"Мы пристально следим за происходящим в Афганистане, где обстановка имеет тенденцию к стремительному ухудшению, в том числе в контексте поспешного вывода американских и других натовских войск", — несколько часов назад заявил министр Сергей Лавров. Глава МИД отметил, что российский президент находится в контакте с главами стран региона. Действительно, за последние дни Владимир Путин переговорил с четырьмя из пяти руководителями среднеазиатских республик, пишет Петр Акопов для РИА Новости.
На прошлой неделе он позвонил президенту Туркменистана, потом принимал в Сочи Нурсултана Назарбаева, а в понедельник говорил по телефону с главами Таджикистана и Узбекистана. Лидер пятой среднеазиатской республики, Киргизии, приезжал к Путину в конце мая. При всем разнообразии обсуждаемых тем есть одна общая, которая с каждым днем становится все более горячей и важной. Это Афганистан, в котором на фоне вывода (уже завершенного на 90 процентов) американских войск возобновились активные боевые действия между ранее правившими страной талибами и армией нынешней кабульской власти. Три из пяти среднеазиатских республик не только граничат с Афганистаном — в воюющей стране проживают те же самые таджики, узбеки и туркмены, что в одноименных республиках.
Только за последние дни тысячи афганских пограничников под напором талибов перешли в Таджикистан, сотни пытались укрыться в Узбекистане. И если (точнее, когда) талибы установят контроль над большей частью страны и станут властью в Кабуле, вопрос безопасности южных постсоветских границ будет важнейшей темой не только для этих республик, но и для России. Именно поэтому уже сейчас Путин обсуждает со среднеазиатскими лидерами вопросы безопасности — от укрепления границ до поставок нашего оружия.
Три из пяти стран региона (Казахстан, Таджикистан, Киргизия) входят в ОДКБ — то есть являются военными союзниками России, однако из трех граничащих с Афганистаном стран в ОДКБ только один Таджикистан. Туркменистан с его вечным нейтралитетом никогда не входил в эту организацию, а Узбекистан несколько раз приостанавливал свое участие (последний раз в 2012 году). Это не значит, что Москва не окажет помощи Ашхабаду и Ташкенту — и понятно, что в случае необходимости они ее попросят. Вопрос только в том, о каких угрозах мы говорим.
Нынешняя стадия афганского кризиса рождает несколько видов угроз. Самая простая и понятная — попытка переноса боевых действий на территории среднеазиатских республик. Причем не из-за агрессии талибов, а вследствие разгрома или вытеснения ими различных вооруженных формирований из северных провинций. Эти провинции населены преимущественно таджиками и узбеками — и они присутствуют в рядах как правительственной армии, так и талибов, а также и в отрядах, присягнувших Аль-Каиде* или ИГИЛ*. На афганской территории есть и немало убежавших из Узбекистана и Таджикистана радикальных исламистов — в том числе и в проигиловских группировках, часть из которых мечтает зажечь пламя джихада на своей родине. По мере расширения власти талибов будет уменьшаться власть сил, контролирующих северные провинции, — и радикальные группировки также будут выдавливаться. Куда они побегут? Через границу — в Таджикистан и Узбекистан.
Естественно, власти этих республик готовятся к подобному сценарию и к встрече непрошеных гостей. Но эта угроза понятна — и ясно, как бороться с ней. В крайнем случае Россия поможет.
Но есть и другие угрозы, не столь явные. К ним относится вопрос дальнейшего американского присутствия в регионе. И тут несколько уровней. Изначально американцы хотели разместить небольшие базы в какой-либо из соседних стран — для "действий по Афганистану на дистанционной основе". На прошлой неделе в Вашингтоне вели на эту тему переговоры с главами МИД Таджикистана и Узбекистана.
Хотя официальных заявлений пока нет, практически невероятно, чтобы Душанбе и Ашхабад согласились пустить американцев. После 2001 года у того же Узбекистана (как и у Киргизии) был опыт размещения американцев — но в 2006-м американское присутствие свернули по приказу властей республики. Нет никакого резона пускать их в страну и сейчас. А вот аргументов против — хоть отбавляй.
