О перспективах строительства Траснкавказской дороги и интересах Китая в Абхазии рассказал в интервью Sputnik Абхазия вице-президент Республики Абхазия Виталий Габния.
Беседовала Астанда Ардзинба.
— На прошлой неделе в Москве две компании, китайская China Railway и российская "Региональные проекты", подписали меморандум. Стороны запланировали в 2016 году начать строительство скоростной дороги, которая свяжет Северный Кавказ и Абхазию…
— На моей памяти это уже четвертая попытка реанимировать проект Сухумской военной дороги в истории современной Абхазии. Предыдущие попытки не увенчались успехом, поскольку проект масштабный, и здесь много важных составляющих. Сейчас ситуация изменилась, в первую очередь — экономическая. У Китая с Россией на сегодняшний день выстроились партнерские отношения. Коммунистическая партия Китая дает некий карт-бланш России и в целом постсоветским государствам. Порядка 40 миллиардов долларов Китай зарезервировал на реанимацию Великого шелкового пути. Этот процесс уже начался. В самом Китае с этой целью идет строительство, много проектов проинвестировано. Одно из ответвлений Шелкового пути проходило через Абхазию. И в этом контексте китайцы высказали свою заинтересованность.
Но им интересна не только сама автомобильная дорога, а с привязкой к порту и железной дороге. Это уже совершенно иные вложения, это не та кривая дорожка, что на сегодняшний день представляет фрагменты Военно-Сухумской дороги.
— Какую железную дорогу вы имеете в виду?
— Железное полотно, проложенное от порта в республики Северного Кавказа, Азербайджан, Среднюю Азию и Китай. В сложившемся двухполярном мире Одесский и Прибалтийские порты не обслуживают Россию. Новороссийский порт перегружен, даже если построить дополнительную причальную стойку, то транспортная коммуникация перегружена. Порт в Абхазии интересен только с привязкой к дороге, в противном случае эта дорога опять выходит на ту же перегруженную транспортную инфраструктуру Краснодарского края.
— То есть китайская компания не просто исполнители?
— В любом бизнес-проекте должны быть заинтересованные люди. Проект жизнеспособен тогда только, когда интересы каждой стороны учтены. Об интересах китайцев мы сказали. Из-за того, что для входа на российский и европейские рынки им не хватает портов, они готовы инвестировать в данный проект. Китайцы — именно инвесторы, это не компания, которая просто выполняет заказ и зарабатывает на этом. Китайцы предложили идею о порте, через который можно транспортировать миллионы тонн груза, а Россия высказала заинтересованность.
Китай представляет не просто некая коммерческая компания, это Министерство железнодорожных путей Китая, мощнейшая компания, руководит проектом Коммунистическая партия КНР. На первом этапе был телефонный разговор с руководством Абхазии, а также с руководством Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии. Если нам это не было б интересно, то понятно, что проект был бы не жизнеспособен.
С нашей стороны нужно было понимание и устное согласие продолжить обсуждение. Мы заинтересовались, но отметили, что здесь много составляющих. Нам нужно понять, какое соотношение и интерес каждой стороны, о каких инвестициях идет речь, насколько эта компания будет акционером. Это те вопросы, которые должны быть проработаны рабочей группой.
Подписанный в Москве меморандум – это всего лишь протокол о намерениях. Не что иное, как подтверждение того, что стороны готовы обсуждать вопрос и проработать конкретный проект. Неверно считать, что проект уже разработан, время строительство определено, и никто в Абхазии не знает, на каких условиях мы согласились. Это, безусловно, не так.
— Кто представлял абхазскую сторону на подписании меморандума?
— С абхазской стороны присутствовал премьер-министр Артур Миквабия и советник президента по экономическим вопросам Амиран Лагвилава. В это время мы с Мухамедом Килба посетили Карачаево-Черкесию, в частности, абазинские села.
— Какие следующие шаги предпринимаются, после того как меморандум подписан?
— В настоящее время, когда меморандум подписан, тема активно прорабатывается. Здесь много составляющих, в том числе маршрут. Понятно, что по Кодорскому ущелью дорога не пройдет, это заповедная зона. Экотуризм у нас не может страдать. Наша задача настоять на том, чтобы маршрут был проложен по ткуарчалской дороге, которая также выходит к старой Сухумской военной дороге и оттуда на Северный Кавказ. Мы готовы рассматривать и другие альтернативные маршруты, которые предлагают наши ученые, но важно понимать, что дорога имеет смысл только с привязкой к порту, который можно построить только в Очамчыре. Там удобное глубоководное место. Соответственно и дорога должна выходить к порту, в этом смысле дорога через Ткуарчал оптимальна. Этот город, спутник угольной промышленности, умирает, поскольку уголь уже не востребован как продукт, данный проект вдохнет в город новую жизнь.
