Война и наркотики
Давно хотел написать свои воспоминания, связанные с войной и наркотиками. Нет! Вынужден огорчить тех, кто все время почему-то ищет какие-нибудь небылицы в моей биографии, пытаясь приклеить мне то, чего со мной не было, или извратить правду до такой степени, что сам поражаюсь полету человеческой фантазии. Это будет повествование о событиях во время войны, которые, так или иначе, переплелись с наркотиками. Эта проблема была, есть и, к сожалению, пока еще будет терзать нас со всех сторон. Мало какая семья в Абхазии может похвастаться, что это зло обошло их стороной. Все равно есть кто-то, кто споткнулся, кто не справился с соблазнами.
Наркотики во время боевых действий – это величайшее изобретение, это надежда на жизнь. Болевой порог у всех разный, и не всякий может вытерпеть боль даже при самом легком ранении. Пока люди не научились использовать это зелье для притупления острой боли, были неминуемые потери от болевого шока. Но это, увы, и единственная положительная сторона медали. Вот о другой и хочу рассказать.
Ампула — на бойца
Это будет несколько историй. Связаны они с разными людьми, но, так или иначе, и со мной. Не хочу нагнетать жути, постараюсь преподнести воспоминания с юмором. Во избежание разных кривотолков буду изменять имена. По какой причине, думаю, понятно. Участники событий есть и живые, уже в солидном возрасте, семейные, занимают должности. Зачем давать повод для ненужных инсинуаций и сплетен?!
Впервые воочию столкнулся с наркотиками прямо перед июльским наступлением в 1993 году. Абхазские подразделения были перераспределены по всем канонам армейской науки, но, конечно, с учетом масштабов нашей армии. Мы настолько серьезно готовились к новой атаке, что командование учло даже такие моменты. Среди прочего оснащения нам выделили наркотики из расчета одна ампула на бойца. Это были или "норфин", или "таргесик". Само наступление уже началось, но наш батальон в него вступил не с первого дня. Поэтому во избежание соблазна наркотики решили не раздавать всем. Отдавали "проверенным" и точно не наркоманам. Таким образом, две пачки по десять ампул попали ко мне. Целых 20 ампул! И об этом знали все, в том числе и те, кто и до войны, и во время нее продолжал баловать свой организм.
Нисколько не испытываю желание хвалиться. Я воспринимаю свою стойкость, свое неприятие наркотиков как данность, как некую генетическую линию. Отец мой агрессивно относился не только к наркоманам, он даже неприкрыто ненавидел курильщиков! И когда ты все это наблюдаешь с самого детства, крайне сложно встать на неверный путь. Личный пример отца, старшего брата или другого человека, который тебе близок, дорогого стоит. Конечно, далеко не всегда это действует, как правило, но чаще да, чем нет.
Так вот, особых "конкурсов" на замещение вакантной должности "хранителя наркотиков до атаки" не было. Ребята сами решили, и медсестра под роспись вручила мне две пачки. Уже через час ко мне подошел Далат и стал раздраженно требовать свою ампулу. Я, естественно, отказал. Он неохотно, но на некоторое время от меня отстал. Но ненадолго. Его требования стали все выразительнее и просьбы настойчивее. Логика была убийственно проста. "Это же моя ампула у тебя? Мой, так называемый, "положняк"? Так почему он должен быть у тебя? Вдруг ты потеряешь? Вдруг отдашь еще кому-то?"
Я без эмоций отговаривал его, объясняя, что когда нужно, я тебе отдам, не переживай. Он не отставал. Пришлось убеждать его своими доводами. "Ну, вот ты же понимаешь и точно знаешь, что ты сразу уединишься и запустишь в вены заветную ампулу? А когда тебе в бою вдруг понадобится? Что мне делать??? Отдать свою?! А если меня ранят?!" — парировал я. — "Нет!!! Даже если меня ранят, не надо мне давать! Я свою дозу истратил, значит, буду терпеть!" — пытался переубедить меня Далат.
