"Герой Абхазии" Автандил Гарцкия рассказал о Мартовском наступлении абхазских войск в Отечественной войне народа Абхазии 1992-1993 годов.
Бадрак Авидзба, Sputnik
— Автандил Зефикович, прошло 24 года с тех трагических дней, скажите, вы часто вспоминаете те события? Что вам прежде всего приходит на память?
— Приходится часто вспоминать, потому что мы все время проезжаем по этой дороге, у нас одна дорога в Абхазии, и она проходит как раз там, где происходили эти события. Это не означает, что мы живем только войной, сегодня растет молодежь, которая знает об этой войне немало. Сегодня мирное время, и я знаю, что если произойдет что-то подобное, они тоже пойдут воевать.
— Сколько лет вам было во время войны?
— Тогда мне было 33 года. У меня были военные навыки, у меня была военно-морская кафедра, и еще мне посчастливилось после учебы в институте принимать участие в учениях "Щит" в 1980 году. Эти учения проходили на территории Прибалтики, это были обычные боевые учения.
Полную версию радиоинтервью с Автандилом Гарцкия слушайте здесь>>
— Вы были одним из немногих, кто имел хоть какие-то навыки военнослужащего. Это как-то отразилось на том, что вы делали на войне?
— Я должен сказать, что навыки надо иметь. Мы, как небольшая страна с небольшим количеством людей, должны понимать, что надо быть готовыми защищать страну. Хотя бы на уровне тех занятий, которые были в наше время в школе. Это начальная военная подготовка. Военные навыки в начале войны имели единицы, это привело к жертвам.
— Расскажите о мартовских днях 1993 года, какие они были?
— Мартовское наступление происходило после неудачных операций. Эти неудачи приводили к тому, что мы теряли людей, среди них были наши родственники, друзья, соседи. Мы хотели быстрее решить вопрос и искали ходы и выходы.
Штаб разработал такую войсковую операцию по всему фронту. Предполагался ночной бой, чтобы было меньше жертв.
Я, например, с одобрением отнесся к этой операции, и мы стали готовиться к ней. И когда говорят об этой операции, то отмечают, что были штурмовые батальоны. Да, это так, но они очень отличались от тех, которые мы видели в кинофильмах. Вообще, я должен сказать, что ничего общего с военными фильмами война не имеет. Война — это тяжелейший физический труд, и самое первое, что мы должны понимать, — это должна быть колоссальная физическая подготовка.
Штурмовые батальоны состояли из простых людей, из отрядов, которые были сформированы в начале войны. Они побывали в одном или двух сражениях, но был боевой дух и чувство авантюризма и романтизма у 20-летних ребят. Естественно, мы все морально были готовы к этой операции, все были воодушевлены и все верили в победу.
— Скажите, а вы сами форсировали Гумисту?
— Конечно, форсировал вместе со своим отрядом. Это то место, где находился раньше восьмой полк. Единственный момент, когда можно сравнить войну с фильмом, — это когда ты переходишь через реку, потому что форсировать реку невозможно быстро, вода мешает. Ты идешь по пояс в воде, и ты — реальная мишень.
Это было во втором часу ночи, и уже появились ракетницы, нас увидели и стали вести по нам пулеметный и гранатометный огонь. Мы видели и слышали, как пули хлюпают в воду рядом с нами. Кого-то сражала пуля, кого-то сносило течением воды. То есть это такое ощущение, когда ты хочешь очень быстро перейти реку, чтобы потом спрятаться за естественные укрытия.
Уже на противоположном берегу были более ожесточенные бои с использованием всех видов оружия. Но там был и другой момент, самый страшный. Противоположная сторона вся была напичкана минами, а обстоятельства неизвестности приводят любого человека к ступору, к страху. Когда ты знаешь, что перед тобой, ты не боишься, а тут перед тобой минное поле, через которое ты должен перебежать, перейти.
Я помню момент, когда уже скопилось большое количество бойцов не только из нашего подразделения, но и из других. Мне лично было сложно поднять бойцов и перейти эту территорию, которая была заминирована. Вот тут появился известный по всему фронту Игорь Дармава. То, что он сделал, — это подвиг. Он, недолго думая, крикнул: "Все за мной!" — и сказал, что, кто упадет, того не будут поднимать. И вот он побежал, я за ним, и все вынуждены были пробежать через это поле. Нам повезло, мы смогли преодолеть поле. Кому-то не повезло.
Потом, когда мы уже вышли на асфальтированную дорогу, там уже было легче, там уже кто кого. Был такой момент, когда противник не знал наше точное местоположение. И вот, продвигаясь по дороге, грузинская БМП вышла прямо на нас. И она чуть ли не раздавила нас, мы даже не успели выстрелить в нее. Потом уже, когда проехала, мы стали стрелять вдогонку.
Чкотуа Вадим выстрелил из гранатомета, он попал в нее, но мы не стали БМП преследовать, а пошли дальше. Мы вышли на перекресток к так называемому зеленому дому, где была наша первая дислокация, откуда мы собирались идти на Сухум после того, как свяжемся со штабом и выпрямим линию фронта. Но, к сожалению, мы там и остались все эти два с половиной дня. Нам повезло в том, что мы были прижаты к этому холму, то есть со спины нас никто не мог атаковать. Когда уже поняли, что операция сорвалась, мы вели бой на этом месте.
