Сария Кварацхелия, Sputnik
Каждый день ровно в 9 утра на Гудаутском рынке можно увидеть пожилого человека среднего роста в плаще, шляпе и со старым черным чемоданом в руке. Приходит он на рынок не за продуктами, а за работой.
Здесь недалеко от бывшего здания гастронома расположилась старая железная будка. В ней уже несколько десятилетии работает Роберт Барсегян – практически единственный часовщик на всю Гудауту.
Императорский часовщик
"Сейчас мне 77 лет, с 18 лет я ремонтирую часы. А заинтересовался этим благодаря отцу, который также был часовщиком", – рассказывает он и медленно берет отвертку, которой вскрывает "внутренности" часов.
Еще пару минут и выясняется, что история отца Роберта непростая и связана она со знаменитым императорским часовым мастером Павлом Буре.
"Мой отец Сергей Мартиросович потерял родителей, попал в Тбилисский детский дом, куда однажды приехал знаменитый часовой мастер Павел Буре. Он помогал детскому дому. Воспитатели рассказали петербуржцу, что некий воспитанник дома интересуется часами. А этим мальчиком был мой отец. Так Павел Буре решил научить его часовому делу ", – поделился он необычной историей отца.
Овладев однажды ремеслом, Сергей Барсегян передал свои знания своим сыновьям. Так часовое дело стало семейным.
"После установления Советской власти, отец переехал в Абхазию. Когда я в 18 лет приступил к ремонту часов, я решил сначала основаться в Новом Афоне. Долгое время работал там. Но потом решил перебраться в Гудауту. Вот уже более 42 лет работаю здесь в своей мастерской-будочке", – рассказывает он..
Ненужная работа
Профессия Роберта, когда-то очень престижная и прибыльная, сегодня редкая и практически ненужная.Сегодня, жалуется часовщик, не так много клиентов, которые пользуются услугами мастера.
"Раньше было больше клиентов. У всех были долговечные механические часы. И люди приходили, потому что знали, что если даже сейчас часы неисправны, то их можно отремонтировать и носить еще много лет. Сегодня совершенно другая техника. Если часы поломались, то не факт, что их можно отремонтировать. Только выбросить в мусорку остается. То есть как бывает: батарейка села – выкинул часы, пошел купил новые. Сейчас ведь в основном часы батареечные, – поясняет он. – Суть моей работы в том, чтобы поменять батарейку. Поставил новую, и все какое-то время не приходят".
Иногда, как признался Барсегян, попадаются и хорошие часы.
"Бывает, фирменные механические часы приносят. Конечно, такие ремонтировать в радость, – улыбается Барсегян. – Попадаются дорогие швейцарские часы. Так, конечно, я не выбираю. Работаю с тем, что принесут. Например, сейчас вот делаю механические часы. Есть также батареечные. Есть фирменные швейцарские. Также есть раритетные настенные, с кукушкой".
Кропотливый труд
Работа часовщика – большой ручной труд, так как они имеют дело со сложным механизмом. Гудаутскому часовщику приходится быть усидчивым.
"Ремонт часов – кропотливая работа с мелкими деталями. Часами приходится сидеть на одном месте. По правде говоря, это сложно. От сидячего образа жизни спина начинает побаливать", – жалуется часовщик.
На момент нашей встречи, Роберт Барсегян ремонтировал механические часы.
"Как это я делаю?– спрашивает он и сам же отвечает. – Очень просто. В целом, если говорить, то ремонт механических часов бывает мелкий и общий. Мелкий ремонт – восстановление работоспособности механизма без необходимости полной разборки часов. Ну обычно – это замена стекла, замена заводной головки, ремонт пружины, ремонт циферблата или же браслета. Общий же ремонт предусматривает полную разборку механизма часов. Вот у меня сейчас полная разборка".
Часовщик берет пинцет и легким движением восстанавливает механизм.
"Вот и все. Это механизм вышел из строя. Теперь остается лишь собрать часы", – с улыбкой добавляет он.