Наши препирательства перешли на высокие тона, и, если не вмешались бы другие, это могло непонятно чем закончиться. Далат, злой, обиженный, отошел от меня. Но у меня остался неприятный осадок. Было ощущение, что он не потерял надежды и как и каким образом попытается выманить свою ампулу, сложно предугадать.
В ожидании своего часа отправки в атаку мы находились на Кутышьхе, у кладбища. Линия фронта была в восьмистах метрах от нас. Теоретически и практически артиллерия противника нас нащупывала и активно обстреливала. У нас за день до описываемых событий были страшные потери и убитыми, и ранеными. Исходя из этого, было негласное правило, что когда выходишь из блиндажа по нужде, то надо кого-то ставить в известность, мало ли. Ближе к вечеру Далат дал понять, что идет наружу и вышел. Прошло минуты две. И вдруг раздался взрыв! По звуку и мощи это был не миномет, не гаубица и не "Град". Особого внимания никто не обратил, но сразу после этого в блиндаж забежал Далат с окровавленной рукой! Его сразу осмотрели и стали перевязывать рану. Рана была рваная, сильно кровоточащая, сквозная прямо через ладонь. Я лежал на втором ярусе и не стал вмешиваться. Многие ребята за войну научились мастерски останавливать кровь и накладывать повязки. Далат, постанывая, наблюдал за процессом. Вдруг его как молнией пробило: "А где Алеша???" — "Да тут я, что хочешь?" — отозвался я. — "Теперь-то ты мне отдашь мою ампулу?! Меня же ранило!" — взывал он к справедливости. Конечно, я ему отдал, но до сих пор, встречаясь после войны, мы пытаемся понять, что же тогда произошло?!
Дня через три наш батальон перекинули в Шрому, оттуда мы поднялись на гору Ахбюк. Нашей задачей было окопаться и удерживать высоту до новых приказов. Неприятелю позиции были хорошо знакомы, координаты известны, и постоянно мы подвергались артиллерийскому обстрелу. Артиллеристы у врага были сильные – это несомненно! Тот, кто реально был на войне, кто на своей шкуре испытал их профессионализм в этом, не даст мне соврать.
К сожалению, самые большие потери у нас были не в результате контактных боев, а именно от артобстрелов. И вот, когда начался очередной минометный обстрел, мы попрятались в блиндажи, хотя таковыми их назвать сложно. Мы просто на склоне откопали глубокий окоп и сверху прикрыли срубленными соснами. Хоть какое-то, но укрытие. Единственное, что мы правильно сделали, что выбрали место не прямо по макушке горы, а по краям. Минометная пара работала залпом по два снаряда именно по центру горы. И только когда они неправильно корректировали, мины летели в нас.
Однажды во время обстрела до блиндажа не добежал чеченский доброволец и улегся под маленьким деревом. По иронии судьбы Олежка Папаскир нашел припрятанную врагом в кустах ракету земля-воздух "Стрела" и повесил ее на эту сосну! И когда осколок в нее попал, она сдетонировала и взорвалась над чеченцем. Его засыпало множеством осколков по всему телу, несмертельно, но очень болезненно. Он орал от боли очень громко. Мы затащили его в блиндаж и вызвали медсестру.
Она довольно быстро прибежала и стала набирать наркотик из ампулы в шприц. Руки у нее дрожат, не мудрено, мины ложатся совсем рядом, осколками и землей засыпает. От дрожи и волнения она роняет ампулу и наркотик выливается на землю! Она достает очередную ампулу и опять неловкими движениями пытается вскрыть. Тут не выдержал Боник. Боник — наркоман с большим стажем. Сколько жил, столько и кололся. Старый, добрый сухумчанин, который очень "дружил" с наркотой, но при этом никогда не терял лица, был достойным человеком. И когда началась война, не раздумывая встал в ряды защитников Родины. Наверное, Боника возмутила "расточительность" медсестры, что на его глазах целая ампула "норфина" ушла в почву, и чтобы еще раз не стать свидетелем такого безобразия он протянул руку: " Слушай, дай сюда!" — Вырвал у медсестры ампулу и шприц. Она безропотно отдала ему, а ему невозможно было отказать! На наших глазах произошло чудо! На вскрытие ампулы, набор в шприц и укол в вену ушли считанные секунды! Вот это мастер-класс! Чеченец почти мгновенно затих. Все мы были поражены искусностью и "подвигом" Боника, что еще долго молва об этом эпизоде была одной из самых рассказываемых баек про войну!
