СУХУМ, 4 янв - Sputnik. Тем временем в Китае, который год назад был эпицентром будущей пандемии, страсти улеглись. И там задались вопросом: что же это все-таки было и откуда взялся вирус, пишет Софья Мельничук для РИА Новости.
Обратно в норму
По официальным данным, на локализацию эпидемии в Ухане ушел месяц, еще один — на минимизацию новых случаев, а спустя три месяца вирус изгнали из города. В стране до сих пор ежедневно фиксируют новые заражения, случаются мини-вспышки, но их быстро гасят.
Власти борются с распространением инфекции общеизвестными методами — точечные карантинные меры, массовое тестирование групп риска и масштабная система отслеживания передвижений граждан. Партийные газеты отмечают: важную роль сыграли дисциплина и солидарность, а также сильное лидерство, подкрепленное наукой.
"Жизнь уже давно идет привычно. Учебные заведения открыты, люди снова посещают торговые центры, пользуются общественным транспортом, — рассказывает жительница Харбина Цзинь Юнь. — Подводя итоги 2020-го, я сначала немного расстроилась, что половина года пропала в никуда. Но потом подумала: сейчас у нас все хорошо, можно путешествовать хотя бы по своей стране, ничего не опасаясь. Или погулять, хотя, признаться, у нас холодно. Или собраться с друзьями в ресторане. Или потренироваться в спортзале".
Успех китайской модели для многих граждан очевиден. В 2020 году на октябрьские каникулы — традиционный праздник середины осени совпал с Днем образования КНР — почти полмиллиарда людей собрались в путешествия по республике. Спустя месяц китайцы побили очередной рекорд по онлайн-покупкам во время распродаж ко "дню холостяка".
Экономика хотя и просела, но оправляется от весенней катастрофы 2020-го — тотального карантина в некоторых регионах. За год китайцы получили ответ на вопрос, может ли правительство спасти страну в критический момент. Теперь они хотят знать, почему первым от коронавируса пострадал именно Китай.
В поисках родины COVID-19
"Вообще-то, в последние несколько месяцев мы видели отчеты, судя по которым, вирус фиксировали в разных частях мира. Возможно, он возник там раньше, чем попал к нам" — так словами министра иностранных дел Ван И перешел в контратаку Пекин. Китай допускает: новый тип коронавируса, спровоцировавший всемирную пандемию, мог появиться куда раньше вспышки на рынке в Ухане.
Похожее заявление в марте сделал представитель внешнеполитического ведомства Чжао Лицзянь. Он утверждал, что вирус в Ухань, вероятно, привезли американские военные. Тогда его слова многие сочли крайне сомнительными. Однако сегодня альтернативные теории происхождения инфекции звучат в стране все громче.
В конце ноября на китайском центральном телевидении вышел сюжет, в котором немецкий вирусолог Александр Кекуле якобы сообщает, что коронавирус впервые обнаружили на севере Италии, а вовсе не в Центральном Китае. Более 99 процентов случаев заражения COVID-19, по его словам, генетически совпадают с итальянским вирусом — так называемым вариантом G.
Сам Кекуле не подозревал, что сделал столь громкие заявления, и обвинил китайские СМИ в искажении его высказываний в целях пропаганды. "Пандемия коронавируса началась в Китае, и вспышку, возможно, сперва скрывали", — написал он в твиттере.
Однако опровержение специалиста затерялось в шуме новостей о том, что все больше заражений COVID-19 в Китае происходит после контакта с заграничным грузом в портах. Вирус вполне может проникать в организм с упаковок замороженных импортных товаров, заметила глава Национального центра оценки рисков безопасности продуктов питания Ли Нин. Новую гипотезу приняли на ура.
Китайская газета The Global Times обнародовала расследование, в котором говорится, что вирус, вероятно, мог и на уханьский рынок попасть из другой части света вместе с заморозкой. В материале подчеркивают: это лишь предположение. Но китайские СМИ все чаще публикуют новости о том, что инфекция пришла из-за рубежа в грузовых контейнерах.
"Выявление места распространения — все еще продолжающийся процесс, который затрагивает некоторые страны и регионы" — так спикер МИД КНР Хуа Чуньин ответила на вопрос о спекуляциях на тему некитайского происхождения вируса. "Мы надеемся, что другие страны настроятся положительно, усилят сотрудничество с ВОЗ и процесс поиска источника по всему миру продвинется", — добавила она.
