Экс-министр иностранных дел Абхазии Максим Гвинджия, который был одним из тех, при содействии которого были достигнуты соглашения со всеми этими странами рассказал корреспонденту Sputnik Бадри Есиава о том, как и почему латиноамериканские страны признали суверенитет Абхазии и почему волна признаний политического статуса страны остановилась.
– На период, когда посыпались признания политического статуса Абхазии со стороны вышеперечисленных стран, вы занимали должность заместителя министра иностранных дел Абхазии, Министром был Сергей Шамба. Расскажите, как все это происходило и почему именно страны Латинской Америки в первую очередь приняли такое решение?
– Я бы хотел уточнить по поводу того, что признания на тот момент, к сожалению не посыпались. Это был кропотливый труд, и мы все ожидали, что после признания Россией последуют и другие страны, но, как вы знаете из истории, первой страной, которая поддержала Россию, была Никарагуа. Ее решение было основано на стремлении выразить свою солидарность с народами, которые пострадали от гнета, противоправных действий и давления со стороны Запада.
Никарагуа, как и многие другие страны Латинской Америки, особо остро ощущают все эти моменты несправедливости. Западное сообщество убеждает нас в принципе территориальной целостности или в каких-то других вопросах, которые абсолютно беспочвенны в плане признания государства. Очень многие забывают, что есть основные четыре принципа конвенции Монтевидео, которая была принята в 30-х годах XX века в Уругвае. Эта конвенция определяет принципы государства: наличие армии, постоянное население, правительство и способность к вступлению в отношения с другими странами. Латинская Америка очень серьезно рассматривает эту конвенцию, принципы которой на сегодняшний день — единственные основополагающие критерии для того, чтобы признавать или не признавать государство.
– Но на практике мы видим, что эта конвенция не везде и не всегда учитывается.
– Естественно, но международное право оно всегда так написано, что его можно трактовать по-разному. И по отношению к Абхазии используются такие двойные стандарты. Как вы знаете, в этот же период было веерное признание Косово, и возникает вопрос, почему Косово можно, а Абхазии нельзя? Очень трудно от западных политиков наконец добиться четкого ответа. Когда мы лоббировали вопрос Абхазии, все эти годы никто из экспертов запада не мог нам четко объяснить, чем отличается Абхазия.
Тем не менее я хочу вернуться к тому периоду признания со стороны стран Латинской Америки. Безусловно, я получил большой опыт в Никарагу, и то, что я увидел в этой стране, меня поразило — очень прогрессивное правительство, гибкие министры, президент Даниэль Ортега, с которым у меня было несколько встреч, и мой коллега министр иностранных дел Никарагуа, с которым у меня сложились дружеские отношения. Я увидел в Никарагуа стремление развивать страну, увидел, что ее правительство развивает альтернативную энергетику, у них есть очень много инвестиционных проектов. Никарагуа — страна с огромнейшим потенциалом, и я уверен, что у них все получится, потому что у руководства страны стоят прогрессивные люди. Да, Никарагуа сталкивается со многими проблемами, но эффективно их решает.
В ходе поездки в эту страну нашего президента (Сергея Багапш) и во время приезда делегации из Никарагуа к нам, между Абхазией и Никарагуа было подписано много соглашений о сотрудничестве, в том числе и в банковской сфере и в сфере торговли. Тогда многие западные журналисты шутили надо мной о том, как мы будем развивать отношения с Латинской Америкой. Да, там вообще нескончаемый ресурс для Абхазии. Сельскохозяйственный потенциал Никарагуа очень велик. Мы и так импортируем товары из других стран, почему бы и не из Никарагуа.
– Учитывая отдаленность Никарагуа, не будет ли так, что товары оттуда окажутся на вес золота?
– Знаете, Никарагуа не находится дальше, чем Аргентина и Бразилия, из которых мы импортируем мясо. Это не помеха.