Прошло еще дней пять, и по всей линии фронта объявили перемирие. Но это не означало, что нас отпустят с Ахбюка. Мы, как могли, коротали дни, вода в колодце закончилась. Было непросто, но жить можно! Как-то ко мне подошел Боник и говорит: "Давай поменяемся! Я тебе дам ампулу "таргесика", а ты мне "норфин"! Я озадачился и попросил паузу. Спустился к блиндажу медсестер и спросил их, что бы это значило. Разузнав детали, девчонки рассмеялись и успокоили меня. Как они пояснили, "норфин" больше подходит для "кайфариков", а для быстрого снятия болевого шока – лучше таргесик. Их ответ меня удовлетворил, и обмен состоялся! Но каково было мое изумление, когда через пару часов Боник опять явился и потребовал вновь поменяться в обратном порядке! Это ввергло меня в большущие сомнения, но, изучив тщательно целостность ампулы, убедившись, что нет подвоха, обменял опять.
И вот уже более двух десятков лет прошло, каждый год встречаемся, но никак не могу выяснить, зачем же Боник осуществлял тогда эти манипуляции?! Кстати говоря, не могу не отметить! Боник умудрялся не "просыхать" на протяжении всей войны – это очевидно и заметно – но, никогда он не лез на "пайковой" наркотик, никогда ни одна из медсестер не жаловалась на его притязания! Это тоже достойно уважения!
Когда перемирие вступило в силу в полном объеме, командование решило отпустить по домам каждого второго бойца. Кто именно, мы решили за счет простого жребия – вытягивания спичек! Мне досталась заветная целая спичка, и я с радостью стал собираться в Гудауту! Ввиду того, что у нас были потери до подъема на Ахбюк, у меня остались излишки – больше пачки наркотиков. Даже на секунду не призадумавшись, весь остаток, кроме своей пайковой ампулы, я отдал медсестре под роспись. Вроде поступил правильно. Но каждый раз, когда Сухумский батальон встречается в памятные даты, заядлые наркоманы выговаривают мне за это! Ну как ты мог?! Это же наши ампулы были! Зачем отдал! Вроде как шутят, но иногда мне кажется, что в их шутках больше правды, чем шуток!
Свою ампулу я сохранил и пронес через сентябрьское наступление. Не использовал ее, даже когда в пресловутом неудачном массивском прорыве поймал пулю в живот. Было больно, но терпимо больно, и я удержался от соблазна. Потом решил, что уколю себя только в качестве награды за освобождение Сухума. Причем сделаю это демонстративно у всех на виду, прямо на баскетбольной площадке, в абхазском дворе! Но это так и осталось только просто непонятным пожеланием! Ампулу отдал раненому в Гале, уже у границы, сразу после освобождения Родины от врага!
Политика “белого лиса” и клятва “чистоты”
На этом мог бы и закончить рассказ, но для ясности обязательно скажу! Пусть не обольщаются некоторые "блюстители морали"! Наркоманов и просто балующихся этим в Абхазии всегда было предостаточно! Это была хитрая шеварднадзовская политика! Об этом рассказывают сотрудники силовых структур, работавшие до войны. Оперативников всегда бьют за невыполнение плана, за низкие показатели. Но тех, кто по роду службы должен был противодействовать наркомании, особо не наказывали. Логика проста! Белый Лис хотел, чтобы Абхазия погрязла, уснула в наркотической зависимости! Поэтому наркоманов было много. И практически все они встали на защиту Родины! Вот так, полуздоровые, зачастую в "ломках", но это не помешало им поступить просто и правильно! Как полагается мужчине! И, если будет мифическая возможность поставить на весы одного наркомана и пять "хороших, незаменимых носителей опупенной генетики", из-за любви к себе или попросту от страха отсидевшихся "в норах" в Москве, Сочи и так далее, мой выбор очевиден! Они хоть и больны, но они мужчины! А вот вы кто?.. Даже если вы богаты, даже если занимаете большие должности, помните – вы дезертиры! Вы трусы! И мужского в вас ноль целых двадцать две тысячных процента.
