Каким видит писателя скульптор и чем обусловлен выбор места, Архип Лабахуа рассказал в интервью корреспонденту Sputnik Владимиру Бегунову.
Игра в классику
— Архип, как родилась идея памятника?
— Мысль старая, появилась она еще при жизни Искандера. Лет пять назад мне позвонила художественный руководитель Русского театра Нина Балаева. Я еще не работал в РУСДРАМе, и мы не были знакомы (сейчас Лабахуа художник-постановщик Русского театра драмы – ред.). Тогда начиналась реконструкция здания театра, и Нина Эдуардовна предложила мне подумать над художественным оформлением фасада. На тот момент фасад представлял собой советский конструктивизм, неплохой, но скучный. Я к тому времени успел сделать уже Чика и Пингвина, и Балаева обратилась ко мне, а не к архитекторам, потому что ей хотелось какую-то скульптуру, связанную с театром. Я предложил три варианта решения фасада.
— А можно по пунктам: один, два, три?
— В первом варианте на "лбу" фасада был декоративный балкон с приоткрытой дверью, из которой выглядывало крыло музы. Второй проект немного эпатажный и недодуманный, но я предложил его ради разнообразия. По нему фасад превращался в приоткрытую дверь шкатулки с декоративной двухметровой ручкой. Но что это была за шкатулка, как она связана с театром, я так и не решил. Третий вариант — это то, что есть сейчас, с круглым окном над входом. Это не классика, а игра в классику, отдельные классические элементы разбросаны по фасаду и в интерьерах. Они как цитаты. Но при реконструкции не была реализована основная идея, для которой и делалось это окно. Оно не сквозное, а декоративное. Предполагалось, что перед зданием будет стоять скульптура мужчины в полный рост, смотрящего вверх. За спиной он сжимает цветок или подарок. Интрига в том, что днем не видно, куда он смотрит, а вечером в этом окне появляется силуэт задумавшейся актрисы.
— Как это решается технически?
— Все очень просто. Силуэт актрисы вырезан из фанеры и прокрашен. Он был сделан. Предполагалось, что вечером, в один и тот же час, за ним будет включаться подсветка, и в сумраке "актриса" станет видна в окне. Это статичная театральная композиция, растянутая во времени. В процессе реконструкции театра предполагалось, что все это появится в дальнейшем. Не появилось, а жаль.
— При чем тут Фазиль?
— Этот ожидающий актрису молодой человек и есть Фазиль. Сначала мы думали, что это будет собирательный образ мужчины в одежде 1960-х годов. Эта эпоха нам показалось самой подходящей к такой скульптуре. Девятнадцатый век от нас чересчур далек, одеть его в современную одежду кажется неким эстетическим панибратством. А потом я понял, что это должен быть Искандер, наверное, потому что для меня его проза вечнозеленая. Памятник Фазилю в моем представлении не должен быть классическим бюстом, в моей версии он без пьедестала. Он может стать знаковой композицией в городе, как продолжение темы Чика и Ники. Можно выставить эскизы, показать людям, собрать мнения. Некоторые говорят, надо подождать с увековечиванием Фазиля в скульптуре, я не знаю, чего ждать и зачем?
Фанерный конь для вдохновения
— В сухумской третьей школе, где учился Фазиль, хотят поставить скульптуру Чика, идущего в школу. По-твоему, это хорошая идея?
— Конечно. Чик стал брендом Сухума. Пусть его статуи будут в нескольких местах. Это замечательный туристический ход.
— У тебя есть любимое произведение Фазиля?
— Любимая фраза есть: "Вдруг Чику стало жалко курицу, она была такая белая". Она очень близка к моим детским воспоминаниям. Когда мне было восемь лет, родственница подарила маме белую курицу. Курица жила у нас на балконе, мы с сестрами ее кормили, когда забывали дать ей корм, она стучала в балконную дверь. Мы не давали взрослым ее зарезать. Мама это сделала тайком, а нам рассказала, что курицу утащила лиса. Отсюда у меня глубокая связь с Чиком и с Искандером.
— Около года назад вандалы повредили скульптуру Тачкума, его восстановили, но перестала капать вода из кулака, сжимающего сыр. Позже украли мраморную рукопись у Пингвина. Собираешься восстанавливать эти памятники?
