Анжелика Бения, Sputnik
Одним из рисунков, созданных во время войны, стал портрет Зураба Хаджимба.
Военная история Зураба Хаджимба началась с первых дней боев. Когда в августе 1992 года началась война, Хаджимба был директором автобусного парка. Перед ним стояла задача по эвакуации из Сухума мирных граждан.
"Мы пустили автобусы по Сухуму. Водители останавливались возле каждого дома и предлагали выехать каждой семье. Но люди не верили, что все настолько серьезно, и автобусы уезжали в Гудауту полупустыми. Многие не верили, что война будет такой тяжелой и такой затяжной", – вспомнил начало войны Хаджимба.
Сформированный батальон, в который был зачислен Хаджимба, прошел в Гудауте курсы обучения. По его словам, благодаря навыкам, которые были получены в процессе подготовки, воевать было относительно проще.
До середины октября Хаджимба был определен в штаб по транспорту, заместителем начальника.
"Мне было некомфортно, люди воевали в Эшере, там проходила линия противостояния. Я несколько раз приезжал в Эшеру, для того чтобы пойти на фронт, но мне говорили, что оружия нет и без него мне там нечего делать. Я решил поменять свою "семерку" на оружие. Тогда Ренат Карчаа сказал, что организовывает батальон и позвал к себе комиссаром. Я согласился", – рассказал он.
Рисунок для потомков
После нового года батальон, в котором был Хаджимба, занял позицию в Верхней Эшере. Там он и встретился с художником. Группа, в которой был Руслан Габлия, находилась неподалеку от их штаба.
Тот день, когда был создан его военный портрет, Хаджимба помнит хорошо.
"Это было в феврале, после январского наступления, мы планировали еще одно наступление, готовились к нему. Руслан говорил мне пару раз, что хочет нарисовать меня, но у меня не было времени", – сказал он.
Все-таки Зураб согласился. Портрет его создавался на протяжении полутора часов.
На мой вопрос, почему на рисунке Габлия у него серьезное выражение лица, Хаджимба ответил: "Так война же шла. И вообще, натура у меня такая – серьезный я", – сказал Хаджимба, немного улыбнувшись.
"Мы были все обросшие, бородатые. Габлия хитро поступал, он делал два экземпляра и один оставлял себе, это я чуть позже понял. Согласился на рисунок, потому что считал, что для потомков будет приятно увидеть своего родственника среди военных рисунков, ведь я мог и не выжить", – отметил Хаджимба.
Тяжелее всего далось мартовское наступление
Рассказывая о своих военных воспоминаниях, Зураб Хухутович сказал, что война отложила в его памяти много отрицательного. Тяжелее всего ему было вспоминать мартовское наступление.
"В мартовском наступлении мы приняли конкретный бой. Когда мы увидели, что за нами не пошли батальоны, которые должны были, мы приостановились и ждали подхода. Многие ушли вперед. Рации были не у всех, и по этой причине мы не могли их вернуть", – рассказывал Хаджимба.
Одной из таких групп, ушедших вперед, была рота, которой командовал Закан Маршания. У них была рация. Хаджимба приказал им остановиться. Была уже ночь 16 марта. Он подошел к ним. Бойцы расположились в двух домах. С ними были еще группы "Эвкалипт", "Град", "Беркут". Все вместе заняли позицию и ждали подкрепления. Но подкрепления не было. По словам Хаджимба, в том доме были потери, потери несли и враги, которые сидели в соседних домах.
"Не было сомнений, что мы вернемся назад. Я помню, когда мы шли в наступление, можно было взять сухие пайки с собой, но никто лишних пайков не брал, все рассчитывали на то, что Сухум быстро освободим, вместо сухих пайков лучше взять патроны", – вспоминал военные действия Хаджимба.
В конце трехдневной блокады на левом берегу Гумисты, в селе Ачадара, Хаджимба был ранен.
"Армия наша формировалась в ходе войны. И поэтому самый главный итог – боевой опыт. Можно рассказывать без конца о том, как вели себя молодые ребята в страшных ситуациях. Никто не был застрахован от гибели. В этот период мы потеряли много людей. За два-три дня наш батальон понес большие потери. Если бы у меня был талант, о таких героях можно было писать книги, но, к сожалению, таланта такого у меня нет", – сказал Хаджимба.
У абхазских бойцов было разработано два плана отхода. Первый не сработал. По второму плану нужно было переходить через реку.
"Все знали, что берег реки был заминирован. И каждый, кто шел впереди, боялся взорваться, поэтому желание идти первым было не у многих. На берегу я был ранен, Беслан Жанаа и другие ребята помогали мне перейти реку. Мы были первыми, кто перешел ее. Все нервничали, у нас было много раненых, больше 50, их всех нужно было вынести", – вспоминает Хаджимба.
Зураб Хаджимба и два брата Айба перебрались через реку и вышли на дорогу. Никак не удавалось остановить кровотечение из раненого плеча, медсестры сделали Зурабу укол. Добравшись до эшерского поста, они сели в машину, которая довезла их до Гудаутского госпиталя.
Война меняет характер человека
"Много крови потерял, но выжил. У других были и пострашнее ранения. В конце мая меня отправили в Москву, лежал там в больнице месяц. Когда вернулся, было уже июльское наступление, попросился обратно, но не взяли. Тогда госпиталь в Афоне обслуживал, раненых и врачей вывозил", – рассказал Зураб.
Хаджимба отметил, что война сильно меняет характер человека и его представления о жизни.
"Война, наверное, изменила всех. Многие говорят, что не думали, что будут воевать, я тоже не думал, что я буду стрелять, что в меня будут стрелять. Война не давала право выбора. На фронте все подчинялось законам войны. Сегодня у нас есть независимость, свобода, будущее. Наш народ заслужил право на достойную жизнь, не уменьшая статус государства, развиваться наравне с другими странами", – сказал Хаджимба.
Сегодня Заур Хаджимба — начальник Государственного управления энергетики и транспорта Республики Абхазия. Беседуя с Хаджимба, я видела, что он не любит говорить о войне. Он не хотел пропустить имена тех кто, воевал с ним или участвовал в спасении его жизни. Однако имя шофера, который на "Жигулях" довез его до Гудаутского госпиталя, он уже не помнит, но говорит, что благодарен ему, так как если бы ни этот незнакомец за рулем, его бы не было в живых.
Все военное время рисунок Зураба Хаджимба находился в его семье. Как говорит он сам, «под охраной». Родственники приходили, смотрели и надеялись, что их Зураб скоро вернется домой. Возможно, эта вера и помогла ему выжить.
