Астанда Ардзинба, Sputnik
Художник Руслан Габлия рассказал Sputnik о месте творчества на войне, портретах бойцов и тумане, спасшем немало жизней. Габлия – автор более 60 портретов участников боевых действий в Абхазии. Истории героев его рисунков военных лет будут представлены на страницах портала Sputnik Абхазия.
"Рассвело. Стал виден горизонт. За ночь побережье и предгорья окутал снег. Все белое. Чисто, красиво. Понимаю, что война, а следов ни войны, ни людей нет. Только белый, нетронутый покров".
За беседой в одной из аудиторий Сухумского художественного училища Руслан Габлия вспоминает о войне. Художник описывает утро 30 декабря 1992 года после бессонной ночи, когда он готовился участвовать в наступлении, идти в первый раз "человека убивать, Сухум освобождать".
С таким упоением любоваться девственным снегом в разгар войны может только художник. В Абхазии снег – это всегда событие. Вот и наступление пришлось отменить, люди вязли в снегу, техника застревала. Погода часто вносила свои коррективы, вспоминает художник. Когда попытка освободить город все же была предпринята, случилось это уже 5 января, к часу дня на дорогу опустился густой туман.
"Я не знаю, как мы оттуда выбрались бы, если б не туман. Наступление явно провалилось, надо было отходить, но нас бы всех перестреляли. А тут туман, в двух метрах никого нельзя было увидеть. Густой такой, можно было автомат снять и повесить. Мы встали в полный рост и ушли".
За спиной художника скульптура женщины на фоне яркого сине-желтого полотна, на столе желтое восковое яблоко, на полу у стены та же нагая в дюжине экземпляров, по всей видимости, кисти студентов. Художник замечает мой взгляд.
"Каждый рисует по-своему. Хоть сотню человек посади рисовать одну и ту же натуру, да хоть с одного и того же ракурса, все равно все по-разному нарисуют".
Много мастер-классов Габлия провел в этих стенах. Сейчас он курирует студентов четвертого курса. Его подопечные готовятся к защите дипломных работ.
"Я 30 лет преподаю, сейчас этот курс выпущу и ухожу. Хватит преподавать, буду работать в своей мастерской".
Художник было отвлекся, но воспоминания снова нахлынули, и прошлое в очередной раз за время беседы взяло верх над реальностью.
"А ведь перед войной никто и не предполагал, что придется в действительности погибать. Я иллюстрировал книгу покойной Риммы Хашба. Ее стихи, а на обложке были мои кошки. Это был мой первый опыт в качестве иллюстратора. В понедельник я должен был получить гонорар, ждал этого с нетерпением, а в пятницу началась война. "Ҵиҵикәакәа" книжка называлась".
Детская книжка все же была издана, но случилось это уже после войны, через несколько лет. А до тех пор народу Абхазии предстояло пройти через самые сложные месяцы своей истории. Войну еще нужно было пережить. С той роковой пятницы и до четверга Победы было еще долгих 413 дней.
Руслану Габлия в августе 1992 года было 35 лет. К тому времени он уже окончил тбилисскую Академию художеств и был членом Союза художников Абхазии и СССР. Он добровольно перед войной вошел в ряды отдельного полка внутренних войск Абхазии, который в народе назывался "8-ой полк", или "Абхазская гвардия".
"Это была не совсем армия, но мы учились там стрелять. Пахло войной, и пойти в гвардию был мой осознанный выбор. Я пытался таким образом продемонстрировать, что мы готовы дать отпор, если придется. Предостеречь, но вовсе не воевать с кем-то. Я, наивный, не думал, что будет полномасштабная война с Грузией, со страной, в которой я семь лет учился, там, где у меня были друзья, знакомые".
Художник остановился, словно перебирая в памяти воспоминания, тишину в аудитории нарушали только проезжающие по улице Ардзинба автомобили.
В один момент руководство республики приняло решение расформировать Абхазскую гвардию, дабы не накалять обстановку. Руслан Габлия вернулся к своим обычным занятиям.
