Правительство Рахоя решило добивать каталонский сепаратизм. Оно запустило процесс лишения Каталонии автономного статуса. Даже если не поминать всуе киевских строителей унитарного государства, теряющих в последние три года территорию за территорией, это не самый умный ход. Особенно с учетом отказа Пучдемона от немедленного провозглашения независимости и предложения Мадриду начать переговорный процесс.
Мне уже приходилось говорить и писать о том, что такие переговоры могут длиться годами, приведя в конечном итоге к компромиссному варианту, в котором территория получает еще больше финансовой самостоятельности, а центр сохраняет политическое единство. Но проблема каталонско-мадридских взаимоотношений имеет не только политическое измерение. В значительной степени эта проблема финансово-экономическая.
Напомню, что каталонский сепаратизм подпитывался относительной зажиточностью региона, по сравнению с остальной Испанией. Ну так и прибалты, грузины, украинцы, выходя из СССР, считали, что будут жить лучше, если перестанут делиться с союзным центром. Не прошло и десяти лет с момента распада единого государства, как сепаратисты выяснили, что центр их не обирал, содержал. Но было поздно.
У испанского руководства значительно лучшая позиция, чем была у союзного. Каталония — не просто регион Испании. Ее экономические успехи определены тем, что она в составе Испании входит в Евросоюз. Выход из состава Испании требует урегулирования этой проблемы. Но в структурах ЕС представлена именно Испания. И, согласно правилам Евросоюза, Мадрид способен заблокировать не только прием Каталонии в ЕС, но и любую форму сотрудничества с отделившимся регионом.
Промышленное и сельскохозяйственное производство Каталонии, равно как и туристический бизнес, не является чем-то эксклюзивным. Достаточно непродолжительного периода неопределенности — и позиции местных производителей на европейском и испанском рынках будут заняты, а захват латиноамериканских, африканских, азиатских рынков и рынков СНГ для Барселоны — задача неподъемная. Даже государства уровня России и Китая десятилетиями занимают и укрепляют позиции на внешних рынках прежде чем появляется возможность говорить о серьезной диверсификации внешнеторговых потоков.
Например.
О газопроводах, обходящих Украину, в "Газпроме" и правительстве России начали предметно говорить пятнадцать лет назад. Об импортозамещении — двадцать. Программа импортозамещения более-менее реализована только сейчас, хоть и здесь еще есть над чем работать. Газопроводы "Северный поток — 2" и "Турецкий поток", позволяющие окончательно нивелировать украинский транзит, вступят в строй только в 2019 году.
О диверсификации поставок газа, чтобы уйти от односторонней зависимости от его закупок Евросоюзом, в России тоже заговорили лет 15 назад. В предметную плоскость эта идея была переведена лет десять назад. Начать реализацию проекта президент поручил в 2012 году. На сегодня газопровод "Сила Сибири" построен почти наполовину. Введение в строй ожидается в том же 2019 году. При этом он рассчитан на транспортировку 38 миллиардов кубов газа в год. Чтобы уйти от односторонней зависимости от закупок газа ЕС, необходимо реализовать еще два-три таких проекта.
Китайская стратегия проникновения на рынки Африки заняла около 20 лет. Аналогичным образом Россия и Китай 15-20 лет заходили на рынки Латинской Америки.
Россия поставляет эксклюзивные товары, Китай вкладывает огромные инвестиции, и оба государства вместе с экономическим сотрудничеством "продают" своим клиентам безопасность, что немаловажно в современном мире.
Понятно, что без соглашения с Мадридом у Каталонии не было никаких шансов сохраниться в качестве экономически развитого и зажиточного региона. То есть, начиная переговоры, правительство Рахоя получало в руки козырь, который бы напрочь нивелировал широкую поддержку сепаратистских настроений.
Вместо этого испанское правительство пошло на обострение, пытаясь задавить каталонский сепаратизм полицейскими и политическими репрессиями. Возможно, на какой-то период у него это даже получится. Однако любое политическое действие имеет свою цену.
Оставим в стороне вопрос политической цены. Подавленный сепаратизм никуда не исчезает. Он тлеет десятилетиями, при удобном случае превращаясь в подпольный терроризм, а иногда и в революционную национально-освободительную борьбу.
Рассмотрим проблему с чисто экономической точки зрения. Неопределенность статуса Каталонии (автономия? провинция унитарной Испании, независимое государство? член или не член Евросоюза?) уже привела у оттоку из нее европейских капиталов (а других никогда и не было). Но аналогичные процессы происходят и в Испании — ведь неясно, чем закончится конфликт, а, как показывает практика, даже локальная военно-полицейская операция по подавлению сепаратистов наносит стране серьезный экономический ущерб, требует огромных непродуктивных расходов и приводит к снижению деловой активности.
Если тенденция сохранится, а в случае продолжения конфронтации между Мадридом и Барселоной она сохранится обязательно, то Испания, чье финансово-экономическое состояние и без того не блестяще, погрузится в очередной кризис, имеющий двойной (политический и экономический) характер. При этом нарастание финансово-экономических проблем будет не только подкреплять каталонский сепаратизм (чем меньше было в Каталонии Испании, тем лучше жилось), но и ослаблять поддержку правительства лояльным испанским населением. Между работой здесь и сейчас и абстрактной Каталонией люди всегда выбирают работу.
В конечном итоге даже если Мадриду удастся временно задавить открытые проявления каталонского сепаратизма, экономически он проиграет и в среднесрочной перспективе столкнется с той же проблемой, но уже находясь в ослабленной позиции.
Имеется ли решение этой проблемы? Сложное и неоднозначное, но имеется.
Британия позволила провести референдум о независимости Шотландии. Сторонники единства проводили разъяснительную работу, победили и сняли эту проблему на ближайшие годы.
Сербия признала результаты референдума о независимости Черногории. Государство разделилось, но в Черногории просербские настроения остаются серьезнейшим фактором внутренней политики и при благоприятных условиях восстановление единства возможно.
Россия после двух разрушительных чеченских войн пошла на переговоры и заключила с адекватными чеченскими элитами компромиссный мир. Деньги, потраченные в результате на восстановление Чечни, не идут ни в какое сравнение с теми, которые тратились на бессмысленную разрушительную войну. При этом удалось стабилизировать весь Северный Кавказ, а сама Чечня из фактора дезинтеграции стала фактором стабилизации России.
Разные государства, разные ситуации, даже результаты разные. Одно общее — неконфронтационная стратегия позволила избежать политических и экономических потерь (либо остановить такие потери), а также создать условия для полного снятия проблемы сепаратизма в перспективе.
К сожалению, испано-каталонский бракоразводный процесс пока идет по худшему сценарию — со скандалами и битьем посуды. Но время остановиться и договориться еще есть.