В Абхазии может быть создано множество посреднических предприятий, которые на этом будут зарабатывать. Скорее всего, речь пойдет не о порте конкретно, а о портовой зоне. Портовая зона — это отведение земли, где бизнесмен условно покупает сто машин или сто карандашей. Чем больше опт, тем дешевле закуп. Но покупать большие партии бизнесу сложно, сложно растаможить, вынужден брать маленькими партиями, как следствие бизнес проигрывает. Портовая зона – ты закупаешь оптом, а растамаживаешь, только выводя из таможенной зоны, непосредственно при реализации в розницу. Пока рано о чем-то конкретно говорить, но доход, который может нам принести порт и дорога, способен превысить бюджет республики. Сейчас самая большая для нас проблема – это отсутствие экономической и финансовой самодостаточности, когда мы не можем жить по своим средствам.
Безусловно, проект предполагает и плюсы, и минусы, мы должны все взвесить. Но закрываться, быть консервативными, мы не можем по объективным причинам. Мы не конкурентны, и люди для того, чтобы реализовать себя, должны будут уезжать из страны. Минусы мы будем проговаривать и обсуждать.
— В одном из интервью вы сказали, что на данном этапе Абхазия выступает в роли наблюдателя. Расшифруйте, пожалуйста, что предполагает статус наблюдателя?
— Некоторые интерпретируют происходящее так, будто уже существует некий проект, который согласовали без нашего участия. Это не так. На данный момент мы не имеем ни перед кем обязательств, пока не будет проработан этот проект, и мы не поймем, что он нам интересен. Мы хотим знать, каким планируют этот проект и будут ли учтены интересы абхазской стороны. Лишь после этого мы обсудим вопрос. Безусловно, все будет прозрачно. Мы вынесем вопрос на общественное обсуждение.
— Абхазская сторона войдет в состав рабочей группы?
— Безусловно. Без согласия абхазской стороны проект не может быть реализован.
— Вы уже отметили некоторые выгоды, которые республика получит при реализации проекта, давайте подробней остановимся на этом вопросе. В чем плюсы, помимо экономической составляющей?
— Плюсов кратно больше. Первое, это, конечно, финансовая и экономическая самодостаточность страны. Это большие отчисления в бюджет. А также множество рабочих мест, мультипликативный эффект проекта будет тому способствовать. Это выход на адыгов и, в первую очередь, на абазин, которые сразу за хребтом. Абазин сейчас около 35 тысяч, все они по рождению граждане Абхазии, поскольку мы один народ. Сейчас нужно до 10 часов, чтобы доехать до абазинских сел, а с реализацией проекта речь будет идти о двух-трех часах. Для нашего этноса это важно.
Бытует мнение, что Абхазия сегодня – это тупик, депо. Это не так! У нас два направления: на Псоу —к России, и на Ингур, где мы граничим с враждебной Грузией. В стране давно идут неуправляемые процессы "тихой сапой", когда наши ветераны ездят лечиться в Грузию, а значительная часть товаров на рынках страны – товары из Грузии. Закрыться от этих процессов невозможно, если ты не конкурентоспособен. Новый транспортный проект нас гарантировано уводит от Грузии, дает нам возможность также воссоединиться с абазинами, заработать большие деньги и создать множество посреднических фирм, разрешая проблемы занятости населения.
Кроме того, представьте, что зона Абхазии, Красной поляны и Домбая становится пятизвездочной. Это будет туристическое кольцо, в котором сомкнутся олимпийская деревня с великолепной инфраструктурой и зоной Формулы —1, горнолыжный курорт Домбай и экологическая Абхазия, как с морским, так и горным экотуризмом. Нам важно двигаться именно в направлении экотуризма, что выгодно отличает нас от той урбанизации, которая есть в Сочи. Это позволит привлечь сюда туристов с достатком выше среднего.
Реанимация Сухумской военной дороги – это то, что нам реально нужно, это мечта абхазов во все времена. Эта дорога была действующей много лет, которую подорвали участками в Великую Отечественную войну 1941-45 годов, когда немецкая группировка "Эдельвейс" пыталась проникнуть в Абхазию, после чего дорогу не восстановили.
— Какие есть аргументы против?
— Высказываются опасения, что дорога станет воротами для проникновения в Абхазию ваххабизма и радикального ислама. Это аргумент, который нам приводят против, говоря о том, что открывается прямой доступ на Чечню и Дагестан. Я хочу отметить, что Чечня — это уже совершенно другая страна с совершенно иным порядком, нежели когда-то было. Во-вторых, радикализм не имеет границ, ему и дороги не нужны. Если вдруг эмиссары получат задание дестабилизировать обстановку в Абхазии, они это могут сделать. Хорошо, что в этом плане мы им мало интересны. Возможно, были интересны в период подготовки и проведения Олимпийских игр, но не сейчас. Мы можем противостоять этому, если сможем стать финансово самодостаточными. Сегодня у нас 1700 милиционеров, которые получают в среднем 10 тысяч рублей, а если увеличить их численность, повысить им заработную плату до 50 тысяч рублей, оснастить современной техникой, мы сможем противостоять вызовам и угрозам. Абсолютно точно, что эта граница не будет проходным двором. Там будут стоять наши пограничники и таможенники.
— Каково ваше личное мнение, вы поддерживаете реализацию этого транспортного проекта?
— Я обеими руками "за". Сейчас главное — отстоять абхазские интересы в этом проекте. Мы будем вести обсуждения на уровне рабочей группы, наши экологи будут включены в процесс. Самое главное, мы не будем упираться в Грузию в результате реализации проекта.
