Дмитрий Косырев, Sputnik
Когда из речи государственного деятеля делают сенсацию еще до ее произнесения (а именно это совершили буквально все глобальные СМИ накануне выступления Владимира Путина в ООН), то в итоге такая речь может даже показаться чересчур короткой. Зато она вышла весьма логичной и понятной, чем-то вроде вариаций на одну тему: что произошло за последнее время с правилами поведения государств в нашем мире и как поправить ситуацию.
Терпеть уже невозможно
Есть два метода оценки выступления человека с трибуны (или написанного комментария, книги и т.д.). Первый: попробовать выразить суть сказанного если не в одной фразе, то в коротком абзаце. И второй: определить, к кому автор обращается, это всегда интересно и поучительно. Давайте попытаемся сделать и то, и другое.
Не только речь Владимира Путина на сессии Генеральной ассамблеи, но и всю нынешнюю сессию, опять же заранее, назвали "сирийской". Да, российский президент о Сирии говорил, но это только часть его мысли. Сама же мысль состоит в том, что в последние пару десятилетий "единственный центр доминирования" (понятно, что США и Запад в целом) попытались переписать правила игры в мире в свою пользу. В результате "терпеть складывающееся в мире положение уже невозможно" — очень сильное заявление, причем относится оно далеко не только к России.
А раз так, то необходимо не только разбираться с угрозой "Исламского государства", а заново переустанавливать систему с "общими ценностями и общими интересами на основе международного права, объединить усилия для решения стоящих перед нами новых проблем". Чем Россия по сути и занята.
Слова насчет нарушения правил игры постоянно мелькают в последнее время в системе международных отношений, обычно в виде упрека со стороны кого-то из лидеров Запада в адрес иных стран. Справедливости ради надо признать, что какое-то время они чаще звучали в адрес Китая, сейчас — в отношении России. Обе эти страны и еще несколько каждый раз с удивлением спрашивают в ответ: что это за правила такие и кто, когда их выработал?
И вот сейчас, в речи Путина в ООН, мы видим, наконец, четкую постановку вопроса: произошла попытка фальсификации, подмены правил. Ни в Уставе ООН, ни в каких-то иных признанных нормах международного права не значится то, что Запад пытается выдать за нечто общепризнанное.
Революции под запрет
Еще одна важнейшая мысль президентской речи, которая прозвучала в нужном месте и на нужном уровне, состоит в том, что корень множества проблем — в организации по всему миру "демократических" революций. Они стали исходной точкой нынешней ближневосточной катастрофы, но ведь не только ее.
Такие революции (их еще называют, исходя из стандартных технологий проведения, "цветными"), числом насчитывают уже несколько десятков, причем произошли они на рубеже 80-х — 90-х, когда началась нынешняя разбалансировка мира. Неважно, что не все они организованы именно Западом. Важно, что все привели к национальным катастрофам большего или меньшего масштаба. Хотя, кажется, только на Ближнем Востоке речь о чем-то худшем, об уничтожении государственности, которую, словами Путина, теперь надо восстанавливать. Заметим, что пока эти катастрофы не задевали непосредственные интересы Запада, тамошние восторги по поводу революций были в порядке вещей. И тут возникла история с "Исламским государством", бессильной американской коалицией против такового, беженцами и прочим.
То, что уничтожение государственности произошло, по тем же причинам, еще и на Украине, что также вызвало мощнейший кризис Запада и международных отношений — этого Путин не говорил. Хотя то, что мы видим в Киеве и прочих городах этой страны, пусть это не совсем Ливия, нормальной государственностью тоже никак не назовешь, если даже судить только по тому, что там можно услышать с различных трибун: предел деградации.
Логическое следствие этой части президентского выступления — поставить, в глобальном масштабе, вне закона любые революционные перевороты. Что вовсе не сенсация. Ведь существует же такой принцип на глобальном или региональном (Африка, Латинская Америка) уровнях в отношении военных переворотов, и иногда он даже действует. Более того, для запрета революций не нужно даже принимать какие-то новые нормы международного права, они и без того существуют. Бунт меньшинства (чаще столичного) помимо воли всей массы избирателей, вмешательство из-за рубежа через неправительственные организации — это кто же вводил такие "правила игры"? Да никто.
А подробно освещавшийся в речи Путина вопрос о том, что сейчас делать в Сирии и на Ближнем Востоке в целом — это, по сути, уже ликвидация последствий наиболее разрушительных из нынешних революций.
Мир и Запад
Теперь насчет того, к кому обращался президент с трибуны ООН. По экспресс-оценке телекомпании CNN, "Путин обращался не только к мировому сообществу, но и во многом к российской аудитории". Ну, господь им судья. На самом деле картина здесь ясная. Нынешняя
Генассамблея – особая, на нее приехали главы 144 государств, не в малой степени, чтобы обсудить Сирию и все то, о чем говорил наш президент. Это примерно три четверти мировых лидеров, из которых к Западу относится, может быть, тридцать-сорок. Прочие – ключевая аудитория, для которой была написана эта речь.
Конечно, не в стиле российского президента бросать вызовы тем, с кем он не согласен, провоцировать их на конфликт. В этом смысле интересна история со знаменитой речью Путина в Мюнхене в 2007 году. Нужно было иметь необузданную фантазию, чтобы считать то выступление конфронтационным актом; по сути, оно не так уж и отличалось от того, что там же, в Мюнхене, говорили прочие западники. Но, так или иначе, сейчас не 2007 год, США и европейцы сами в ужасе от того, что происходит. Так что нынешнюю речь они поймут немножко лучше, чем мюнхенскую. И на какие-то компромиссы хотя бы по Сирии уже идут, и какое-то время будут продолжать идти.
И все же главная аудитория – это мир помимо Запада. Что логично, поскольку ООН по сути единственное место, где можно к миру обратиться.
Кстати, тем же адресатам была (уже традиционно) предназначена и ооновская речь выступавшего до Путина лидера Китая Си Цзиньпина, да он собственно, и сказал примерно то же, что и его российский партнер. А именно, сказал он, "закон джунглей" означает то, что слабые подвластны сильным. Так страны вести себя не могут». Даже, заметим, не «не должны», а уже не могут.
Для того чтобы именно эта целевая аудитория его поняла лучше, Владимир Путин упомянул две как бы экономические проблемы: санкции и переделку экономических союзов. Антироссийские санкции глазами мира видятся так: если можно безнаказанно вводить торговые и финансовые ограничения против России в зависимости от того, как будут себя вести, извините, украинцы в Донбассе – значит, можно все. А это, словами Путина, «терпеть уже невозможно». И далеко не только России.
Еще один упомянутый Путиным сюжет россиянам мало известен, зато он знаком множеству других стран. Словами президента, "ряд стран пошли по пути закрытых эксклюзивных экономических объединений, причем переговоры об их создании идут кулуарно, втайне и от собственных граждан, от собственных деловых кругов, общественности, и от других стран. Другие государства, чьи интересы могут быть затронуты, также ни о чём не информируются. Вероятно, всех нас хотят поставить перед фактом, что правила игры переписаны, и переписаны опять в угоду узкого круга избранных". Это – насчет попыток США создать похожих, как близнецы, Трансатлантическое и Транстихоокеанское партнерства. Очень чувствительная тема.
Все вместе можно свести к заявке России на мировое идейное и не только идейное лидерство (по сути подаренное Западом). Конечно, для такового очень полезным может оказаться успех Москвы в разрешении ближневосточного кризиса. Но, как видим, дело тут далеко не только в этом кризисе.
