О первом приезде братьев-близнецов Бриль в республику и об идее создания первого в Абхазии Международного Джаз&Блюз фестиваля "Черноморская Ривьера" в интервью корреспонденту Sputnik Абхазия Анжелике Бения рассказал джазмен Александр Бриль.
– Александр Игоревич, опишите свой первый приезд в Абхазию? С чем он был связан и каким вы его запомнили?
– Это был 1998 год. Тяжелый, послевоенный период. Опустевшее государство, которое до войны было цветущим курортом. Попал в Абхазию по очень простой причине – моя супруга родом из Сухума, как и ее родители.
– Ваша супруга из абхазской семьи?
– Я бы не сказал, что абхазская семья. Они сухумчане, греки по происхождению, уважаемая семья Цухникасов в Абхазии. Они войну пробыли здесь, не уехали из Абхазии, переселились в село Эшера, чудом выжили, прямо рядом все взрывалось.
– Так с чем конкретно был связан ваш приезд в Абхазию? С супругой вы познакомились в Абхазии?
– С супругой я познакомился в Москве. И естественно, перед свадьбой, как того требовал обычай, я должен был познакомиться с родителями и приехал в Эшеру в тот самый 1998 год.
– Как мне известно, идея создания первого Международного Джаз&Блюз фестиваля "Черноморская Ривьера" принадлежит вам, как она родилась?
– Я каждое лето приезжал в Абхазию вместе с женой навещать родителей. И в самых дивных снах нам не могло такое присниться, мы даже и мечтать об этом не могли.
На самом деле идея пришла спонтанно. Все после войны потихоньку восстанавливалось, "движуха" началась другими словами. И где-то лет шесть назад я подумал, что было бы неплохо когда-нибудь организовать что-то джазовое.
– Кто был первым единомышленником?
– В Абхазии есть прекрасный человек, мой дальний родственник, дирижер Давид Терзян. Я пришел к нему в гости в мае, и так как Терзян жил долго в Мексике, он предложил мне текилу, текила с тех пор — мой любимый напиток. Именно приняв немного "на грудь", мы поняли, что неплохо было бы создать минифестиваль. Мы стали действовать немедленно.
На следующий день я уже был в филармонии, познакомился с ее художественным руководителем, великим энтузиастом своего дела Эсмой Джениа и предложил ей интересный проект, экономичный в финансовом плане. Все быстро придумалось, если есть Черное море и есть набережная, почему бы это не использовать? Назвать "Черноморская набережная" странно, "Черноморская Ривьера" звучит интереснее.
Тут вообще все располагает к празднику, особенно летом. Красота везде, туризм растет. Население и гости республики нуждаются в яркой культурной жизни, не только в академической и фольклорной музыке. В Абхазии, кстати, есть серьезные традиции джаза. Пропагандировал джаз до войны Александр Эсебуа, руководитель и дирижер эстрадно-симфонического оркестра, он был гениальным человеком, тут был джазовый бэнд, который часто гастролировал не только по России, мой тесть играл в нем и часто мне рассказывал про этот бэнд. Аранжировки делал сам Эсебуа.
Эта джазовая традиция была прервана ужасной войной. Именно те амбиции, которые заслуживает эта республика, не признанная всякими "психами", нужно реализовать. Как бы ни была скромна моя роль, я хотел реализовать эти амбиции в плане джазового искусства.
Сейчас мы хотим провести этот фестиваль "Черноморская ривьера" — это мини, джазовый, спонтанный, импровизированный фестивальчик. Главные лица этого фестиваля – жители Абхазии, такие как Давид Терзян, Денис Хагба, прекрасный барабанщик, которого я случайно увидел на джем-сейшне в Москве, в каком-то джазовом клубе. Я тогда сразу понял, что он будет выступать именно с нами, именно в Сухуме. С Божьей помощью так получается, что мы находим нужных нам людей и в Москве, и в Сухуме. У нас есть мост Москва-Сухум, лишних нам не надо.
Я говорю "с Божьей помощью", потому что все легко дается, нет безумно сложных преград, значит, это благословенное дело, которое мы должны сделать здесь и которое мы обязательно будем продолжать. Дай Бог, чтобы все совпало и с коммерческой стороны, и с энтузиазмом людей, которые в этом задействованы.
– На этот раз в Абхазию вы прибыли с братом, брата с республикой вы познакомили?
