В интервью РИА Новости он рассказал, как шел этот процесс, почему некоторые страны отказались признавать Абхазию, а также о том, платила ли кому-то Россия за налаживание отношений с республикой.
— Как начиналась работа по международному признанию Абхазии?
— В какой-то момент стало понятно, что нам нет смысла искать понимание в этом западном лагере. Они никогда нас не примут, потому что у них остаются штампы и стереотипы, примерно такие: "мы вас не любим, потому что вы друзья с Россией". Тогда мне пришла такая мысль, почему мы не занимаемся поиском друзей? Почему мы все время тратим на людей, которые понять нас не хотят? И дружить с нами не хотят? Тогда началась активная лоббистская работа просто на энтузиазме. Которая в конце привела к такому результату (частичному признанию — ред). Уже в 2006-2007 годах я начал ее потихонечку воплощать. Тогда, в 2007 году, мы начали работу с Венесуэлой. И в 2009 году эта работа дала результат. Первый мой визит в Венесуэлу был в 2009 году.
— А как она началась? Как вообще можно начать работу с такой далекой страной?
— С энтузиазма. Со знакомых, со старых друзей, которые познакомили, вот так, вот так, вот так. Потихонечку мы вышли на людей, которые работают в правительстве. Я вышел на моего бывшего коллегу, нынешнего президента Венесуэлы Николаса Мадуро (в 2006-2013 годах был министром иностранных дел в правительстве Уго Чавеса — ред.)
— Что это за друзья такие?
— Где-то учились вместе, дружили. Я учился в Горловке на Украине в институте иностранных языков. Потом у меня была подготовка в США, в Австрии, в Таиланде.
— Российский МИД вам как-то помогал?
— МИД России всегда оказывал большую поддержку. Это было очень хорошее, тесное взаимодействие. Если мы куда-нибудь ехали, всегда на уровне посольств чем могли всегда нам помогали. Но очень часто мы пытались скромничать и особо не надоедали. Позиция России по Абхазии обычно такая: "Мы признали. Если вы хотите, признавайте. Мы наше дело сделали. Признаете — хорошо. Не признаете — мы не собираемся никого упрашивать". Правильная позиция. Все, что можно сделать, сделать должны мы сами. Если чего-то нет, то потому что мы еще сами этого не сделали.
Нам потом уже помогал и венесуэльский МИД, и никарагуанский МИД, и российский. Когда мы после Венесуэлы и Никарагуа начали обращаться в другие страны Латинской Америки.
Конечно, Даниэль Ортега произвел на меня очень сильное впечатление. Чавес — просто потрясающий человек был. Я считаю, что он был одним из выдающихся политиков, из которого всегда пытались представить какого-то шута — опять-таки западная пропаганда. На самом деле был очень интересный, глубокий, очень умный, настоящий лидер своего народа. Он действительно произвел на меня очень сильное впечатление.
— Вам приходилось показывать президентам какое-то досье, доказывающее состоятельность Абхазии как государства?
— Естественно, у нас были подготовлены буклеты, информационные бюллетени об истории конфликта, о том, что произошло. Почему Латинская Америка? Еще один важный аспект — Конвенция Монтевидео. Это конвенция, подписанная в 1933 году. В ней содержатся четыре основных принципа государственности — постоянная территория, население, умение вступать в международные отношения и собственное правительство. Так как это было в Монтевидео, Уругвае, они придают (конвенции) очень большое значение. Потому что многие страны — подписанты этой конвенции.
Я помню, что договорился о признании с одной страной, не скажу с какой. Министр иностранных дел, премьер-министр потом пришел, в кабинете у него сидели. Пили кофе и какой-то экзотический сок. Вроде все — завтра подписываем соглашение об установлении дипломатических отношений. Признание, в общем. Выхожу я только из этого дворца — посол США заезжает. И там кричит, орет. Прихожу на следующий день, уже знаю, что произошло. Извини, говорят. И посол был, и Хиллари Клинтон позвонила, кричала, плохими словами обзывалась. И сказали они, что если мы признаем Абхазию, то США закроет все свои программы: "Мы уйдем из вашей страны, мы перестанем вас финансировать, мы вообще разорвем с вами все отношения, вообще вам конец — забудьте про США". Я им ответил: "Если США из-за Абхазии будет отказываться от своих интересов в латиноамериканских странах, в одной за другой, тогда я буду самый опасный человек на свете. Не надо никаких войн". Представьте себе абсурд этой ситуации.
Они (американцы — ред.) начали реально давить на людей, используя шантаж, угрозы. Они могут угрожать кому угодно и чем угодно. У них вообще методы не ограничиваются никакими рамками. Например, президенту еще одной страны лично Хиллари позвонила, отругала, кричала в телефон. Потом организовали неожиданно экономическую конференцию в Нью-Йорке, прислали за президентом самолет, привезли в Нью-Йорк. Я не знаю, что там с ним сделали, но после этого он даже боялся отвечать на мои и-мейлы.