"Помню, нас человек шесть, идем по пыльной дороге с места дислокации гвардии в селе Нижняя Эшера, а на встречу УАЗ едет, и бородатый старик, высунувшись из окна машины, стал кричать, завидев нас: "Куда вы? Как вы могли отдать свои автоматы? Вы не понимаете, что будет война? Возвращайтесь!" Мы отвечали, что там, в верхах, договорились, что бояться нечего".
А вскоре художник, только что закончивший иллюстрировать свою первую книгу, узнал о начале войны по телевизору из выступления Владислава Ардзинба.
"Это было дико, что они поставили гаубицы и стреляли по нам запрещенными игольчатыми снарядами. Я слов не подберу, я вообразить это не мог, не мог поверить. Равносильного противодействия с нашей стороны не было, нам было нечем отвечать, но они не унимались".
В первые дни войны Габлия пытался было совместно с другими художниками рисовать агитационные плакаты и карикатуры в Гудауте. Свою семью он успел вывезти в Гудаутский район еще в первый день войны. После он стал разгружать корабли с продовольственной помощью из России.
"Моя спина до сих пор помнит эти 75-килограммовые мешки", — качает головой и улыбается художник.
Через пару месяцев Габлия записался во второй отдельный мотострелковый батальон и отправился на фронт. После неудачной наступательной операции в январе, которая стала для него боевым крещением, его батальон, как и вся Абхазская армия, готовился к новой атаке. Бойцы батальона заняли позиции вдоль Гумисты от верхнего моста до 13 поста, то есть, на всей территории села Верхняя Эшера.
"Январь. Февраль. Март. Целый день сидишь в окопах. Обстрел иногда случается, иногда нет".
Именно в этот период Габлия стал рисовать портреты бойцов и окружавших его людей. Способствовала этому случайная встреча на позициях с художником Василием Мхонджия, который и подарил Габлия писчую бумагу и карандаш.
"Что рисовать? В голове хаос. Потом появились портреты. Я просил незнакомых людей позировать. Всего 15-20 минут, больше времени не уходило на один рисунок".
Кого-то художник рисовал в Гудауте, куда посменно солдаты ездили передохнуть, кого-то на линии фронта. Как правило, самые интересные моменты возникали именно на передовой, рассказал Габлия.
"Я рисовал парня, который играл в шахматы. Он играет, я рисую, и начинается обстрел. Снаряды падают, но никто из нас и виду не подает, рисунок не закончен, и партия не сыграна. Я же все время думаю: "Лучше перестань". Пока осколок не сбил ферзя, он не встал. На рисунке у него глаз не видно, они опущены, я его просил смотреть на меня, но он был увлечен игрой. А у меня выбора не было, завтра кого-то из нас могло не стать, надо было успеть".
К пятилетию победы в фойе Русского театра драмы в Сухуме Руслан Габлия провел выставку портретов участников войны. Многих из тех, кто был изображен на рисунках, до долгожданной Победы так и не дожили. К их портретам люди несли красные гвоздики.
"Я рисовал девушку, которая пила чай без сахара. Ее родные находились в блокадном Ткуарчале, где люди умирали от голода. Она в знак солидарности ничего сладкого не ела, ничего вкусного. Погибла".
Художник вспоминает, что на открытие экспозиции пришел Первый президент Абхазии Владислав Ардзинба. Он узнавал многих бойцов на портретах, а потом выкупил все рисунки для музея Боевой Славы. Во время войны Габлия встречался с Владиславом Ардзинба лишь однажды, после провалившегося 5 января наступления на Сухум.
"После январского наступления мы собрались писать письмо Владиславу. Тогда все было как-то неорганизованно, много людей погибло. Мы были возмущены и хотели, чтоб он знал, что происходило на самом деле".
Собравшись, солдаты долго думали над текстом письма, после же решили идти на прием к Верховному главнокомандующему лично. Выбрали делегатов, среди них был и Руслан Габлия.
"Пустили к Ардзинба только двоих из нас. Я объяснял, почему у нас не получилось выполнить поставленную задачу, и смотрел на его как-то мгновенно посеревшее лицо. Он встал, насыпал на ладонь горсть таблеток и все разом запил водой. Так обидно стало, что мы человека расстроили".
