Сария Кварацхелия, Sputnik
Любовь к художественному искусству у Адгура Дзидзария проявилась еще в детском саду. Тогда будущего художника привлекали разноцветные карандаши, которые стояли в пол-литровой банке на столе воспитателя.
"Дети любят рисовать. Не знаю, что за магия, но я всегда оживлялся на уроке рисования. Быть может, это карандаши, которые выставлялись в пол-литровой банке, — делится своими ранними воспоминаниями Адгур Дзидзария. – Их воспитательница предварительно оттачивала, все они такие соблазнительно остренькие. Но нам не разрешали слюнявить их, а мне очень хотелось ярких красок. Мне казалось, что это хорошо, и всегда было странно, что другие не рисуют или им не нравится рисовать. По-моему, все как-то естественно было".
Талант заметили еще в школе. Постепенно за Адгуром Дзидзария закреплялась репутация художника. И уже к выпуску никто не сомневался, что он посвятит себя изобразительному искусству.
"К выпуску учительница делала опросы, кто кем будет. Так как я особо ни в каких науках не преуспел, поэтому я не очень представлял, кем я могу быть. Когда учительница доходила до меня, говорила: "Ну да, ты будешь художником". — Хотя я на искусствоведение поступил без особого на то желания. Естественно накапливался какой-то опыт, появлялись новые интересы, и я через все это постигал такого своего рода общение с миром", – поясняет художник.
Сюрреализм и альтернативное искусство
Адгур Дзидзариа относится к сухумской группе художников, которые отклонились от официального искусства СССР и предложили свое альтернативное, свободное искусство.
"Альтернативное искусство, конечно, громко сказано. Но тем не менее, да. У советских художников были определенные каноны, нельзя было выбиваться из строя. У любого творческого человека по нормальному это должно вызывать отторжение. Художник предоставлен миру: между ним, небом, Богом ничего не должно стоять. И так в художественном искусстве много своего регламента, еще не хватало, чтобы какой-то дядя говорил, как и что рисовать. Был выбор: либо ты в этой лодке — и ты получаешь паек, либо за этой лодкой — и живешь на свой страх и риск. Кто-то совмещать пытался, как говорится Кесарю кесарево, а Богу богово", – смеется Дзидзария.
Хоть в Сухуме был независимый творческий процесс, но художники плохо знали, что происходит в мире – было мало информации. И потому представление о современном искусстве было устаревшим.
"Это сегодня можно достать из кармана смартфон и выяснить в любой момент по интернету. Тогда же все это было недоступно, недосягаемо. Поэтому у нас представления о современном искусстве были достаточно устаревшими, – вспоминает он. – Мы, как к запретному плоду, стремились к познанию современного искусства. Но все равно мы шли не дальше традиционных видов искусства – живопись, графика, скульптура. Знали имена, которые сформировали искусство ХХ века. Но опять же их мы знали немного, самых выпуклых представителей".
Во времена студенческие Адгура Дзидзария впечатлял сюрреализм, хоть знаком он был с немногими представителями этого направления.
"Одна-две картинки, которые до нас доходили. Знали о наиболее шумном представителе сюрреализма – о Сальвадоре Дали. Просто из-за дефицита информации, что видели, то нас и впечатляло, – поясняет художник. – И, бывало, мы недооценивали некоторых художников, потому что у нас было немножко упрощенное восприятие. Например, Раушенберг. Мы знали, что есть такой хулиганистый художник, который выкрасил одеяло и повесил. Но с опытом я стал ценить Раушенберга. И живопись, как ни странно, замечательная, хотя немножко такое высокомерное отношение к поп-арту".
Зачастую Адгуру Дзидзария приходилось домысливать увиденное или прочитанное о современном искусстве и самому открывать то, что уже давно было замечено другими художниками.
"Мы домысливали дозированную информацию. И часто изобретали велосипед. В моем творчестве это было. Например, я сам пришел к живописи цветового поля. Хотя это давно открыл Ротко. Но мой путь – совсем другой путь. Я вышел к этому совсем по-другому. Это не было так, что я посмотрел на Ротко и сделал. И это очень честный опыт. Я очень ценю, и естественно, Ротко мне не может не нравится. Его живописная концепция мне очень близка", – вспоминает он.
Честность и скрытая экспрессия
"Мне всегда интересна скрытая экспрессия в картинах, то есть, когда и не очень ярко, такие монохромные большие плоскости. Быть может, это тоска по чему-то нереализованному. Иногда я делаю цветные, более яркие, – рассказывает Дзидзария. – Говорят, плохо, когда художник шарахается то так, то так. Но для меня главное – то, что я внутренне ощущаю в момент написания картины. Это как в музыке, у меня часто бывает такой разброд: я люблю очень джаз, но не могу все время слушать джаз".
Для Дзидзария самое главное в искусстве – честность. Художник не может творить ради угоды кому-либо.
"Я не могу кому-то подыгрывать или заискивать с кем-то. Это касается и цветового решения. Иногда я понимаю, если сделаю нужную линию нужного цвета и картина обретет эффект, на который публика клюнет. Иногда я сознательно избегаю таких вещей. Это тоже профессиональная честность", – убежден он.
Северный свет
Адгур Дзидзария долгое время работал в Питере, Таллине, Москве. Сейчас же он живет и творит в мансарде одной из сухумских высоток. Квартира с антресолью и северным светом – идеальное место для творчества. Это своего рода келья художника, однако в абхазских реалиях вести затворническую жизнь и полностью предаваться искусству невозможно.
"Я более такой кабинетный художник, – рассказывает о себе Дзидзария. – Здесь, на мансарде, северный свет – мечта любого живописца. Потому что он более или менее ровный, рассеянный. В Москве творить — условия хуже, квартира на первом этаже. Приходится круглогодично работать при электричестве. И тем не менее я поработал там зимой, и удалось собрать на одну выставку. А здесь, в Абхазии, хоть свет хороший, но все время что-то отвлекает. Даже здесь я спрятался в своей "башенке", и то все время что-то вытаскивает отсюда", – сетует он.
Выставки и планы
На выставки, как шутит художник, картины отправляются чаще, чем их автор.
"В 2013 году галерея "Шазина" представила картины трех абхазских художников формалистов на "АртМонако". Там же, в Монако, сделали еще одну выставку, где также представили мои картины. Но я всего этого не видел, не попал туда, просто потому что визу не успели сделать. Да, мои работы чаще бывают там, где я сам не бываю. Также были выставки в Германии. Знакомый предлагает представить несколько картин в Будапеште. Но я хочу, чтобы это все объединяла какая-то концепция", – признается художник.
Сейчас Адгур Дзадзария работает над созданием образов персонажей Фазиля Искандера.
"У меня договор с Нацбанком. К юбилею Искандера хотят выпустить монеты с изображением искандеровских персонажей. Перечитываю произведения писателя. Жаль, что мало времени, все перечитал бы. У Искандера такие колоритные персонажи. Высматриваю описательные характеристики, чтобы нарисовать персонажи более точно. Я хочу нарисовать сквозные персонажи, как Чик и дядя Сандро. Но, конечно, будут и другие искандеровские персонажи. Пока трудно выбрать", – добавил Дзидзария.
