Эксперты института – серые кардиналы, о существовании самого института, не говоря уже о них самих, мало что известно.
Нам стало интересно, кто и как с помощью определения одного неверного движения руки или найденного на вещи волоса может предрешить судьбу человека.
Асмат Цвижба, Sputnik.
Мы узнаем тебя по почерку
Институт судебных экспертиз находится в одном здании с Сухумским горсудом. Сюда я приходила не раз, но не знала, что люди, на основании выводов которых вершится закон, сидят этажом выше.
Помещение, в котором работают суд-мед эксперты больше похоже на здание советского архива, но никак не на новороченные лаборатории из сериала "Обмани меня". Паркет местами сгнил от весенних потопов, в кабинетах центрифуги и микроскопы времен раннего Сталина.
Первыми мне попадаются Саида и Тамилла. Девушки могут определить принадлежность почерка человеку, которого и в лицо не видели. На всю Абхазию их всего двое.
По словам Тамиллы, в основном на исследование следователи присылают документы, связанные с бухгалтерией, паспортно-визовые дела, анонимные письма и расписки. Для того, чтобы определить принадлежность почерка подозреваемому лицу или наоборот – нужно иметь сравнительные материалы, лучше всего те, которые были сделаны до возбуждения дела. Это могут быть письма, записные книжки, объясняет эксперт.
А еще почерковеды могут понять, в каком состоянии была сделана подпись или написан текст, был ли человек пьян или просто намерено искажал почерк, оказывалось ли на него давление. Все это определяется по методическим материалам, иногда с помощью лупы.
"Единственное, что сегодня методически не разработано – это цифры 1 и 4. По ним нет никаких инструкций. Если они попадаются в тексте, то эксперт дает заключение, что он не может их исследовать", - объясняет Саида.
На исследование одного материала по закону всем экспертам дается до 20 дней, но в реальности они тратят на заключение намного меньше, иначе дела расследовались бы годами.
"Исследовать целый текст намного легче, проще найти необходимое количество опознавательных признаков. А вот с подписями намного сложнее. То есть, чем больше графической информации, тем легче", - рассказала Саида.
В совокупности Саида и Тамилла работают в институте 30 лет. Саида пришла на работу после окончания юрфака, сразу заинтересовалась тайнами, которые скрывают в себе буквы и ее направили на дополнительное обучение, чтобы получить лицензию.
"Это творческая работа. Остальные эксперты используют, например, формулы, таблицы. А мы с опытом работы уже на интуитивном уровне начинаем что-то понимать", - сказала Саида.
- А какое самое запоминающееся дело к вам попадало?
- Самое запоминающееся… не припомню, я помню только огромные тома, над которыми нужно сидеть часами, - признается Тамилла.
- А я помню. Из Гагрской школы тебе прислали материал – ученик на доске написал нецензурную лексику и какие-то угрозы учителю. Они сфотографировали и отправили нам вместе с другими образцами. В итоге ты смогла узнать, кто это был – рассказала Саида.
Марина Кобахия – еще один эксперт, который работает с бумагами. Спустя 12 лет работы ей достаточно раз взглянуть на печать или штамп, чтобы понять, поддельный он или оригинальный. Работа ювелирная, ведь иногда отличие от оригинала в крохотной детали.
"Иногда даже бывает, что на гербовой печати лук другой формы или смотрит в другую сторону, лошадь другая. Все это нужно увидеть, описать и сравнить", - объяснила она.
Осторожнее на до…. работе
Еще один единственный в своем роде Беслан Ахуба. Он эксперт-автотехник. Мимо Беслана "не проходит" ни одна авария в Абхазии. Работает он в институте с 2002 года, а до этого все материалы по ДТП отправляли на исследование в Россию.
Задача Беслана найти виновного и узнать причины аварии. К нему попадают документы практически из каждой аварии в республике.
- Но у нас же происходят аварии каждый день. И вы один этим всем занимаетесь? – удивляюсь я.