Уже в мирное время один из таких решил капнуть ложкой дегтя в бочку меда моей биографии. С ним я познакомился еще будучи студентом. Он уже тогда любил побаловать вены. И ему не давало покоя, что я чист, как стеклышко, даже марихуанной не баловался, хотя этого добра в студенческие годы хватало. Не потому, что я такой пай мальчик был. Просто во мне был какой-то инстинкт самосохранения. Анализируя происходящее и видя, какие крепкие ребята попадались в цепкие объятия наркоты, мне реально страшно было даже попробовать! В отличие от тех, о ком выше писал, этот отсиделся где-то вдалеке и появился на третий-четвертый год после войны.
Так вот, стоим мы на углу абхазского двора. Обсуждаем сущность бытия, последние новости. Тут подъезжает Боник. Поздоровался со всеми. Отводит меня в сторонку и обращается, а в голосе нервозность, даже паника: "Леха! Ты же мой младший брат? Мы же с тобой вместе в бой шли! Ты же можешь поклясться, что скажешь правду???" — " Конечно, Боник! Что случилось?" — " Я тебя прошу, скажу мне правду, какой бы она горькой ни была, умоляю!" — "Да скажи уже, в чем дело?" — "Короче, сижу в "Пингвине". Тут ты подъезжаешь, поздоровался и сел за другой стол. А со мной один знакомый. Когда ты отошел, он тихо мне говорит: "А как этот скрытый наркоман поживает? У него все нормально? Также травится?" — Я ему: "Кто?! Леха?! Да ты что? Ты перепутал с кем-то!" — "Я перепутал?! – усмехнувшись, продолжил он. – Еще тот наркот! Не просыхал еще в студенческие годы! И сейчас травится, но втихаря!" — "Так вот, Леха! Скажи по-братски! Неужели я так в тебе заблуждался???!!!" В глазах Боника была мольба. Видно было, как он волнуется, переживает. "Брат мой! Какую клятву мне сказать? Чем поклясться, чтобы ты поверил? Скажи!" — "Я знаю, как ты любишь своих детей! Можешь ими поклясться?" — " Боник, без проблем! Но пообещай, что скажешь, кто этот негодяй!" — В итоге я поклялся детьми, успокоил его, но он взял с меня слово, что я не буду наказывать того ублюдка, на том и разошлись.
Прошло пару месяцев, выезжаю с работы. Останавливаюсь на перекрестке. Тут неожиданно дверь открывается и на переднее сиденье садится тот самый негодяй. "Здорово, Леха! Подвези до рынка!" — Чего мне стоило тогда удержать в себе эмоции, даже рассказывать не буду! Но слово есть слово! Держать надо! Я мимо него протянул руку, открыл дверь и резко прикрикнул: "Вон из машины!" — "Не понял! Ты чего, не узнал меня?!" — "Я тебя еще как узнал! Вон из машины! И подумай на досуге, почему!" — Так мы и разошлись. Надеюсь, судьба больше не сведет нас.
В завершение обращаюсь особенно к молодежи. Если вы вдруг набрались терпения и дочитали до этого момента, желаю вам прожить такую жизнь, чтобы вы могли в ней найти настоящие увлечения, настоящие идеи! Живите правильно! Поверьте нам – мне, Бонику, Далату – не ищите приключения в наркотиках, это неминуемо плохо закончится! И победить это зло сможет далеко не всякий. Лучше не пробовать!
Мнение автора может не совпадать с позицией редакции.