Кульминация нашей внешней политики — визит наших президентов в Латинскую Америку. На своем самолете, с творческим коллективом, с напитками. Мы устраивали приемы от имени президентов, вино лилось рекой. Было турне президента Абхазии — посадка на Кубе, потом Никарагуа, Венесуэла. Недельное турне. Тогда были встречи между президентами, подписаны все соглашения эти большие. Это был визит на государственном уровне — с караулом, с гимном, с кортежами.
И Чавес, кстати, пришел на эту встречу очень подготовленным. Он знал практически все тонкости того, что происходит в Абхазии, в Южной Осетии. Человек потратил ночь, изучил, подготовился к встрече. Он не отнесся к этому так: "А, я получил в России деньги, должен был признать кого-то, не знаю, кого. Приехали — ага, ребята, это вы? Ну хорошо". Не было такого. И по дороге из аэропорта в его резиденцию везде были плакаты — Чавеса и нашего президента, Чавеса и Кокойты. Это было очень классно. Это первый в истории Абхазии визит нашего лидера за океан, так далеко с официальным визитом.
— Ну а толк-то был какой-то?
— Конечно. Были подписаны хорошие соглашения, очень хорошие. Об экономике. Торговые. Экономическое сотрудничество.
— Они действуют?
— Их просто надо использовать, чтобы они действовали. Они сейчас не действуют.
Самолет был из Абу-Даби, бизнес-джет Boeing-737 высшего класса. Ему был присвоен код №1, как президентскому борту. Летели из Сочи. Мы оплатили компании сумму за аренду этого самолета, а американцы арестовали эти деньги, представляете? Я был должен потом одним людям деньги за аренду самолета на неделю. Получилось около 700 тысяч долларов.
Дело в том, что любые долларовые транзакции проходят через Манхэттен. Во всем мире. Абхазский национальный банк оплачивал этой компании в долларах эту сумму. А в долларовом платеже указывается, за что это оплачивается. У нас банки ведут расчеты в долларах, мы продолжаем это делать до сих пор. Я уверен, что проблема была как раз в президенте Абхазии. Но повод был — Куба. То, что мы приземлились на Кубе. Ну и что? Мы просто приземлились на дозаправку. Я ругался с американцами очень долго, вел полемику, чтобы они вернули эти деньги. Они говорили: извини, мы не можем, у нас Министерство финансового мониторинга, так как вы летели на Кубу, пришлось арестовать, потому что вы нарушили санкции. Короче, они подставили меня нереально. Была нанята в США юридическая местная компания в Нью-Йорке, ей было заплачено 10 тысяч, чтобы начать дело в суде. Вот тогда деньги вернулись сразу. Пришлось очень долго ждать, чтобы эти деньги вернулись, некрасиво вышло перед всеми. Пришлось ждать, пришлось людям объяснять и "кормить их завтраками".
— И долго ждать пришлось?
— Полгода или даже больше. Американцы не стыдятся ничего. И потом, когда я слышу от западных СМИ, что Россия давит на другие страны, я говорю: что вы знаете о давлении? Я вам расскажу. Когда-нибудь Россия делала такое по Косово, например? Когда вы всем лагерем дружно признали Косово. Россия кому-то звонила, делала такое же, что делали вы?
Они запустили такую информацию, и многие это поддержали и даже в России об этом говорили, что якобы Россия заплатила два миллиарда долларов Венесуэле за признание. И Никарагуа. Да никто не платил. И вообще, если была какая-то финансовая помощь со стороны России, то по другой программе. Это не касалось признания.
Пустили такую утку, что Россия платит 50 миллионов долларов, в карман чисто, в виде взятки, за признание. И везде, куда я приезжал по вопросу признания, выходил из самолета — на меня смотрели как на мешок с 50 миллионами долларов. Ждали, когда я достану их из кармана, и заплачу. Я говорю: это абсолютно даже не обсуждается.
— Но все-таки если признание и кредиты совпадали по времени, то возникало ощущение, что одно с другим связано…
— Многие страны после признания получили кредиты. А Венесуэла получила кредит от России в 2008 году. Это был сентябрь. Даже Медведев полетел в Венесуэлу. И военный флот туда пришел, и прилетели стратегические бомбардировщики. Но тогда же Венесуэла не признала Абхазию.
Или вот пример Сирии. Асад приехал в Сочи в 2008 году. Тоже не признал Абхазию. Наши (дипломаты) очень активно вели работу очень много лет. Мы принимали беженцев из Сирии — наших соотечественников. Оказывали им большую гуманитарную помощь. Вели переговоры с сирийским руководством. Мы совместно смогли добиться признания со стороны Сирии. Я не понимаю, почему Сирия не сделала этого еще раньше.
