Анжелика Бения, Sputnik
60 портретов художника Руслана Габлия передают характер и чувства тех, кто защищал Абхазию. В рамках нового проекта информационного агентства Sputnik Абхазия "Ненарисованные воины" на ресурсах портала публикуются рисунки военных лет художника и очерки о защитниках страны.
Мы привыкли к тому, что на войне нет места сентиментальности и нежности, и в нашем понимании слово "герой" — это солдат, защитник, мужчина.
Если для мужчины защита Родины — это долг и священная обязанность, то женщины шли на войну добровольно.
Нанули Хагба родилась в 1956 году в селе Ачандара Гудаутского района, в простой абхазской семье. Окончив сельскую школу, она поступила в Сухумский педагогический институт на биолого-географический факультет, окончила его в 1978 году.
Вспоминать войну Нанули Хагба, как и многие ее участники, не любит.
"14 августа мы с подругой сидели у телевизора, и в 12 часов дня, в неурочное время, в эфир вышло абхазское телевидение. Я увидела растерянное лицо диктора Зураба Аргун и поняла, что произошло что-то страшное. Мы не знали, что делать. Потом стало известно, что высадился десант в Гагрском районе, но мы успели выехать из Гагры", – вспоминала первые дни войны Хагба.
Нанули Хагба, как и многие в Абхазии, думала, что последствия конфликта будут не столь ужасными, но прошел день, неделя, и стало ясно, что эта война не на короткий срок.
"Мой племянник Астамур Сымсым решил пойти воевать, я чувствовала, что он хочет, чтобы и я пошла. Я сказала ему, что холода боюсь. Не бойся, говорит, у меня есть новый спортивный костюм, я тебе его подарю, будешь ходить в нем. Это было, когда я его видела в последний раз. Во время вылазки 26 августа, ночью, в районе вокзала его ранили, ему было 27", – еле сдерживая слезы, рассказывала Хагба.
Друзья были вынуждены оставить его там, продолжала свой рассказ Хагба. Пуля разорвала его внутренние органы. Сымсым скончался на операционном столе госпиталя, в который его доставила армянская семья.
"Не могла ведь я дома сидеть. Поехала в Гудаутский госпиталь. Оттуда уже нас с медсестрой Мананой Сымсым направили на Ауадхару, организовать медпункт. Находились там где-то месяц. После смерти племянника осталась на какое-то время у сестры. И в январе ушла на передовую", – сказала Хагба.
Умереть за Абхазию – большое счастье
"В наше время как-то по-другому было, нас воспитывали иначе, были другие ценности и интересы, нежели сейчас. Вдохновленные патриотическими произведениями, такими как "Молодая гвардия", мы хотели и были готовы совершать подвиги. Умереть за Абхазию считалось большим счастьем", – сказала она.
Нанули Хагба была знакома с работой медсестры, так как изучала медицину в институте, она умела делать уколы, перевязки, но это все было не то.
"На практике мы не сталкивались с такими ранами. Нельзя было долго думать, иначе упала бы в обморок. Никогда не забуду, раненый, по-моему, был из Псху, русский. Его рука была оторвана полностью. Я подошла и увидела этот ужас, подумала, боже, что с ним случилось?! Потом я сразу взяла себя в руки, иначе было нельзя. Нужно было работать, как робот, и ни о чем не думать", – сказала Хагба.
Тяжелее всего, как призналась героиня нашего проекта, воспоминания о мартовском наступлении.
"Это самое страшное из всех наступлений. Видимо, мы были еще не подготовлены. Наш батальон шел первым эшелоном. Мы уже спустились к Гумисте. Все были уверены в том, что на следующее утро мы уже будем в Сухуме. Но второй эшелон не спустился вовремя. И уже не было никакой возможности форсировать Гумисту. И начался ад", – вспоминала Хагба.
Нанули Хагба вместе с молоденькой медсестрой Лялей Аршба оказывала помощь раненым, которых становилось все больше и больше. В то место, где был медпункт, упало два минометных снаряда, взрывной волной отбросило Нанули и Лялю. В результате, были раненые и убитые. Раненых забрали, а две медсестры остались без связи до вечера. Потом они поднялись в свой штаб, и там им сообщили, что наступление было неудачным.
