Sputnik публикует этот эмоциональный и проникновенный текст с незначительными редакционными правками и сокращениями.
Феликс Коробов
Я не знаю, в какой еще стране публика будет стоять час под ураганным дождем, чтобы только узнать, будет продолжение сегодня, завтра или они, увы, уже все увидели.
Я не знаю, где еще, в какой стране президент будет терпеливо сидеть в зале около полутора часов вместе с народом, со своим народом, и ждать продолжения спектакля.
Я не знаю, где еще, пусть даже министр культуры позвонит, но по звонку ночью будет открыт уже обесточенный и закрытый театр, придут сотрудники — осветители, звуковики, техники — пустят в полночь чужих мокрых, замученных артистов, музыкантов, откроют им все двери и помогут продолжить спектакль.
Я не помню, чтобы между первым отделением и вторым проходило более трех часов, а спектакль заканчивался после трех ночи.
Я не знаю страны, в которой все операторы связи пришлют сообщение: "В связи со стихийным бедствием администрация города Сухум просит воздержаться от поездок по городу без острой необходимости" и "Уважаемые зрители оперы "Медея", премьера продолжится сегодня в 00:00 часов в Абхазском драмтеатре".
И театр был полон. Но и это еще не все.
Я не знаю, какой бы еще оркестр продолжил играть до конца первый акт уже под дождем, прикрывая собой инструменты, но не остановившись.
Я не знаю, какие еще артисты, укрыв инструменты, побегут спасать ноты, микрофоны и вообще все то, что к ним, казалось бы, не имеет никакого отношения, просто понимая, что инспектор и рабочие сцены физически не успевают спасти все.
Я никогда не видел наших техников и осветителей, и вообще всех работников театра в таком единении и так грамотно и четко работавших по спасению — даже имея инструкции МЧС, вряд ли можно было так слаженно заниматься спасением.
Не видел пока ни одного замдиректора, кроме нашего, который скинув пиджак и потеряв туфли (надетые один раз к президенту), по пояс в воде, разгребал ливневые воды, чтобы пробраться к сцене и посмотреть что еще можно спасти.
Кстати, Ираклий (директор Государственного русского театра Абхазии Ираклий Хинтба – ред.), Андрей (первый заместитель генерального директора московского Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко Андрей Черномуров – ред.), не выкидывайте ваши шикарные костюмы, которые вы напрочь испортили в воде — им место в музее, и я не шучу!
Этот список можно продолжать до бесконечности.
Вспоминаю то, как на призыв Тителя (Александр Титель, режиссер "Медеи" — ред.) — нам нужны мужики, поднять литавры в театр, если кто может помочь из публики, помогите, пожалуйста — и народ поднялся.
Вспоминаю мой оркестр и хор, которые иногда, конечно, как и всякий оркестр и хор, любят в Москве погундеть по каким-то незначительным поводам, за весь вечер не произнес ни одной жалобы и терпеливо ждал и был готов в любой момент продолжить играть.
Вспоминаю то, как девочка-скрипачка, у которой от влаги и жары перед спектаклем развалилась скрипка (вылетел гриф), чуть не плача, извинялась, что не сможет играть спектакль, что делать, и как жаль.
И как в кромешной темноте наши костюмеры пытались не потерять ни одной детали спектакля, на ходу пытаясь что-то высушивать.
И, главное, что как-то забылось в рассказах о катаклизмах:
Это был великий спектакль! И, если бы его записывали на аудио, то, право слово, и первый акт, и спустя четыре часа второй и третий можно было бы писать для диска!
Это был спектакль феноменального качества!
Спасибо, что вы есть!
Спасибо, Хибла!
До третьего числа в мире было две легенды о Медее — древняя и оперная — мы все с вами сотворили четвертую (третью – ред.) и, думаю, долго еще о ней будут помнить в Абхазии и в нашем Театре!
