СУХУМ, 13 мая — Sputnik. Главную роль в сериале "Место встречи изменить нельзя", роль капитана милиции Глеба Жеглова, исполнял Владимир Высоцкий.
Высоцкий уговаривал режиссера Говорухина утвердить на роль Вари его жену, актрису Марину Влади. Но против француженки категорически возразил худсовет. Влади не принимала участия в съемках, но была верной спутницей Высоцкого, пишет РИА Новости.
Они с Влади были вместе 12 лет, до самой смерти артиста. В своей книге "Владимир, или Прерванный полет" Марина Влади рассказала о Высоцком, каким его знала только она.
О первой встрече
"Краешком глаза я замечаю, что к нам направляется невысокий, плохо одетый молодой человек. Я мельком смотрю на него, и только светло-серые глаза на миг привлекают мое внимание. Но возгласы в зале заставляют меня прервать рассказ, и я поворачиваюсь к нему. Он подходит, молча берет мою руку и долго не выпускает, потом целует ее, садится напротив и уже больше не сводит с меня глаз. Его молчание не стесняет меня, мы смотрим друг на друга, как будто всегда были знакомы. Я знаю, что это — ты. Ты совершенно не похож на ревущего великана из спектакля, но в твоем взгляде чувствуется столько силы, что я заново переживаю все то, что испытала в театре. А вокруг уже возобновился разговор. Ты не ешь, не пьешь — ты смотришь на меня.
— Наконец-то я встретил вас".
О неважном
Прихожу в театр за тобой после репетиции. Утром известный режиссер Сергей Юткевич предложил мне роль Лики Мизиновой. Я еще не дала окончательного согласия, поскольку съемки могут растянуться на год. Ты начинаешь скакать вокруг меня, кричать, умолять, я повторяю тебе, что далеко не все так просто, но ты стоишь на своем: надо соглашаться на эту работу, тогда мы сможем часто видеться. И, что самое главное, ты сумеешь убедить меня стать твоей женой… Однако я напоминаю, что есть одно маленькое обстоятельство, которое нельзя не учитывать: я-то не влюблена в тебя.
— Не важно, — говоришь ты, — я сумею тебе понравиться, увидишь".
О боксерском ударе
"Ты небольшого роста — метр семьдесят, но абсолютно пропорционален. Худые длинные ноги, очень узкий таз, слегка покатые плечи, удлиняющие фигуру, которая без этого была бы коренастой, потому что торс, как это часто бывает у русских, — очень мощный, мышцы короткие и круглые.
Впрочем, тебе это дает возможность знаменитого боксерского удара, которым ты пользуешься с таким удовольствием. Сколько раз я видела, как в драке ты укладываешь людей в два раза сильнее тебя! Самый красивый из этих ударов ты нанес одному очень крупному мужчине немного "подшофе", как говорят русские, который в тот момент, когда я надевала пальто, чтобы выйти из грузинского ресторана "Арагви", взял меня за плечо и развернул к себе со словами: "Ну-ка, покажись, Марина!.." Он не успел закончить фразу, как длинным свингом слева ты заставил его пролететь в горизонтальном положении через вход из белого мрамора и приземлиться в кустах".
О голливудском триумфе
"На веранде, в комнатах, возле бассейна собрался весь Голливуд… Ты меня толкаешь локтем и как мальчишка зачарованно произносишь вслух имена актеров: Рок Хадсон, Пол Ньюмен, Грегори Пек…
Хозяин дома подзывает тебя и просит тишины. Все собираются в кружок возле вас и слушают, что рассказывает Майк. Он говорит, что ты — советский актер, поэт, певец с исключительным голосом, а я вижу, как ты волнуешься. Сидя почти у твоих ног, тебе улыбается Лиза Mиннелли. Ободренный ее взглядом, ты с места в карьер начинаешь первую песню. И тут же вежливо-внимательные лица становятся напряженно-серьезными. Из сада, от бассейна, с террасы идут люди, словно их тянут за невидимую ниточку.
От твоего голоса их бросает в дрожь. Женщины невольно прижимаются к своим спутникам, мужчины курят. Исчезает небрежность манер. Они не понимают слов, но масок не осталось. Вместо светских полуулыбок — лица. Некоторые даже и не пытаются скрывать своих чувств и, закрыв глаза, отдались во власть твоего крика. Ты исполняешь последнюю песню, и воцаряется долгая тишина. Все недоверчиво смотрят друг на друга. Все они в плену у этого человечка в голубом. Лиза Миннелли и Робер Де Ниро задают тон, выкрикнув:
— Потрясающе! Невероятно!"
О войне
"Ты не любишь рассказов о войне, но, как у каждого советского человека, они составляют часть твоей культуры. Этот народ, который ты глубоко любишь, находит в твоих песнях отголоски трагедии, не пощадившей ни одной семьи: двадцать миллионов погибших, миллионы инвалидов и сирот, тысячи разрушенных городов и деревень, стертых с лица земли.
На твоих концертах увешанные медалями ветераны плачут. Молодые задумчивы и серьезны. Твои песни делают для мира и памяти погибших больше, чем все фильмы, документы, памятники и официальные речи вместе взятые. Родившись в тридцать восьмом году, ты в войне не участвовал.
Ты совершил тогда свой маленький подвиг, прокричав в картонный рупор уже сильным, несмотря на пятилетний возраст, голосом, предупреждая, что зажигательная бомба упала на крышу одного из домов и надо вызвать пожарных".
О главном кумире
Единственный поэт, портрет которого стоит у тебя на столе, — это Пушкин. Единственные книги, которые ты хранишь и время от времени перечитываешь, — это книги Пушкина. Единственный человек, которого ты цитируешь наизусть, — это Пушкин. Единственный музей, в котором ты бываешь, — это музей Пушкина. Единственный памятник, к которому ты приносишь цветы, — это памятник Пушкину. Единственная посмертная маска, которую ты держишь у себя на столе, — это маска Пушкина.
Твоя последняя роль — Дон Гуан в "Каменном госте".
О смерти
"Два дня я радуюсь, готовлю целую программу, как встретить тебя, успокоить, отвлечь. Я прибираю в доме, закупаю продукты, приношу цветы, прихорашиваюсь.
В четыре часа утра двадцать пятого июля я просыпаюсь в поту, зажигаю свет, сажусь на кровати. На подушке — красный след, я раздавила огромного комара. Я не отрываясь смотрю на подушку — меня словно заколдовало это яркое пятно. Проходит довольно много времени, и, когда звонит телефон, я знаю, что услышу не твой голос. "Володя умер".
Вот и все, два коротких слова, сказанных незнакомым голосом. Тебя придавил лед, тебе не удалось разбить его".