– Вообще, впервые мы приехали сюда, когда нам было шесть лет, но ничего не помним. Можно сказать, что мой брат впервые в Абхазии. Он приехал с семьей, с женой и тремя детьми, отдохнуть и выступить на фестивале.
У нас за плечами 400 городов, в некоторые страны мы ездили больше пяти раз. Сухум — это безумно интересный город, поэтому мой брат и приехал сюда с семьей, чтобы все посмотрели, есть ли жизнь в Сухуме? Марс нас не интересует, интересует Сухум. В Сухуме жизнь есть!
– Вы сказали, что впервые приехали в Абхазию, когда вам было шесть, приехали с родителями?
– Мы приехали с бабушкой на отдых, кстати, в Абхазии и научились плавать.
– Понимаю, что банальный вопрос, но не могу не спросить, почему именно джаз? Всему виной отец — джазовый пианист Игорь Бриль?
– Вы не первые, кто спрашивает об этом. Виноватых тут нет. Все произошло очень просто. Запретный плод сладок. Наш отец часто ездил и привозил домой виниловые пластинки, это были заморские джазовые пластинки. Нам тогда было лет шесть. Естественно, дети нашего возраста не очень адекватные вообще, хулиганье жуткое, мы были хуже. Когда отец уходил по работе, мы врывались к нему в кабинет, брали эти диски, иглой шурша по ним, слушали джаз, нам это нравилось. Отец говорил — "не прикасаться, убью", а мы его каждый раз провожали в добрый путь и сразу в кабинет. Нам серьезно за это доставалось, но это привило нам вкус и большой интерес к этому искусству, потому что все это было непонятное для нас, какие-то черные, белые музыканты, какие-то трубы, барабаны. Нас постоянно водили на джазовые концерты, которые проходили в Москве, и все это действо, которое разворачивалось на сцене, нас завораживало, эти саксофоны, все это блестит, не все золото, но блестит. Мы с братом от всего этого, в прямом смысле, балдели.
Скрипки, фортепиано — все эти инструменты нам были не интересны, нам был нужен только саксофон, это мы поняли уже в семь лет.
– Когда вам с братом удалось осуществить свою мечту?
– В 16 лет. До этого мы еще учились на кларнете, но нас всегда тянуло к джазу. Это то искусство, которое мы хотели исповедовать. Нам нравилось то, что делает наш отец, мы хотели с ним играть, чего и добились и до сих пор делаем.
– Когда и как собирался ваш квинтет "Brill Brothers"?
– В 1982 году мы поступили в музыкальную школу имени Дунаевского по классу кларнета, а в 1987 году в музыкальное училище имени Гнесиных по классу саксофона, я — тенор-саксофон, Дмитрий — сопрано и альт-саксофон. Будучи студентами второго курса, мы в составе биг-бенда училища начали гастрольную деятельность по России и за рубежом. В тот же период организовали свой первый ансамбль, в состав которого вошли наши однокурсники Яков Окунь (фортепиано), Эдуард Зизак (ударные) и Игорь Иванушкин (бас). Позднее, в 1993 году, ансамбль стал обладателем Гран-при Международного конкурса в Бухаресте (Румыния).
В созданный в 1990 году отцом ансамбль "Игорь Бриль и Новое Поколение" вошли и мы с братом. Не успел он создаться, как мы сразу поехали в Джакарту (Индонезия) на фестиваль. Вообще не понимаю, как нас туда взяли, я не считал себя и моего брата большими мастерами, но наглости нам было не занимать. Как говорится, скромность — это кратчайший путь в неизвестность, немного наглым быть нужно, чуть-чуть всего.
– Такой наглости, наверное, учит джаз…
– Да, вообще, джаз — это вовсе не попсовый жанр. В джазе ты можешь быть наглым. Джаз — это импровизация по жестким законам, но если у тебя ничего не выходит, тебя никакая наглость и импровизация не спасут, ты будешь выглядеть идиотом. Если ты что-то не умеешь, это сразу видно. Джаз — это самое честное искусство. Оно не связано с авантюрой, оно связано с импровизацией.
– Фестиваль "Черноморская Ривьера" — это ваше первое выступление в Абхазии?
– Да, мы впервые выступим сегодня в Абхазии, поэтому это немного волнительно. Сегодня можно сказать наша премьера. Надеюсь, что этот фестиваль будет ярким началом в истории возрождения джаза в Абхазии.