Так что определенно нет (давления со стороны России — ред.).
И многие другие страны — союзники России. Многие из них получали кредиты, большие очень — они не признавали. Кредиты получили очень много стран в то время. Я следил за этим, где-то записывал даже. В сентябре, октябре, ноябре (2008 года — ред.). Это была обычная ситуация. Просто тогда на это обращали внимание. И сейчас многие страны получают кредиты от России.
— Вы составляли список тех, кто получал кредиты в расчете на то, что будет проще с ними договориться?
— Конечно, это в какой-то степени связано. Если Россия признала Абхазию и Южную Осетию, а я получил у России кредит, мои отношения с Россией хорошие, мы встречаемся с президентом: "Да, спасибо вам за кредит, естественно, давайте покоординируем наши внешнеполитические взгляды". Для России очень важно было, чтобы союзники поддержали ее признание Абхазии и Южной Осетии. Весь мир был против России. И я уверен, что если Россия говорила со своими союзниками, то она говорила: "Послушайте, поддержите нас". Но не было такого, что вот вам деньги, а вы нас поддержите. "Мы союзники? Мы дружим? Берете у нас кредит? Пожалуйста, поддержите". — "Нет, мы не можем вас поддержать, у нас такая же проблема в таком-то регионе". — "Ну не можете и не можете, и что". От этого же кредит не зависел никак.
— Вам все страны удалось объехать в Латинской Америке?
— Да, абсолютно все. Признали два (государства региона — ред.), с другими остались очень хорошие отношения и перспективы для сотрудничества. То, что у нас нет активного экономического сотрудничества с Латинской Америкой и со всем миром — это вина, прежде всего, нас самих. Никто нас не ограничивает в этом.
— На чем вы путешествовали по Латинской Америке? У вас самолет был свой?
— Нет, обычным эконом-классом летал. Откуда? У меня ограниченные были средства. Я приезжал, нас обычно было три-четыре человека, группа друзей, проверенных людей. Встреча заранее оговаривалась, и при поддержке друзей, при поддержке всех, кого только можно. Цеплялись за любую возможность. Предупреждали: мы приезжаем, мы хотим встретиться.
— Как вас принимали?
— Естественно, со всеми почестями, с протоколом. Как VIP-гостя. Ну и что, что они не признали нашу страну? Принять-то они должны меня.
Многие спрашивают: каково это — быть дипломатом непризнанной страны? Да никаково. Точно так же, как быть дипломатом признанной страны, только немного труднее. А еще и интереснее.
Сейчас МИД активно продолжает работу. Но МИДу нужны ресурсы. Я тогда действовал с очень ограниченными ресурсами. Полмира эконом-классом пролетел. Я даже недостаточно сделал, можно было еще больше. Не хватило знаний, опыта, опять-таки ресурсов. Иногда надо было и самолет снять частный, чтоб полететь на какой-то остров, быть более мобильным. Для этого нужны свободные деньги. А я этого не смог сделать. Бывает, что есть встреча, которая может состояться именно завтра, и надо завтра быть там. Рейсов нет, билетов нет — ничего нет. Только бери частный самолет и лети. Было много таких. Это южная часть Латинской Америки. Кордильеры эти перелетать туда-сюда.
— На каком языке вели переговоры?
— На испанском, в основном. Через переводчика.
— Получается, латиноамериканцы, начиная с вами переговоры, не думали о последствиях, о недовольстве США?
— Они не думали, что Америка будет так жестко реагировать. Это происходило и в Латинской Америке, и в Океании. Везде. Звонит посол Франции на Вануату: "Как вы можете дружить с Абхазией, которая совершила геноцид грузин? Грузины — наши братья, они будущие члены НАТО. Вы портите нам всю картину".
— Вануату все-таки отозвала признание?
— Да нет, осталось это все. Просто они перевели это в такую плоскость. Признание есть, конечно. Его можно развивать, там полно возможностей. В Океании много чего можно сделать.
Министр иностранных дел Грузии, грузинские делегации начали экстренно совершать визиты в Тихоокеанский регион. И тоже занимались очень грязными делами — платили взятки, создавали какие-то ситуации, чтобы парализовать работу наших людей.
— Взятки большие?
— Сто пятьдесят тысяч долларов.
— Кому их заплатили?
— Знаю я все подробности, естественно. Он потом признался. Подходы Запада и союзников не ограничены никакими моральными и этическими нормами. Они могут сделать все, что угодно. Они не стесняются ничего.
— Почему тогда им не удалось додавить Науру?