Вирусная политика
И все же Пекин не ставит перед собой задачу убедить в этом весь мир. Да это и невозможно, считает консультант Московского центра Карнеги, китаист Темур Умаров. "Там нет иллюзий, что придет Джо Байден и начнет извиняться за слова и действия Дональда Трампа. В эпоху постправды нормально, когда каждая страна придумывает собственную истину, озвучивает ее и живет в своей реальности. Мы теперь вечно будем спорить, откуда взялся вирус, и Китай это понимает", — говорит он в беседе с РИА Новости.
Умаров отмечает, что внутренняя аудитория и те, кто ориентирован на Китай, хотят слышать и верить, что КНР — на самом деле пострадавшая сторона, а вирус появился в другом месте. И если Пекин не будет продвигать такую теорию, они разочаруются.
При этом неважно, насколько убедительна новая версия. В глазах тех, кто считает, что Китай — всемогущий победитель заразы, это дополнительное доказательство. А критиков, скорее всего, не переубедить. "Поэтому политика ВОЗ заключается в числе прочего в том, чтобы не обращать внимания на варианты происхождения вируса, а сосредоточиться на борьбе с ним, исключить политизацию. Хотя сейчас это практически невозможно", — добавляет эксперт.
Долгожданный вызов
Китайскому руководству пандемия принесла не только убытки. Возможно, власти применили стратагему "Сливовое дерево засыхает вместо персикового". Одна из ее интерпретаций — обратить собственные недостатки в преимущества. В итоге пандемия сделала Китай сильнее.
"В последнее время руководство страны использует любой повод, чтобы укрепить репутацию Си Цзиньпина как великого кормчего — второго после Мао", — указывает Темур Умаров. И напоминает: в начале правления председателя не воспринимали как реальное ядро партии. Но сейчас его именно так и называют в официальных документах.
"За эти годы Китай оказался один на один с США, усилились националистические настроения, Си отменил ограничения срока пребывания у власти. Теперь Китай, если верить официальным источникам, справился с пандемией намного лучше других государств. Это прибавляет очки репутации Си Цзиньпина", — поясняет эксперт.
Китай действительно был подготовлен к пандемии лучше других стран, полагает китаевед Иван Зуенко, научный сотрудник Центра Азиатско-Тихоокеанских исследований Дальневосточного отделения РАН. "Во-первых, у КНР накоплен огромный опыт борьбы с эпидемиями, начиная с SARS. Это не означает, что Пекин имел четкий план действий, но и организационно, и ментально страна была готова", — уверен Зуенко.
Более того, внутри китайского общества созрел четкий запрос на подобный серьезный вызов, указывает он. В новой нормальности — ситуации экономической стагнации — власти нужна опора, подтверждение легитимности. "У каждого персоналистского режима в Пекине — своя "Великая стена". Современное руководство играет на контрасте с предыдущим. В материалах СМИ проходит линия: "А помните, была атипичная пневмония при Ху Цзиньтао? А сейчас как все хорошо", — говорит китаевед.
Пандемия выявила еще одну новую тенденцию — так называемый изоляционизм 2.0. "Не тот, который существовал до XIX века, а в рамках тренда на суверенизацию", — подчеркивает Зуенко.
Он отмечает: это противоречит идеям об открытости и сообществе единой судьбы человечества, которые звучат официально.
"Однако то, что мы реально видим, — это курс на изоляционизм и дистанцирование от мирового сообщества. Причины понятны. Китайцы обижены — на обвинения американцев, на равнодушие к Уханю (ведь за Италию все молились). Китайцы не понимают, почему Запад не ценит их подвиг. Пекин считает, что выиграл для мира время, показал, как действовать, и разочарован, что никто этого не оценил", — объясняет эксперт.
Год назад, когда известия о новой эпидемии только начали попадать в заголовки мировых СМИ, президент США Дональд Трамп с трибун хвалил китайского коллегу за методы сдерживания вируса. Инфекция распространялась по планете, но оставалась надежда, что страны сплотятся перед новым вызовом. Однако пандемия еще больше всех разобщила. Вместо сотрудничества — взаимные обвинения, гонка вакцин, соревнования, кто лучше поможет пострадавшим. Вирус оказался не только биологическим, но и политическим. А выяснение, кто виноват, отдаляет государства от решения общей проблемы.