Полное интервью с Максимом Гвинджия слушайте здесь>>
В продолжение темы признания. После признания Никарагуа, к сожалению, не последовали такие же действия от стран Латинской Америки. Несмотря на то, что это был 2008 год – горячая пора августовской войны и период открытого давления западного медиасообщества, когда на Россию и Абхазию было выброшено в информационное глобальное пространство гигантское количество лжи. Тогда многие на этой лжи начали строить дальнейшие отношения как с Россией, так и с Абхазией.
На фоне всего этого Абхазию признала Венесуэла. Многие критики говорили, что это были купленные признания, но абсолютно точно знаю, что отношения между Россией и Венесуэлой — это одно, но признание Абхазии со стороны Венесуэлы не куплено точно. Многие забывают, что в сентябре 2008 года Россия отправила стратегические бомбардировщики на военные аэродромы Венесуэлы, туда пришел российский флот и президент России Дмитрий Медведев. Тогда был удобный момент для нашего признания, но этого ведь не произошло. Это случилось год спустя.
Велась очень кропотливая работа. Наши отношения с Венесуэлой начались в 2007 году, когда министру иностранных дел этой страны Николасу Мадуро было направлено первое письмо об установлении отношений между нашими двумя странами. Ответа не было на тот момент, но я узнал, что письмо вошло в стадию проработки, и специальные аналитические центры начали изучать ситуацию в Абхазии еще до признания нашего суверенитета Россией. Вы, наверное, знаете, что Венесуэла всегда была центром защиты прав коренных народов Латинской Америки. Естественно, так же, как и в Никарагуа, мы нашли взаимопонимание и симпатию по отношению к нашему абхазскому стремлению к независимости и свободе.
Я очень часто отхожу от стандартных методов объяснения истории Абхазии, почему мы имеем право на свободу. Это очень долго, особенно, когда у тебя важная встреча с человеком, встреча, которая должна запомниться в первую очередь ему. Я все это описал вкратце на примере молодой девушки, которую насильно выдали замуж за старого, но богатого торговца в маленьком городке, где все куплены. Проходит время, она подает на развод, потому что он ее бил и оскорблял, но весь городок — и священник, и мэр отказываются оформлять документы и не признают ее право на свободу. И когда меня спрашивают в плане прав человека, с чем можно сравнить Абхазию, вот ее можно сравнить с правами женщины, которые ущемляются. И только благодаря этому люди понимали ситуацию в нашей стране.
– Максим Харитонович, какую роль сыграли ваши личные контакты в некоторых, а, возможно, и во всех этих странах, в вопросе признания суверенитета Абхазии?
– Абсолютно вся наша работа в Латинской Америке строились на личных отношениях, и добрые, теплые отношения со многими ключевыми политическими фигурами были на этом построены. Вы знаете, что после Никарагуа и Венесуэлы в Латинской Америке нас никто больше не признал, но это не значит, что в руководстве этих стран не находятся люди, которые глубоко симпатизируют нам. Они не могут сделать этот шаг потому, что процесс признания очень тонкий, и его надо осуществлять очень осторожно. Иногда ключ к признанию одной страны может лежать вообще на другом континенте.
Не обязательно требовать от ваших друзей и коллег незамедлительного признания. Мы тогда говорили не об этом, а об установлении дипломатических отношений, что одно и то же. Говоря о признании, я понимал моих друзей и коллег в Латинской Америке, которые не могут нас признать, но они были готовы развивать с нами коммерческие отношения.
В этом плане я опять хочу вернуться к вопросу Венесуэлы и вспомнить официальный визит президента Абхазии Сергея Багапш в эту страну. Представьте, за всю историю Абхазии это был первый визит нашего руководителя так далеко за океан в другую страну. Тогда президент Чавес дал Абхазии огромную возможность в развитии бизнеса, но мы, к сожалению, этим не воспользовались.
– У всех этих пяти стран, которые признали суверенитет Абхазии, уйма своих проблем. Они не так мощны экономически и политически, как Российская Федерация, к примеру, какая польза была за все эти годы для Абхазии от их признания?
