Молодой ученый из Словении, аспирант Йоркского университета в Великобритании Урбан Якша исследует вопросы внешней политики Абхазии. В январе 2016 года он впервые приехал в республику, где уже провел ряд встреч с общественными и политическими деятелями.
Беседовала Астанда Ардзинба.
— Урбан, мне известно, что вы приехали в Абхазию с целью научного исследования, расскажите об этом исследовании, о чем оно?
— В прошлом году я поступил в аспирантуру Йоркского университета в Великобритании и сейчас пишу диссертацию о внешней политике Абхазии. Меня интересует то, как республика взаимодействует с другими странами и международными организациям, то есть ее многосторонние и двухсторонние связи. Кроме того, я изучаю, как участвует гражданское общество в формировании внешней политики, какая при этом роль ученых, в частности, историков. Я изучаю данную тему уже два года. Еще до поступления в аспирантуру я много бывал на Кавказе, жил полгода в Армении, где впервые и познакомился с вопросами де-факто государств, непризнанных или частично признанных государств. Посещал Нагорный Карабах, Приднестровье, Косово, Палестину.
— Это ваш первый визит в Абхазию?
— Да, я первый раз в Абхазии, но, думаю, не в последний. Еще до приезда я много читал об Абхазии. Тем не менее, я не ожидал настолько красивой природы. Здесь просто замечательные пейзажи. Я был поражен. Народ здесь очень гостеприимный, это правда. В принципе, как и везде на Кавказе. Я здесь чувствую себя в своей тарелке. Может, потому что я уже привык к кавказской культуре. Я сам словенец, но мой дедушка из Македонии. Мне кажется, что культуры на Кавказе и на Балканах похожи.
— Вы провели в республике ряд встреч, удалось получить полезную информацию?
— Я встречался с министром иностранных дел, но еще не виделся с некоторыми другими ключевыми игроками внешней политики Абхазии в прошлом и настоящем. Кроме того, нужно определенное время, чтобы анализировать полученный материал. Могу сказать, что в научной литературе и в СМИ на Западе встречается такая точка зрения, что Абхазия полностью зависима от России, это некое марионеточное государство, так же как Южная Осетия и Приднестровье.
Я встречался с людьми, которые так или иначе связаны с формированием внешней политики республики. В частности, с общественными деятелями, а также с рядом политиков, в том числе с политическими деятелями прошлых лет. У них очень большой опыт в этой сфере. Они работали в сфере внешней политики даже во время войны. Всегда интересно узнать, какая у них точка зрения, какие взгляды. Это невозможно вычитать в какой-либо книге.
— Вы, кстати, упоминали, что читали об Абхазии перед приездом. В Европе доступна литература, из которой можно подробнее узнать о республике?
— Можно найти информацию в научной литературе, которой становится понемногу все больше. Сейчас уже достаточно много в Европе написано о грузино-абхазском конфликте. Я, безусловно, интересуюсь и этой темой, хотя в область моих научных исследований входит преимущественно послевоенное время, когда непосредственно формировалась внешняя политика страны. Временные рамки моего исследования: 1999 год, когда абхазский народ по итогам проведенного референдума объявил о своей независимости, и до 2015 года.
— Разве, это не превалирующее мнение?
— В научной литературе нет. Может быть, в СМИ это мнение доминировало в 1990-х годах, но в 2000-х годах ситуация поменялась. Однако в контексте событий на Украине возобновилась информационная война, и дискурс о полной зависимости Абхазии от России вернулся. Снова стали говорить, что у Абхазии нет своей внешней политики, а интересы Абхазии и России во всем совпадают.
— А у вас какое мнение по этому вопросу?
— Конечно, Абхазия ограничена в своих возможностях проводить внешнюю политику. Абхазия лишь частично признанное государство. Ее признало шесть стран — членов ООН. Между тем, есть неофициальные связи, которые Абхазия может использовать, чтобы проводить внешнюю политику. Здесь существенную роль играет абхазская диаспора в Турции и крепкие связи с Северным Кавказом, в частности, с абазинами и черкесами. У Абхазии есть экономические связи, в том числе даже в Евросоюзе. Есть культурные связи с различными странами. Абхазия может пользоваться всеми этими инструментами, чтобы проводить свою внешнюю политику.
— Некоторое время назад в республике был дискурс о том, должна ли быть внешняя политика Абхазии многовекторной. Противники такого подхода утверждали, что это невозможно для маленькой страны. Как вы считаете, действительно ли так?
— Абхазия хоть и маленькая страна, но она расположена в очень сложной геополитической зоне. Мне кажется, и это касается всех маленьких государств, которые находятся в подобных регионах, им придется балансировать. Им всегда нужно будет находить баланс между государствами, которые на этой территории распространяют свое влияние. Опять можно сравнить Кавказ с Балканами. Например, Словения тоже в прошлом и сейчас вынуждена балансировать между интересами определенных стран.
В Абхазии инициатива к многовекторной политике проявилась особенно сильно во время президентства в республике Сергея Багапш. Но оказалось, что в частности со стороны Евросоюза не последовало много политических инициатив. То есть, Европа тогда не проявила активного интереса к Абхазии. Думаю и сейчас абхазское общество разделено по вопросу, нужно ли развивать отношения с другими странами или достаточно лишь отношений с Россией.
— Думаю, подписание договора о стратегическом партнерстве с Российской Федерацией во многом определило ориентиры Абхазии…
— Россия играет для Абхазии очень важную роль, не только в политической, но в экономической сфере. У вас очень много российских инвестиций в стране. Но самое главное, Россия играет важную роль для безопасности Абхазии. Тем не менее, я думаю, что договор о союзничестве с Россией не ограничивает Абхазию в том, чтобы развивать отношения с другими государствами. Если у них будет к этому интерес.