— Все зависит от лидера. Я помню тех людей, которые тогда занимали посты в Науру. Такая у них была позиция. Они решили, и все. Очевидно, что они тоже получили кредит от России. Они не были заинтересованы портить отношения с Россией. Кстати, другие страны в регионе тоже смотрели на Россию очень с большой надеждой. Но (признали — ред.) только благодаря этому кредиту? Нет, я не думаю, что так. Они целенаправленно продолжали.
Они могли бы получить кредит, провести какие-то протокольные мероприятия и забыть об этом. И мы бы больше никогда не увидели делегацию из Науру здесь. А у нас практически каждый год на все выборы приезжает представительная делегация, мы общаемся постоянно. Наша первая делегация недавно туда ездила. Я не думаю, что у Науру только такая мотивация, чтобы с нами дружить.
Вы знаете, что в Латинской Америке только Венесуэла и Никарагуа признали Абхазию. Но самое главное, что остальные страны абсолютно позитивно относятся к Абхазии. У нас нет признания на бумаге, но сохранились очень хорошие отношения. И в плане торговли, и открытия других перспектив нам ничего не мешает.
Не надо приезжать и требовать признания от какой-то страны. Можно договориться о признании наших паспортов или торговых документов. Торговать — это всем интересно. Можно искать друзей везде, и не обязательно в тех странах, где открыто антиамериканская позиция.
— С кем сейчас торгуете?
— Мы торгуем со всеми. Но по морю из-за логистики весь груз идет через Турцию. Из Турции большой товарооборот.
— Из Турции товары идут напрямую в Сухум, не через Россию?
— Да-да, напрямую. Турция признает Абхазию экономически. И этого достаточно на этот момент. Пока так.
— А паспорта ваши кто признал?
— Вы знаете, паспорт необязательно признавать. Можно просто вбить в систему МВД в той или иной стране. Многие граждане уже въезжали с абхазскими паспортами, и я, кстати, это делал тоже, в те страны, в которые нас не признали. Например, в Египет можно, но это тоже от случая к случаю. Паспорт является удостоверением личности. Но необязательно нужно признавать страну, чтобы человек с этим паспортом (мог въезжать в другие государства — ред.)…
Никого не интересует эта Грузия, Абхазия, конфликт. Никому это не нужно. Ну, непризнанная страна — прекрасно, это еще интереснее. Многим инвесторам это даже более привлекательно: ага, на Черном море, непризнанная страна? Так мы можем сделать здесь вообще рай. И финансовый. Что-то типа финансовых каникул.
Я мог бы сделать очень много хороших дел по большим международным контрактам. И это было тогда. Касаясь Латинской Америки — минеральных ресурсов. И в Океании. Они все заинтересованы в том, чтобы развивать свои внешнеторговые связи. Мы как Абхазия им можем предложить. Я не знаю, как можно иметь по соседству такой огромный рынок, как российский, на который не так легко зайти, и имея беспошлинную торговлю с Россией, как можно оставаться в этом товарообороте, который у нас сегодня. Он очень маленький, его можно увеличить. Мы можем предложить другим странам абхазскую площадку для того, чтобы торговать с Россией.
— А среди ближайших союзников России была такая работа по возможному признанию? Я имею в виду страны СНГ, ОДКБ.
— Была, конечно. С Белоруссией была, с другими странами. Помню, какое тогда давление было на Белоруссию. Со стороны Евросоюза в 2008 году. Белоруссии тогда предложили от Евросоюза деньги, сказали: дадим деньги, признаете — не дадим. Сразу все проблемы со стороны Европы к Белоруссии решились.
Мы с пониманием относимся к этому. Не надо давить на Белоруссию. Ну, не смогли признать. Но торговать с ними есть смысл. Дружить можно. Культурное общение, экономическое. Никто не запрещает.
— А с другими странами?
— Со всеми абсолютно. С Арменией. Вы знаете, у нас здесь огромная армянская диаспора. С Арменией у нас очень тесные отношения на всех уровнях. Но, естественно, Армения не может нас признать: у Армении одна дверь, и ключи от этой двери у Грузии.
Я уверен, что, конечно же, будет признание. Куда оно денется? А даже если его и не будет, ну и что? Надо использовать любую ситуацию в свою пользу. Это суть настоящей политики.
Мы ведем переговоры со всеми, практически со всем миром. Кроме Северной Кореи. Трудно туда добраться все-таки, мы еще не добрались.
Даже в США у нас есть контакты. Даже сразу после 2008 года, когда все это было горячее. Тогда было около шести конгрессменов, с которыми можно было встречаться, вести работу. Я даже готовил тогда их визит сюда. Не получилось. Тоже причины какие-то были нелепые — опять-таки отсутствие ресурсов.
Если я их сюда вез, я должен был понести определенные затраты: пригласить, сделать все красиво. То есть дело не в каких-то объективных, политических причинах, а дело в мелочах. Но у меня никогда не было больших ресурсов. Внешняя политика — это дорогая штука.