Мартовское наступление было еще более неудачным, чем январское. В батальоне Габлия погибло 82 человека. И художник, вспоминая свой январский визит к главнокомандующему, думал о Владиславе, о том, как он воспримет эту новость.
"Я верил Владиславу, все мы верили. Мы знали, что он не ошибется. Хотя у противника был значительный перевес, мы все равно верили в победу. Мы тогда еще не говорили, о независимой и свободной Абхазии, мы говорили: "Надо Сухум освободить!" Наш город за рекой, и мы не можем в него войти, это было ужасно".
Окно в маленькой аудитории на втором этаже училища пришлось закрыть, чтобы шум с улицы не мешал работе видеокамеры. И когда художник переставал говорить, в комнате, в которой еще пахло гуашью, наступала мгновенная тишина.
"На войне тоже не всегда бомбят. Бывали солнечные дни. Помню, свадьбу сыграли, воин женился на медсестре. Есть на войне место любви, и творчеству место находится. Это помогает жить дальше".
Писать войну Габлия было неинтересно, сражений и баталий на его полотнах не найти. Но вместе с тем война вторглась в подсознание художника и отображалась так или иначе во всех его работах.
"Меня спрашивали, почему палитра моя так потемнела. А я и не замечал, мне казалось, я использовал те же тона, что и раньше. Только после 10 лет, я стал осознанно высветлять свою палитру, последние годы она светлая. Хотя может и не настолько, какой могла быть, если б не было войны".
До начала Отечественной войны народа Абхазии Габлия в составе этнографической экспедиции ездил по селам республики и рисовал портреты старцев. Он старался успеть запечатлеть на бумаге каждого из них, чтобы с уходом их из этого мира не канул образ, который не повторится уже никогда.
"Я сокрушался до войны, что таких лиц, как раньше, уже нет. Все стали гладкие, круглые, никакие. А на старых фотографиях люди другие, внутренне самодостаточные, решительные. На войне же я встретил людей, видевших и счастье, и трагедию, и предательство, и мужество. На их лицах не было масок, они обнажены, они настоящие. Посмотрите хронику войны, какие там благородные лица".
Оригиналы рисунков художник никому не отдавал, если только удавалось сделать копию по приезде в Гудауту, но подлинники бережно хранил.
"Человек не запрограммирован умирать, он создан для жизни. Тем более в молодом возрасте, в каком мы были тогда, о какой смерти думать? Столько было людей, которых я не успел нарисовать, а они ушли. Больше всего я жалею о тех, кого уже никогда не нарисую".
Нет на рисунках художника военных лет и Султана Сосналиева (государственный и военный деятель Абхазии, полковник ВС СССР, генерал-лейтенант ВС Абхазии – ред.).
"Я как-то сутки охранял блиндаж, в котором жил Султан Сосналиев. Все это время думал предложить ему попозировать, но так и не решился. Момент был такой, было не до сантиментов".
А несколько лет назад Габлия участвовал в работе над бронзовым бюстом генерал-лейтенанта Сосналиева, который будет установлен в парке Боевой Славы в память о видном государственном и военном деятеле Абхазии.
27 сентября 1993 года, ровно 22 года назад, Абхазская армия в ходе сентябрьской наступательной операции сумела войти в Сухум. К вечеру того же дня город был освобожден.
"Когда взяли Сухум, исход войны был ясен, и дальше я не пошел. Сухум был моей целью. Первым делом я отправился в свою мастерскую. Нашел ее разгромленной, они даже порвали мои семейные фотографии. Но я был дома, я был на месте".
Рисунки Руслана Габлия военных лет, всего около 60 портретов, после экспозиции в музее Боевой Славы в селе Нижняя Эшера, где они выставлялись многие годы и уже начали желтеть и портиться, были вновь переданы автору. Сейчас портреты хранятся в личном архиве художника в Сухуме.
За каждым рисунком — человек и его история, его война и мир, его боль и радость. Истории героев рисунков Руслана Габлия будут представлены на страницах портала Sputnik Абхазия.