— Надо найти время и восстановить. Стопка бумаг у Пингвина с цитатой из Фолкнера – это финальная точка композиции. Так же, как у Ники самое главное – те миллиметры, что разделяют иглу патефона и пластинку: вот-вот зазвучит музыка. У Тачкума капающая вода – тоже завершающий штрих. Восстановить Пингвина проще. Я придумал, как эту мраморную рукопись лучше закрепить на столе, хотя у всего есть предел прочности. С Тачкумом сложнее. Вандалам, вроде они были пьяные, не удалось обрушить памятник, но они его наклонили вместе с бетонным основанием и повредили медные трубы, которые идут через все тело фигуры с поворотами в плече и в локте. Администрация через пару дней восстановила скульптуру в исходном положении, но наладить подачу воды не удалось. Тачкума надо полностью демонтировать, распиливать, ставить новые трубы, варить. Это сложная и финансово затратная работа, но я ее обязательно сделаю. Кстати, потом украли еще пластиковую трубу, которая подводила воду к памятнику. Она шла по парапету со стороны моря. Не верю, что ее смыло штормом, мы ее укрепляли через каждый метр.
— Как тебе кажется, что двигало этими хулиганами?
— Пьянство, зависть, масса энергии, а тут какой-то объект на пути…
— Мне кажется, что есть еще некая ненависть к красоте.
— Конечно, это издревле. Варвары, когда завоевывали Рим, крушили скульптуры. А ведь могли их продать. Хотя, не все в мире так плохо, и в Абхазии в том числе. Пять лет назад у меня была выставка "Несколько воспоминаний о личном сюрреализме". То была реконструкция моих детских художественных опытов, приключений. Среди экспонатов была большая фанерная лошадка-качалка. После того как я демонтировал выставку, этот конь год пылился у меня в подъезде, потом в квартире, а потом я решил выставить его на набережной, чтобы все желающие могли с ним бесплатно фотографироваться. Получил разрешение в мэрии, повесил табличку с надписью, что это временная декорация для красоты и вдохновения. Вокруг него все лето толпились люди, залазили на него, делали фотографии на память. И на нем не появилось ни одной царапины. Это меня тогда сильно воодушевило.
Третья рука Тачкума
— Есть проекты, реализацией которых ты остался недоволен?
— Недоволен – не то слово, скорее что-то у меня вызывает сожаление. Мы уже говорили про Фазиля возле Русского театра, жаль, что его там до сих пор нет. Жаль, что моя работа, посвященная пропавшим без вести на войне, стоит на людном месте возле Абхазского театра. Она очень символична, на фонтанчике с питьевой водой. Человек пьет воду и непроизвольно кланяется. Это была моя первая городская скульптура, финансировал ее Красный Крест. Мне кажется, она должна находиться в уединенном месте, куда люди специально приходят, а не там где ходят праздношатающиеся прохожие.
Жаль, что я не убедил комиссию Союза художников утвердить первый вариант Тачкума. Почему-то сразу согласился переделать проект. Я изначально искал идею воплощения в скульптуре человеческой хитрости. Сказочного персонажа подобрал уже потом. Скульптура это не литература, она статична, у нее другой язык рассказывания историй. Меня занимало, как можно этим скупым языком передать хитрость. В первоначальном варианте у Тачкума была третья рука, которая высовывается из-за пазухи и приминает табак в трубке. Я до сих пор считаю, что это очень удачное решение той задачи, что я себе ставил. Кстати, лицо Тачкума взято с фотографии реального абхазского долгожителя, которую я нашел в интернете.
Чик и Ника мне нравятся. Хорошо, что они не на постаменте, а на бетонной тумбе. Проблема с Чиком была в том, что у курицы в его руках острый клюв и находился бы он, если бы фигура стояла на земле, как раз на уровне детского лица. Дети могли пораниться. А так Чик поднялся выше и эта проблема исчезла. Мне очень нравится гном, который стоит возле банка и делает деньги из воздуха. Банк мне заказал скульптуру, я поиронизировал, а они приняли. Гном крутит ручку какого-то механизма, из которого сыплются монеты, но если заглянуть в раструб, то видно, что там ничего нет, он делает деньги из воздуха.
