О том, как ту необъявленную войну в Цхинвале освещали абхазские журналисты и об идее создания документального фильма, корреспонденту Sputnik Раде Ажиба рассказал журналист Гурам Амкуаб.
– Все, что связано с войной, безусловно, тяжело вспоминать. Гурам Артемович, где вас застала весть о том, что началась война в Южной Осетии?
– Мы с семьей отдыхали в Кисловодске, и рано утром нас разбудили дети, они стали волноваться, плакать. Мы включили телевизор, по всем российским каналам передавали новости о событиях в Цхинвале, и мы убедились в том, что началась война. Сразу же собрались и приехали в Абхазию. Через несколько дней мы с оператором Робертом Ломия выехали в Цхинвал. Мы хотели собственными глазами увидеть, что же там происходит, и сделать материал для абхазского зрителя, чтобы народ знал, что происходит в братской республике.
– Как абхазские журналисты освещали войну в Цхинвале? Я знаю, что коллектив АГТРК собрал средства для приобретения видеокамеры для Цхинвальских коллег.
– Мы с нашими коллегами из Цхинвала, в частности с председателем Гостелерадиокомпании Робертом Калумбековым, были уже давно в хороших отношениях, у нас были большие творческие связи. Мы постоянно обменивались материалами, репортажами, этот процесс у нас был налажен. Но, когда началась война, связь с ними прервалась. Потом позвонил сам Роберт Калумбеков, который находился в подвале и смог связаться с нами, он сказал буквально несколько слов: "здесь все очень плохо". Вот эти слова я услышал и решил ехать, так как они наши друзья, их жизнь в опасности, и мы обязаны их поддержать. Когда мы приехали, город уже освободили, и жители стали въезжать в Цхинвал. И когда мы увидели, что происходит в городе, это были тяжелые впечатления, сами же мы испытали все ужасы войны. Все еще горящие дома. Как сейчас помню, в центре города догорал танк. И люди, с кем мы встречались, были очень напуганы. В течение пяти дней люди находились в подвалах. Самое страшное то, что людей война застала спящими, город спал, и стали обрушаться бомбы, снаряды. Сотни людей погибли во сне. Самое неприятное, что эти люди уничтожали все, что было важно для жизни осетин. Сожгли дотла университет, музеи, библиотеки, школы, архивы, филармонию. Там был разрушен и сожжен целый город.
– Как начались съемки вашего фильма? И почему фильм "Ночь длиною в жизнь" без журналистского текста? Почему вы решили показать фильм именно без комментариев?
– Мы начали съемки фильма как только въехали в Цхинвал. Мы видели, как вывозили раненых. На пути мы встретили медицинскую санитарную часть, которая очень активно работала, им не хватало рук. Все это напоминало нашу войну и нагоняло жуть. Я поставил задачу перед оператором — снимать все. Я брал интервью у местных жителей, и они отвечали на мои вопросы со слезами на глазах, с болью в голосе. Фильм выстроен так, как снимали мы, хронологию мы не меняли. И я решил сделать фильм без журналистского текста, потому что изображение говорило само за себя, и не было необходимости в тексте. Монтаж был произведен последовательно. Единственное, мы в начале и в конце фильма показали кадры начала войны.
– Где можно увидеть ваш документальный фильм?
– Фильм можно увидеть в интернете. Его часто показывают в эфире Абхазского телевидения. Он бывал в эфире Осетинского телевидения, на нескольких российских телеканалах. Фильм "Ночь длиною в жизнь" получил на конкурсах телевизионных фильмов премии в Южной Осетии, также на всероссийском конкурсе кинематографистов, и фильм частично показали в Австралии. Планировали показать фильм на канале BBC, но отменили, было сказано, что европейское общество не готово смотреть такой тяжелый фильм.
– С каких кадров начинается фильм, какова середина и каков конец документального фильма? У кого вы брали интервью и что запомнилось вам больше всего во время съемок?
– Тяжело вспоминать кадры фильма. Но больше всего мне запомнилась девочка, которая находилась со своей сестрой в подвале. Она говорила, что боялась, что в этот подвал зайдут грузинские гвардейцы и расстреляют их. И говорила, что она мечтала умереть до того момента, когда в подвал зайдут грузины, так как были случаи, что они из подвалов вытаскивали девочек и на глазах у родителей совершали страшные деяния.
Также было тяжело слушать рассказ матери, которая спасала своих четверых детей и бежала к Рокскому перевалу. Ее старшую девочку снайперы убили в лесу, и она не знала, что делать, бомбежка не прекращалась, нужно было спасать остальных детей. И она прикрыла ветками тело дочери и пошла дальше. Этой девочке было 15 лет. И она простить себе не могла, что оставила тело дочери и не предала земле. Она перешла Рокский перевал, и уже там связалась с мужем, который работал милиционером, чтоб он похоронил их дочь. Эта женщина рассказывала свою историю с такой болью, ей было очень тяжело. Все рассказы, которые вошли в фильм, очень тяжелые, люди рассказывают, как бежали от этой страшной войны. И в фильме я постарался показать всю боль, которая принесла война югоосетинскому народу.
– Как фильм принял абхазский зритель?
– В Цхинвале у каждого абхаза есть друзья, близкие родственники и знакомые. Каждый считал обязательным помочь югоосетинскому народу. Фильм приняли хорошо, и практически все говорили о том, что они заново пережили нашу войну.
– Вы были в Цхинвале после войны или вам запомнился военный, разрушенный Цхинвал?
– Я был в Цхинвале много раз. И то, что я видел во время войны, было очень тяжело для меня. И эти съемки не прошли мимо моего здоровья, у меня после приезда из Цхинвала был нервный срыв. Я очень тяжело перенес съемки.
– Как вы оцениваете работу абхазских, российских, зарубежных журналистов при освещении конфликта, объективна ли была информация?
– Я прежде всего высоко ценю работу российских журналистов. Они работали в тяжелейших условиях, но доносили правдивую информацию. Также нужно отметить отважных журналистов Осетии, они снимали события одной рукой, другой спасали стариков и детей. У них была двойная работа — снять и спасти людей. Так могли работать только бесстрашные журналисты.
