Амра Амичба, Sputnik
Не в Париже
Двадцать три года назад Эмин Абиджба в шестнадцатилетнем возрасте вместе с родителями, братом и сестрами переехал из Турции в Абхазию. Около семи месяцев семья жила в селе Пшап Гулрыпшского района.
"Шесть или семь семей, которые из Турции приехали, жили поблизости в Пшапе. Потом они, если честно, по одному стали возвращаться обратно. Потому что в то время как-то утром проснулись — танки, солдаты, думаем, что случилось, оказывается, какая-то группа террористическая спряталась у нас в деревне, и военные приехали их ловить", — вспоминает Эмин Абиджба.
После был переезд в Сухум на поиски работы. Осели в столице, но с трудоустройством вопрос все не решался.
"Отец решил увезти всю семью обратно, но я сказал, что остаюсь в Абхазии. До сих пор удивляюсь, как меня, шестнадцатилетнего, оставили. Я по-другому думал. Я общался с теми, кто приехал из Турции и воевал за свободу Абхазии в Отечественной войне. Они рассказывали, что это наша родина, люди погибли. Вот так и остался", — отметил Эмин и добавил, что как можно больше соотечественников, проживающих за пределами Абхазии, должны вернуться на свою историческую родину.
При этом он считает, что существующая программа по обеспечению жильем репатриантов расхолаживает людей.
"Я против этого. Люди расслабляются. Сразу приходить на все готовое тоже неправильно. Кто так приходит, быстро уходит. На все готовое пришел, сел — не понравилось, развернулся, ушел. Так не получается, когда своим трудом добивается всего. Больше это ценит человек", — уверен Абиджба.
По его мнению, целесообразнее было бы давать жилье на определенный срок, чтобы за это время репатрианты встали на ноги.
"На начальной стадии какую-то помощь оказать можно. Например, на пять лет отдать квартиру, пускай живут. А в течение этого времени пусть сам уже свою жизнь строит. И так у нас государство слабое, им давай, тому давай, а сами сидят, ждут русских денег, — рассуждает Эмин Абиджба. — Ответственность люди должны иметь за себя, не перекладывая на государство. Мы же не в Париже гуляем, мы в своей стране, родине надо помогать, на ноги поставить, чтобы развивалось все. За это каждый от себя что-то должен давать. Это же наша мечта была вернуться в Абхазию".
Семья полиглотов
Эмин признался, что когда ему исполнился 21 год, он украл невесту.
"Ей тогда было всего 16 лет. Родители ее меня чуть не убили, конечно, — смеется Эмин, — но что могли сделать. В период ухаживания говорил с женой на русском, уже тогда владел им в достаточной степени. Но я не стесняюсь говорить на русском, даже если что-то неправильно говорю, поправят, и я уже запоминаю. Еще интереснее получается".
Абхаз Эмин Абиджба и грузинка Русудан Нануашвили живут в браке уже 19 лет. Своего жилья у молодоженов не было. Первое время арендовали, потом жили в пустующей квартире, а восемь лет назад Эмин построил дом для своей семьи.
"Ни от кого ничего не взял и не просил, как другие репатрианты. От государства помощи не ждал. Все своим трудом. Потому что, слава богу, здоровье имею, и когда свое сам строишь, еще лучше, — резонно замечает он. — Лишние разговоры тоже мне не нужны".
Шесть лет назад открыл небольшой мебельный цех, но до этого не чурался никакой работы, чтобы обеспечить семью.
"Нет вещи, которой не занимался. Иначе не получится. И стройкой занимался, и на рынке точку имел, из Турции товар привозил, продавал. Потом мебельный цех, вообще не думал о таком занятии. Нигде не учился после школы, но жизнь сама дает образование. Рабочих пять человек, здесь и армяне, и русские, и абхазы. Ни от кого помощи не жду. Я сам всего добьюсь. Сколько смогу, столько буду работать. Оборот последние шесть-семь месяцев очень слабый. Кризис везде. Политику я ненавижу и не вмешиваюсь, меняют одного на другого, ничего не меняется, один приходит, другой уходит, а мы так же живем".
У Эмина и Русудан трое замечательных детей — восемнадцать лет Омару, Давиду — шестнадцать, дочери Рабие — семь. Эмин отправил детей учиться в абхазскую сухумскую четвертую среднюю школу, чтобы знали родной язык, культуру.
"Без этого как же? Я сам плохо говорю по-абхазски, все понимаю, но ответить не смогу. Дома мы говорим на русском. На абхазском языке дети говорят с тещей, она абхазка — Харчилава. А когда в Абхазии бывают мои родители, то с ними дети говорят на турецком языке. Турецкому специально не учил, но они его выучили, смотря телевизор. Все трое знают. Пускай побольше языков знают, не помешает", — рассуждает репатриант.
Он убежден, что одним из факторов адаптации в Абхазии для репатриантов служит русский язык, и объяснил почему.
"Помимо абхазского языка, нужно знать еще и русский язык, чтобы общаться с окружающими. Зная только абхазский, не получится и бизнес построить, и влиться в общество. Кроме абхазов, в Абхазии живут и русские, и армяне, и грузины. И все они для общения между собой используют русский язык. Так удобнее. Более распространен русский язык. Абхазский, конечно, нужен, когда со своими встречаемся", — говорит Эмин Абиджба.
Сыновья увлекаются рисованием и изучают английский. Старший сын Омар собирается поступать в АГУ на факультет иностранных языков.
"Главное, чтобы хорошими людьми стали. А то есть образованные люди, но характер никуда не годится", — заметил собеседник.
Я не турок, я абхаз
Главной ошибкой тех, кто возвращается на историческую родину, Эмин Абиджба считает стремление жить обособленно, компактно в одном месте.
"Мне, например, адаптироваться быстро удалось, потому что я общался с местными жителями. А то некоторые, кто возвращается, живут и общаются только друг с другом. Я это не люблю. Я, наоборот, живу там, где все. И так, думаю, лучше. Как еще адаптироваться? Я работаю с местными, с ними кушаю. Советую и другим так себя вести, если хотите влиться в общество и обрести друзей", — сказал Эмин.
На возникающие порой трудности и недопонимания Эмин, по его словам, не обижается.
"Да, трудности бывают. Они везде бывают. Кто-то в чем-то мне больно сделает, я не буду обижаться, и не буду обвинять весь народ. Местные идут на контакт, какого-то разделения "наши-ваши" нет. Я этого не чувствую. Никто мне не говорит, ты оттуда-то приехал. Потому что я себя не воспринимаю приезжим, — подчеркнул Абиджба. — Есть такое слово, которое иногда употребляют применительно к абхазским репатриантам из Турции – "турок". Я говорю, я не турок, я абхазец. Если турком был бы, тоже не обижусь. Нормальные люди тоже. Мне это не оскорбительно, потому что представители этой нации знаю, но я абхаз".
Эмин Абиджба советует всем соотечественникам возвращаться на историческую родину.
"Нас же должно быть больше. По-простому скажу, я приехал один и у нас уже семья из пяти человек. Возвратятся пять-десять, сто тысяч, нас станет больше. Каждый человек нужен нам, и ученый, и слесарь – все нужны", — убежден Эмин Абиджба.