Во-первых, американские базы в Таджикистане или Узбекистане вызвали бы неприязнь у талибов, которые в любом случае скоро станут афганской властью (или ее важнейшей частью). Зачем провоцировать соседей? Во-вторых, американские базы спровоцировали бы резкое недовольство России (с которой среднеазиатские страны связывают союзнические отношения) и Китая. В-третьих, к ним негативно отнеслось бы местное население — да и независимости стране, принимающей базы, не прибавится.
Есть, впрочем, еще один уровень угрозы — куда менее явный, чем в случае с базами. Речь идет о просьбе Вашингтона принять афганцев, работавших на американских оккупантов. США просят Таджикистан, Узбекистан и Казахстан временно разместить у себя девять тысяч граждан Афганистана, опасающихся мести со стороны талибов. Почему американцы не могут сразу вывезти их к себе? Не хотят — хотя формально говорят, что не успевают. Но девять тысяч — это только часть потенциальных беглецов. На специальную иммиграционную визу уже подано 18 тысяч заявок афганцев, а вместе с женами и детьми их набирается 70 тысяч. Зачем они Америке?
Вот и пытаются пристроить их в Средней Азии — обещая потом выдать визы, а пока что финансировать их пребывание. Гуманитарный вопрос? Только отчасти. Потому что талибы не собираются убивать коллаборационистов — им достаточно будет раскаяния в работе на американцев. Понятно, что тот же Таджикистан будет принимать (и уже принимает) беженцев из Афганистана — но тут речь идет не о простых беженцах. А о политических кадрах, подготовленных для работы на оккупационный режим, нахождение которых в соседних странах будет восприниматься новыми кабульскими властями, мягко говоря, без энтузиазма.
"Вы говорите, что не разместили у себя американские базы? Что не дали американской разведке работать против Афганистана с вашей территории? Но что у вас делают тысячи афганских граждан, работающих на США и живущих на их деньги? Отдыхают? Или ведут подрывную работу против Афганистана?" — на подобные вопросы новой талибской власти очень непросто будет дать ответ.
И самое главное — внутренние риски для самих среднеазиатских республик, особенно для Узбекистана, который американцы давно уже рассматривают как ключ к Средней Азии. Пустив к себе несколько тысяч американских "клиентов", Ташкент откроет двери не просто для специально подготовленных и хорошо обученных американских сотрудников, людей, которые будут работать на США, а не на Узбекистан. Вместе с ними Ташкент получит и все сопутствующие последствия — начиная с правозащитных американских и международных НКО (а кто будет следить за условиями жизни "американских афганцев"?) и заканчивая всевозможными "фондами демократии". Для страны, переживающей период реформ, "возрождения" и политику открытости, проводимую уже пятый год президентом Шавкатом Мирзиеевым, потенциальные риски от такого "проникновения" могут оказаться слишком высокими.
Для американских "друзей" интересы 40-миллионного народа не представляют никакой важности: если они почувствуют, что можно раскачать ситуацию, то ни минуты не будут сомневаться. Потому что их, в отличие от России, со Средней Азией ничего не связывает — и никакой ответственности за ее безопасность и благополучие они не ощущают. Пример Афганистана более чем нагляден.
Но просто надеяться на Россию недостаточно — Узбекистану, ставшему недавно наблюдателем в Евразийском экономическом союзе, нужно восстановить свое участие в ОДКБ, то есть сделать осознанный выбор. Для игр в многовекторность и неприсоединение — какими бы благими намерениями они ни объяснялись — сейчас явно не самое подходящее время. Да и дело не только во времени.
Пример Украины до 2014 года, когда Виктор Янукович пытался одновременно быть и в ЕС, и в Евразийском союзе, и с Россией, и с Западом, у всех перед глазами. Можно надеяться и даже получить многомиллиардные американские инвестиции — но в итоге главной из них станут несколько тысяч "американских афганцев". И риск потери самостоятельности.
*Террористическая организация, запрещенная в России.
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