- Приходится. В среднем, одно заключение состоит из пяти листов. Видите, эту стопку на столе (показывает на "гору" бумаг рядом со мной), это только за первый квартал 2021 года. Но я уже привык – объясняет эксперт.
Коллеги Беслана "по секрету" рассказали мне, что автоэксперту зачастую приходится напрямую встречаться с героями своих исследований и эти встречи далеко не всегда приятные. Сам Беслан этого не отрицает.
"Сюда приходят воевать. Не всех устраивают мои заключения. Приходят домой, и сюда вламывались, хотя не имеют права даже заходить внутрь. В России в таких учреждениях охрана", - рассказывает он.
Наиболее частные нарушения, по словам эксперта – превышение скорости, выезд на встречную полосу, наезд на пешеход.
- А вы сами попадали в ДТП?
- Было пару раз.
- Сами себе "диагноз" ставили?
- Конечно, я самокритичный. Кстати, я не был виноват ни разу.
- Сами свое дело исследовали?
- Нет, я не имею права. Более того, один из участников ДТП был мой сосед, и я даже в этом случае не имею права исследовать дело. Его отправляют на экспертизу в Россию.
У Беслана "подрастает" помощник. Выпускник юрфака АГУ Александр Векуа в долгих поисках работы в Абхазии наткнулся на институт, куда его взяли. Лицензии у него пока нет, ему предстоит обучиться профессии. Парень признается, что наука интересная и не боится столкновений. По его мнению, проблемы можно найти всюду.
"Королева" вещдоков
У рабочего стола Фаины Хварцкия огромные мусорные пакеты с пометками. Выглядит жутковато. Но женщина объясняет, что людей в них нет, всего лишь вещдоки с места преступления.
Фаина врач-педиатр, а еще эксперт-биолог. Она занимается исследованием вещественных доказательств, изъятых из места происшествия – волосы, кровь, слюна. Но, прежде чем материалы попадают к эксперту, следственные органы должны их тщательно просушить, так как выезжать на место действия Фаина права не имеет.
Рабочие инструменты биолога – микроскоп, колбочки, огромные термостат и центрифуга. Все они были созданы намного раньше, чем идея создания института появилась в головах абхазских чиновников. Но Фаина не жалуется, говорит, что советская аппаратура очень качественная и менять ее на китайские аналоги не хочет.
Начальство хочет отправить биолога на повышение квалификации. Как оказалось, в Абхазии нет генетика, а темой ДНК стали интересоваться все чаще. Фаина быть генетиком не хочет.
"Быть в Абхазии единственным генетиком – это большая ответственность. К тому же, это очень опасно. Чтобы здесь организовать центр, где будут работать генетики, нужно его полностью изолировать. Я бы в таком случае даже вам не смогла интервью дать", - говорит она.
Честность и низкая зарплата
Республиканский научно-исследовательский институт при Минюсте был создан в 2000 году. До этого все экспертизы отправляли в Россию и ждали результаты месяцами. Сейчас в центре работают десять экспертов по девяти направлениям.
По словам директора института Георгия Амичба, количество поступающих дел увеличивается с каждым годом. Только за 2020 год на исследование поступило 400 уголовных и гражданских дел, а за первый квартал 2021 более 90 материалов.
Стартовая зарплата судебного эксперта 5500 рублей. Единственные в Абхазии эксперты – биологи, автотехники, почерковеды, криминалисты получают в среднем 12 000 рублей.
"Я неоднократно поднимал вопрос о повышении зарплат. К примеру, в судах получают хорошую зарплату, а они ведь принимают решения, после того, как получают наши выводы уже готовые. Нам очень обидно, что зарплаты такие маленькие, а работа очень ответственная", - говорит Амичба.
По словам директора института, в прошлом году сотрудникам научных учреждений добавили зарплату, но о научно-исследовательском институте забыли – просто не внесли в список.
Несмотря на низкие зарплаты, Амичба утверждает, что его сотрудники никогда не были уличены в подкупе, ведь эксперт должен быть не только высококвалифицированным специалистом, но и честным и порядочным, считает директор.