– Самое главное, естественно, на пути нашего стремления к независимости это еще один камень в фундамент нашей государственности и это еще одна поддержка от стран, входящих в ООН. Поверьте, многие руководители этих стран подвергались открытому давлению со стороны американского госдепартамента и ключевых фигур американской политики, которые звонили им и угрожали санкциями и другими мерами, если они будут продолжать сотрудничество с Абхазией. В этом плане мы сталкивались даже не с препятствиями со стороны Грузии, самая большая проблемы исходила от американских дипломатов и политиков.
Признание со стороны этих стран, безусловно, давало и до сих пор дает пользу. Я все-таки настаиваю на том, что есть еще страны, которые нас могут признать, и надо над этим работать.
К сожалению, все эти соглашения, которые были подписаны и с Никарагуа, и с Венесуэлой, не выполняются в полной мере, а это много миллиардов долларов прибыли.
– А что нам мешает?
– Я не знаю, как ответить, но, когда мне задают такой вопрос, я вспоминаю историю про парней, один из которых танцует хорошо, а другой плохо. Очевидно, нужно уметь оценивать свои позиции на мировой арене. Вот, мы Абхазия, какова наша позиция? Региональная или глобальная, какова у нас стратегия на региональном уровне и как мы будем строить отношения на востоке, западе и так далее.
Раньше мы присутствовали глобально. Мы были в тихом океане, в юго-восточной Азии, в Латинской Америке, мы были практически везде, и нас все знали. Знали, что есть группа людей из Абхазии, которые появляются в разных точках мира и устанавливают отношения. Я думаю, что надо продолжать стремиться занять какую-то нишу в международных делах.
– За последние годы Абхазия заключила множество соглашений на уровне муниципалитетов европейских стран, были подписаны документы о побратимских отношениях, например, с некоторыми городами Италии. Насколько эффективны подобные соглашения и как это помогает ускорить процесс признания Абхазии?
– Безусловно, все эти соглашения эффективны и, как я уже говорил, это тоже камешек в строительство нашего государства. Признание муниципалитета — маленький камешек, признание страны – большой.
– Максим Харитонович, соглашения о побратимских отношениях были подписаны и с несколькими городами Турции, страной, где живет самая большая абхазская диаспора, но никаких продвижений в вопросе признания Абхазии со стороны этой страны пока нет. Причины этому ясны, но все-таки, может, есть к ней некий подход?
– К Турции подход есть, и он уже давно используется. Вы правы, там большая абхазская диаспора, превышающая даже численность населения нашей страны. Я опять вернусь к этому моменту, не всегда некоторые страны могут взять и признать сегодня, но они могут признать экономически, и Турция – это одна из стран, которая признала Абхазию в этом плане. Во время блокады, когда в Абхазии были тяжелые времена, торговля с Турцией оставалась.
– На фоне потепления отношений с Россией возможны ли изменения в отношениях Абхазии и Турции. Есть ли перспективы установления официальных контактов?
– Наши отношения с Турцией всегда должны рассматриваться через призму наших отношений с Россией. Это треугольник, который должен оставаться стабильным, открытым и прозрачным. В истории нашего государства вражда между Россией и Турцией никогда не приносила нам никакой пользы. Поэтому, если говорить о лоббировании наших интересов в Турции, два наших президента неофициально посещали ее, где были созданы все условия для комфорта и безопасности. Я думаю, что это большой шаг со стороны Турции, которая находится в региональном плане в очень сложных и жестких рамках. Поэтому большего требовать от Турции я не вижу оснований.
– На ваш взгляд, от кого нам ждать следующего признания?
– Очень много стран, которые еще могут признать Абхазию. Назвать их сложно, но создать процесс волны признания могут те страны, которые ведут независимую политику. Я думаю, что США признает Абхазию либо сразу перед Грузией, либо после.
