба отправился к Гиви Смыр.
"И вот говорю ему: "Гиви, ты абориген, знаешь все – что на земле, что под землею. Но там одно место мне понравилось. Может быть, ты отношение имеешь, может быть, кто-то другой. Чтобы я не нервничал потом, скажи мне сразу. Когда я ему объяснил, о каком месте идет речь. Он улыбнулся и ответил: "Ты знаешь, это место как раз для тебя, для художника". — Администрация Афона пошла мне навстречу – выделили мне участок. Долго я расчищал это место от мусора и сейчас строю там школу и галерею", – задумчиво произносит Ачба.
Художник убежден, что Абхазия нуждается в положительном имидже.
"Когда я был моложе, мне казалось, что этим должны заниматься целые отделы. Много упущенных возможностей. Как-то по молодости я ходил по чиновникам, предлагал интересные проекты, но всегда слышал одно и то же: "Денег нет". — Тогда на самом деле было тяжело, это были послевоенные годы. Мы были в блокаде. Но именно тогда можно было предпринимать шаги", – с ностальгией говорит он.
Один из таких проектов – морской круиз в Грецию.
"Вот мы сидим в Новом Афоне, а старый находится в Греции. Мы могли бы вместе с россиянами на яхте "Абхазия" в плавание отправиться туда. Я не претендую на роль капитана, был бы простым матросом, который в свободное от вахты время пишет картины. И вот, когда мы заходили бы в греческие порты, и когда администрация Греции узнала бы, куда мы идем, с какой целью, весть об этом облетела бы весь мир. Ну, еще на борту у нас могли быть средства массовой информации, которые фиксировали бы это паломничество. Но, к сожалению, тогда сказали, что денег нет. А таких упущенных возможностей очень много", – делится мечтой Ачба и на этой грустной ноте прощается с нами.
