Незадолго до конца Великой Отечественной войны писатель Корней Чуковский написал Сталину письмо, до сих пор иногда выхватываемое из контекста и обмусоливаемое критиками как едва ли не пример людоедства и антигуманности "дедушки Корнея".
На самом деле, в письме шла речь о необходимости введения школ со специальным режимом воспитания для отдельных групп подростков и рассказывалось о поведении, заслуживающем корректировки. Например: "В Ташкентском зоологическом саду я видел 10-летних мальчишек, которые бросали пригоршни пыли в глаза обезьянкам, чтобы обезьянки ослепли. И одна из них действительно ослепла". Было ли это свидетельство тоталитарной кровожадности Чуковского? Вряд ли. Наоборот, это обоснованная тревога, если на четвертый год страшнейшей войны не только за сохранение огромной страны, но и за само человеческое достоинство, советские дети готовы ради забавы калечить живое существо.
На эти запредельно болезненные и высокие, почти теологические темы, наверное, не думали те, кто создавал в августе 1927 года Сухумский обезьяний питомник. Но цель была научной и благородной – изучать быт обезьян, их повадки и жизненный цикл.
Начиналось все почти по Маршаку:
Приплыл по океану
Из Африки матрос,
Малютку-обезьяну
В подарок нам привез.
В Сухуме малютка-обезьяна была не одна – 24 августа 1927 года пароход "Пестель" привез из Батуми по паре закупленных в Гвинее павианов анубисов и шимпанзе. Всего были заказаны пятнадцать приматов, но, увы, в большинстве своем они погибли в долгой дороге от африканского континента.
За следующие три года в питомник привезли сотню с небольшим обезьян (среди них пять орангутангов, тринадцать шимпанзе, двух бабуинов и почти четыре десятка гамадрилов), которые, однако, гибли в огромных количествах – в частности, умерли все человекообразные обезьяны, кроме начавших успешно размножаться гамадрилов. Причиной высокой смертности были и холодные ветры в ущелье, где находился питомник, и пыльные тучи от близлежащего шоссе, а также хворобы вроде амебной дизентерии 1931 года, унесшей жизни только-только адаптировавшихся молодых шимпанзе.
Тем не менее питомник пустил корни и стал приносить весьма ощутимую пользу советской науке и связанным с ней практическим отраслям. На его базе в 1957 году был создан НИИ экспериментальной патологии и терапии Академии медицинских наук СССР. Здесь были подготовлены несколько пар обезьян-макак для полетов в космос в рамках программы "Бион", для изучения нарушений функционирования различных систем организма у людей в условиях невесомости.
Отметим, что все зверушки после полетов, длившихся несколько дней, вернулись на землю живыми и здоровыми. Стало быть, сухумских обезьянок можно считать полноправными и достойными участниками великих космических достижений советской державы.
К полувековому юбилею питомника на его территории был воздвигнут полуторатонный памятник гамадрилу Муррею, считавшемуся самым выносливым и терпеливым питомцем за всю историю этого уникального заведения. Кого-то, привыкшего, что слова "подвиг" и "заслуга" могут быть применимы лишь к Homo sapiens, подобная формулировка способна покоробить, и все же – в лице Муррея были отмечены заслуги всех сухумских обезьян перед страной.
В начале 1990-х, после общей для советского, а теперь постсоветского пространства трагедии распада единой страны, Абхазию постигла другая война и тоже Отечественная. Понимание человеческих и надчеловеческих смыслов той войны выражено в достаточном количестве произведений культуры и искусства – например, в невероятно пронзительной песне Юлии Славянской "Новый Афон".
Но было у той войны и измерение, коснувшееся одного из главных абхазских, а заодно и наших общих сокровищ – Сухумского питомника. Животных, чью судьбу опалила или оборвала война, вообще всегда особо жалко. Можно спорить о степени вины простых граждан той или иной страны за поступки ее властителей, но уж животные точно не виноваты ни в чем. Обитатели берлинского зоопарка у всех вызывают сочувствие, когда наблюдаешь документальные или художественные кадры боев за германскую столицу весной 1945 года.
А уж почти родных сухумских обезьянок жалко особо. Зверушки гибли от голода, пуль, психологического стресса, кто-то убегал, кого-то похищали, кого-то брали на содержание домой сотрудники, чтобы поделиться собственным скромным куском хлеба. Пострадал и каменный символ питомника, памятник Муррею, иссеченный грузинскими автоматными очередями.
Апсны тогда удалось отстоять свою свободу и независимость, а в августе 2008 года при непосредственном участии Российской Федерации и окончательно закрепить эти великие завоевания. Вернулась научная и туристическая жизнь в обезьяний питомник. К сожалению, он до сих пор залечил далеко не все раны, нанесенные войной.
Sputnik Абхазия писал пару лет назад: "Сейчас питомник открыт круглый год без выходных с 9 утра до 7 вечера. Это сказывается на животных… В первой половине дня обезьяны спокойно реагируют на людей, но во второй половине дня они устают. Не хотят ни еды, ни развлечений".
Плохо, что устают. И одновременно это хорошая усталость, свидетельствующая, что питомник жив и будет жить, причем активной жизнью, на радость и пользу всем.
Завершая эту колонку, вновь обращусь к дарвиновско-эволюционной теме. Как православный христианин, я не верю, что обезьяна – родственник человека. Но я верю, что она его законный сосед по биосфере, товарищ и порой даже достойный соратник. Точнее, не верю, а знаю, и Сухумский питомник – один из главных источников этого знания.