— Каким вы видите развитие отношений Абхазии с европейскими странами?
— Надо понимать, что под обобщающим словом Европа, подразумевается 28 разных государств. У них разные культуры, разные интересы. Мне кажется, что здесь многие, говоря о Европе, думают о ней как об одном государстве. Тем не менее, не скажу, что у нас нет единой внешней политики в ЕС, есть много сложностей выработать отдельную позицию во внешней политике. В частности, очень маленький интерес, который Европа некогда продемонстрировала в отношении Абхазии тоже связано с внутренней политикой Евросоюза.
Кроме того, в настоящее время Европа находится в сложной ситуации. Вы знаете об ухудшении отношений между ЕС и Россией. Также в Европе сейчас миграционный кризис, да и экономическая ситуация, особенно на юге, в таких странах как Греция и Испания, оставляет желать лучшего. Это причины, по которым Европа, возможно, проявляет достаточно маленький интерес к отношениям с Абхазией.
— Что в вашей родной стране, Словении, или в стране, где вы учитесь, в Великобритании, знают об Абхазии? Мне кажется очень мало, разве не так?
— К сожалению, придется с этим согласиться. И в Словении, и в Великобритании, мне кажется, и в большинстве стран мира очень мало знают об Абхазии. Когда я сказал семье, что собираюсь поехать в Абхазию, дедушка взял атлас и тщетно пытался найти на нем Абхазию. Тем не менее, у меня есть друзья, которые уже бывали в Абхазии. Могу сказать, что понемногу развивается народная дипломатия. Хотя еще некоторое время в Европе был развит стереотип, что здесь и на Кавказе в целом живут дикие племена с автоматами, ситуация неблагоприятная, и якобы иностранцу здесь находиться небезопасно. Это представление со временем развеялось, и теперь на Кавказ европейцы едут даже в туристических целях.
К вопросу о преодолении информационного барьера. Если я попаду, например, в США, Латинскую Америку или в Африку, то там очень мало знают и о Словении. Хотя она – признанная мировым сообществом страна, но маленькая и достаточно молодая. Вообще, я вижу много общего в истории Абхазии и Словении. Тем не менее, думаю, что Абхазии лучше всего использовать опыт Тайваня или Северного Кипра.
— Не существует ли в Европе стереотип, что в Абхазии небезопасно находиться?
— На сайте МИД Великобритании написано, что по грузинским законам незаконно въехать в Грузию из России через Абхазию, поскольку нет никакого официального пограничного контроля. Если въехать в Грузию, в этом случае вы можете столкнуться с уголовным преследованием. Кроме того, отмечается, что в республике небезопасно. Безусловно, это пугает многих европейцев, которые хотели бы приехать в Абхазию. Существуют также практические проблемы, например, международная страховка. То есть что-то с тобой случиться здесь, это не войдет в страховку. Но не думаю, что это серьезная проблема, чтобы воочию увидеть Абхазию. Все это стереотипы. Со своей стороны могу сказать, что в Абхазии совсем не опасно. Если сравнить, например, с Нагорным Карабахом, то там намного сложнее ситуация, несмотря на прекращение огня, инциденты на линии соприкосновения постоянно происходят, и солдаты на границах умирают. Здесь ситуация спокойная, во многом этому способствует роль, которую играет Россия в республике.
— Мне известно, что у вас в планах посещение стран, которые контактируют с Абхазией по вопросам внешней политики. Какие именно это страны, с кем вы намерены там встретиться?
— Действительно. Я хочу изучить внешнюю политику некоторых государств в отношении Абхазии. В частности, внешнеполитическую линию России, США и Евросоюза в отношении вашей республики. После Абхазии я поеду в Москву, где пробуду около месяца. Буду встречаться с представителями российского МИД. Позже у меня намечена поездка в Брюссель, в европейских структурах и институтах я намерен узнать об отношениях с Абхазией. Та же задача стоит в Вашингтоне.
— Не могу не спросить, каким вы видите решение грузино-абхазского конфликта? Есть ли реальная вероятность того, что Грузия подпишет договор о неприменении силы и признает Абхазию?
— Это сложный вопрос для меня. Известно, что переговоры в Женеве сейчас находятся на мертвой точке. Есть разные предложения о том, как их оживить. Можно поменять формат, и вместо нескольких сторон можно сделать двухсторонние переговоры между Грузией и Абхазией. Но, мне кажется, это не выход из сложившейся ситуации. Проблема еще в том, что в Грузии сейчас активно говорят о том, что Абхазия – это оккупированная территория, и не Абхазия – сторона конфликта, а Россия. Это, безусловно, обижает жителей Абхазии.
— Но, например, уже тема вашей диссертации опровергает подобное мнение. Все-таки у Абхазии есть внешняя политика, получается?
— По моему мнению, не стоит сравнивать все постсоветские де-факто государства. Они все разные. Например, зависимость Южной Осетии от России совсем другая тема, нежели зависимость Абхазии от России. Не стоит сравнивать Абхазию и с Нагорным Карабахом, который полностью зависит от Армении, они очень интегрированы в Армению. Конечно, в экономическом и политическом смысле Абхазия зависима от России. И как уже говорил, в сфере обеспечения безопасности Россия в республике играет очень важную роль. Кроме того, большинство граждан Абхазии имеют второе российское гражданство. Но это не значит, что у Абхазии вообще нет своей внешней политики или, что Абхазия является оккупированной страной.
