Поселок забытого типа: советское наследие Галского района. Часть первая

Так сложилось, что я побывала в большей части сел Галского района, но о Гудаахуч услышала впервые. На самом деле, в народе оно больше известно под названием "Приморск". В советское время это был активно развивающийся поселок городского типа, где жили строители и инженеры со всего СССР. Сейчас об этом напоминают лишь архивные кадры.

Добраться до Гудаахуч оказалось настоящим квестом. От центра Гала через село Ряп сюда ехать еще около 40 километров по заросшей колючкой дороге, которую едва ли можно так назвать. Чем дальше едешь, тем реже попадаются жилые дома, да и нежилые тоже. Изредка проезжающие мимо водители с недоумением поглядывают на незнакомые лица.

Спустя час трясучки и отсутствия кондиционера мы потеряли не только какую-либо надежду на приезд в пункт назначения, но и мобильную связь с внешним миром. Только мы приготовились проклинать эту инициативу, как буквально из кустов неожиданно появилась пятиэтажка. Тут мы и ахнули.

Администрацию села найти оказалось легко – незамысловатая постройка с абхазским флагом у входа и почему-то ульями на заднем дворе. Глава села Эмзар Кутелия встретил нас в рабочей униформе.

"Вот решил покосить тут, пока ждал вас", – поздоровался он и тут же обратно убежал в свой "кабинет", чтобы "привести себя в порядок".

А пока глава села приводил себя в порядок, мы познакомились с Игорем. Он оказался на редкость разговорчивым. Меня сразу удивил чистый русский язык Игоря, без примеси мегрельского акцента и даже с каким-то особым говором.

Игорю 54 года, а приехал он в Гудаахуч из Рубцовска в 1971 году, когда этот поселок еще назывался Приморск. Мужчина приехал в Абхазию вместе с мамой, которую направили сюда работать, сказали, перспектива есть.

Строительство Приморска началось в 1963 году. В болотистую местность в Галском районе по заданию компартии для строительства перепадных и обводных каналов Ингурской ГЭС были отправлены первые рабочие.

Первопроходцы жили в палатках, землянках, наскоро сколоченных домах. Позже в поселок привезли вагончики, а через пару лет приступили к строительству бараков и пятиэтажек. Вскоре в селе появилась первая школа, ясли, детский сад, зимний и летний клуб, кафе, спортивные площадки, столовая "Бригантина", где вкусно пообедать можно было за один рубль 20 копеек. У поселка были свои спортивные команды, которые участвовали во всесоюзных соревнованиях, на гастроли сюда приезжали артисты и цирк из Болгарии, в клубах развивалась самодеятельность.

Все это осталось лишь в памяти Игоря и в альбоме с архивными фото, который он удачно "урвал" у покидавшей Приморск учительницы. Сейчас на месте всех зданий "заброшки", ставшие пристанищем для скота.

Пустеть поселок стал с распадом СССР. Люди потеряли рабочие места, соседи-грузины стали вытеснять русскоязычное население и даже общественный транспорт "забыл" Приморск - добираться до Гала или Очамчыры приходилось пешком. Многие приняли решение вернуться в Россию, те же, кто остался, пережили войну, безденежье, голод.

"Иной раз я сам не могу понять, как мы здесь выжили – ни работы, ни продуктов, с голоду не умирали, но как, не помню. Господь уберег нас. Сложнее было после войны. Мародерством занимались все, кто мог. У нас ведь все оставалось целым, вся инфраструктура", – вспоминает мой собеседник.

Игорь редко покидает дом. Говорит, после армии год жил в Ростове, поддался на уговоры друзей, но из этого "ничего хорошего не вышло".

"Я, в принципе, Россию не видел, в Ростове мне казалось, что на улицах на меня все смотрят. После войны выезжал в Россию максимум на неделю в гости", – признается он.

– А почему вы все же не уехали? Ведь работы не было, и от мародеров могли пострадать? – не могла понять я.

– Наверное, я и не размышлял, остаться или нет. Когда ты прирос, как дерево, я не представлял, как я буду в другом месте жить, хоть был и голод, и холод, и к стенке ставили. Думал, умру, уже лучше здесь. Иной раз смотришь российские новости, думаешь, нет, я здесь лучше живу. У нас вот дрова бесплатные, воздух лучше.

Игорь так и не женился, хотя, по его словам, и пытался несколько раз. Он называет себя одиночкой, но добавляет: "Я надежду не теряю, крест на себе не ставлю".

Мужчина живет в селе с мамой, в том самом бараке, который возвели первые переселенцы. Семья одна на весь дом, а во дворе растет дерево, которое Игорь посадил, когда сдал выпускные школьные экзамены.

В квартире время как будто замерло, вот они настоящие декорации к ремейку моего любимого "Москва слезам не верит" – ковры на стенах, советское радио, деревянные часы на подставке, синяя хрустальная ваза и когда-то белый будильник с "выключателем" наверху. На книжной полке "Овощеводство", "Практический курс новогреческого языка" и "Ревизор".

Наверх ведет скрипучая деревянная лестница. Игорь говорит, что думал починить ступеньку, а потом передумал – это предупредительный знак, вместо звонка.

Живет семья на пенсию матери, периодически Игорь занимается ремонтом, кладет кафель, делает шпаклевку. Еще он ведет хозяйство, занимается огородом и рыбалкой. Такой вот завидный жених.

В той самой первой пятиэтажке живет одноклассник Игоря – еще один холостяк Гиви. Он - практически единственный владелец всего дома.

Гиви тоже родился в Приморске, но после женитьбы уехал, а потом началась война, и его семья осталась в России. Периодически мужчина приезжал на родину навестить родителей.

"Раз приехал, два и в 2020 подумал, чего это я – и остался. Вот и живу здесь, 10 августа было ровно два года, как я здесь постоянно живу", – рассказывает он.

Гиви утверждает, что создал себе все необходимые условия для жизни и никуда больше уезжать не собирается. Чтобы не быть голословным, он пригласил нас в гости. Действительно, дом Гиви оказался самым "жизнеспособным" из тех, что мы навестили. У мужчины даже два холодильника – один для себя, один для еды любимого пса Боя. А еще есть горячая вода и налажена канализация, чем похвастаться может далеко не каждый сельчанин, и даже отдельная комната для кота Бориса.

Дочка Гиви с мужем живет в Америке уже десять лет. Он тоже пытался стать своим в Штатах, но не срослось.

"Я не могу там. Я не жил там, не рос, друзей нет, язык не знаю, сижу и жду, когда придет дочь и зять. Это тяжело, а молодым легче. Она сама здесь была в последний раз в 1991 году, а сейчас хочет опять приехать, я ей по видео показываю, как я обустроился", –рассказывает он.

Игорь хвалит одноклассника, говорит, что Гиви человек спортивный, хоть это сейчас по нему не видно:

– Он участвовал во всех спортивных мероприятиях, занимался гандболом. Он был нападающим, и если на соревнованиях знали, что он в нападении, то люди отказывались на воротах стоять.

– Тогда мы как жили, сейчас у всех интернет, а тогда для нас центром был стадион. Все заканчивали школу и шли туда, вся школа собиралась там. Даже на озере замерзшем в хоккей играли, – вспоминает Гиви.

– У нас даже двоечники книги читали. А сейчас хочешь поговорить, а человек и ни одной книги не читал.

За несколько часов в бывшем советском поселке мы познакомились со многими. Здесь все еще живут первые жители, те, кто строил перепадные ГЭС и ютился в вагончиках. У них куча воспоминаний и столько же проблем. Уместить это в один текст будет неправильно. Поэтому продолжение следует.