СУХУМ, 26 ноя — Sputnik, Наала Авидзба. 26-го ноября 1994 года на сессии Верховного Совета Абхазии был принят основной закон государства – Конституция независимой Абхазии.
Конституция принималась в тяжелых условиях. Страна только что пережила кровопролитную освободительную войну, отстояла право на свою государственность. Новой демократической стране нужен был документ, закладывающий основы государственного строительства.
Мировое сообщество заняло в грузино-абхазском конфликте сторону агрессора. Сохранялась опасность реванша со стороны Грузии. Политика Российской Федерации в отношении Абхазии в тот период не предполагала признания независимого статуса республики.
В беседе с корреспондентом Sputnik Станислав Лакоба, занимавший должность первого заместителя Председателя Верховного Совета, называет это время сложным. Обстановку усугубляла ситуация в Чеченской республике.
"Тогда был другой период, ельцинский, когда к нам очень негативно относились. Было очень много проблем. В ходе того, что происходило на Северном Кавказе, Шеварднадзе пытался нас представить как антироссийскую силу. Очень серьезные события произошли в Грозном. И именно в этот день, 26 ноября, мы собрались на заседание, где решался вопрос о принятии новой Конституции, а по сути, о переходе к президентской форме правления", — говорит Лакоба.
В апреле 1994 года в Москве Абхазия и Грузия подписали Заявление о мерах по политическому урегулированию.
"Международное сообщество исчерпало свою миссию по урегулированию конфликта. Большего сделать оно не могло. Для нас это означало, что в правовом плане надо было начать строительство государства. Нам нужно было подумать, как формировать своё государство в правовом плане. Мы пришли к выводу, что нам нужно принять новую Конституцию. На основе старой советской Конституции взаимодействовать с международным сообществом было нельзя. Нам надо было считаться с тем, как устроен мир, как устроены другие государства",– вспоминает Олег Дамения, депутат Верховного Совета в 1994 году.
В день принятия Конституции заседание прерывалось несколько раз. Из Москвы поступали звонки с требованием отложить этот вопрос.
"Я очень хорошо помню этот день, – вспоминает Станислав Лакоба, – 26 ноября мы собрались в здании правительства по улице Лакоба, 21 на четвертом этаже. Шло заседание. Владислав Григорьевич Ардзинба тогда был Председателем Верховного Совета, а я был первым заместителем Председателя Верховного Совета. Решался вопрос о новой Конституции. Я очень хорошо помню, какой был нажим. Было очень много звонков. Владислав все время выходил куда-то на переговоры. Потом возвращался, каждый раз говорил коротко мне, так как мы рядом сидели, что спецпредставитель президента России настаивает на том, чтобы эта Конституция не была принята. Объяснялось это тем, что это помешает переговорному процессу с Грузией. После очередного выхода Владислав вернулся, был немножко взвинченным. Он спросил: "Как быть, как ты думаешь?". Я сказал, что если не сейчас, то потом мы никогда не примем этот документ".
По словам Лакоба, не все депутаты тогда поддержали эту идею. Несколько человек воздержались по разным обстоятельствам. Несмотря на всё противодействие, Ардзинба сделал очень решительный шаг, и документ исторической важности был принят. Это был ответственный и смелый шаг, который стал возможным благодаря политической воле Ардзинба и депутатов парламента, считает Станислав Лакоба.
Последствия этого шага для республики были серьезными. Практически сразу после этого – в декабре 1994 года – Россия объявила Абхазии экономическую блокаду.
Конституция, принятая в тех непростых условиях, работает уже 20 лет. Она отразила в себе реалии тяжелого послевоенного времени, когда была необходима сильная президентская власть.
Олег Дамения считает, что Конституции не хватает более подробного описания механизма сдержек и противовесов между ветвями власти.
По мнению Станислава Лакоба, наиболее подходящий для Абхазии вариант Конституции стал результатом творческого поиска, основанным на мировом опыте.
"Документ показал свою жизнеспособность за 20 лет, – уверен Лакоба, – и для того времени, можно сказать, что он был передовым. Особенно для такой молодой, но с древней государственностью, республики".