"Мы ждали, когда из окружения выйдут наши ребята, фактически четверо суток без сна, мы уже в роботов превратились, никаких чувств, ни страха, ни боли. Мы бегали, там перевяжем, там обезболим. Когда уже все оттуда вышли, нас увели в тыл",– сказала она.
Хагба рассказала и об июльском наступлении, батальон, в котором была она, перешел Гумисту, поднялся на гору Цугуровка, но там было уже все заминировано.
"Когда ребята стали подрываться на минах, с первым раненым меня отправили обратно, чтобы я его сопровождала. Спуститься с горы, перейти через Гумисту, помогая раненому без ноги, было тяжело, и не только мне. Потом его отправили в больницу. Утром ребята отказались идти вперед, и на третий или четвертый день мы направились из Эшеры в Каманы. Там оказывали помощь. Было много раненых и убитых. Самое страшное, что среди них были мои ученики. Когда видишь убитого молодого человека, которого ты семь лет учил, с ним умираешь и ты", – рассказывала Хагба.
Потом были еще и гора Ахбюк, и сентябрьское, последнее наступление. Нанули Хагба во всех этих наступлениях была на передовой.
"Каждый на войне делал свое дело. Наше дело было оказывать помощь. 26 сентября мы уже были наверху, где интернат. Тогда, под утро, принесли Оскара Гвазава, его друзья сказали, что он ранен, но я поняла, что все уже… Входное отверстие маленькое, а на выходе дыра. Если бы я сказала, что ему уже не помочь, я знала, как они могли себя повести. Пришлось сказать, что все нормально. Когда приехали в госпиталь, они уже на врачей, "мы его живого привезли, вы не смогли ему помочь", – рассказывала Хагба.
После освобождения Сухума 28 сентября батальон, в котором была Нанули Хагба, дошел до Мачарки. Им сказали, что дальше Кодора не нужно идти, 29 сентября 1993 года там и остановились.
Встреча с Русланом Габлия
С художником Русланом Габлия Нанули Хагба познакомилась перед мартовским наступлением в Верхней Эшере.
"В штабе у нас был медпункт. Я ходила и убиралась у них, готовила им, а они учили меня заваривать вкусный чай. Габлия был там с певцом Радионом Хагба. Он сказал, что хочет нарисовать меня. Лялю и Мзию он быстро нарисовал, а меня он рисовал почти два дня. Я высказывала ему свои возмущения, говорила, что мне надоело позировать. Рисунок мне не понравился, сказала ему, что на нем я выгляжу старой", – рассмеялась Хагба.
На войне женщина должна быть и сестрой, и мамой
"На войне женщина должна быть и сестрой, и мамой. То пуговицу пришить, то давление померить, или даже ногти подстричь. Война — это разруха, нищета, жестокость и смерть, это тысячи истерзанных, убитых людей, это искалеченные судьбы. Конечно, было сложно", – сказала Хагба.
Медсестры под свист пуль с поля боя вытаскивали раненых бойцов. Нанули Хагба рассказывала о молодой, бесстрашной девушке из Ткуарчала, Ляле Аршба, с которой познакомилась в Верхней Эшере.
По словам Хагба, в момент мартовского наступления интернациональная группа с Ибрагимом Ягановым спускалась к Гумисте, но дорогу точную они не знали, и Ляля Аршба провела их к реке.
"Родители были в Ткуарчале. Она решила лететь к ним после мартовского наступления. Я ее просила остаться, она ответила, что скучает и должна. Она улетела, и на обратном пути вертолет сбили. Ее останки были обнаружены после войны", – сказала Хагба.
Страшно, когда в жизнь мужчины врывается война, еще страшнее, когда война врывается в жизнь женщины. Образ женщины испокон веков воспевают писатели, художники, музыканты как символ любви, материнства и домашнего уюта. Что же происходит с женщиной, доброй, милой и хрупкой на страшных полях войны? Одно ясно точно, огонь войны не в силах сжечь сердце матери, сердце женщины.
