О первой абхазской рок-песне "Напха Кягуа", легендарной абхазской группе "Сан-Себастьян" и своем творческом пути рассказал корреспонденту Sputnik Анжелике Бения Тамаз Аргун, гитарист группы Red Rocks, премьерный рок-блюз-концерт которой пройдет 14 марта в Государственном русском театре драмы.
— Ваша любовь к музыке, наверное, зародилась в детстве. Что на вас повлияло?
— Да, все начиналось еще в детстве. Наверное, был у меня какой-то талант. Первый раз я почувствовал этот приятный трепет, когда маленьким мальчиком бегал на свадьбе. Я постоянно находился рядом с музыкантами. Тогда играли все живьем, никаких фонограмм, даже не знали, что такое может быть. Как-то я взял аккордеон и заиграл на слух. Случайно. Это не мой инструмент. Я любил барабаны и мечтал стать барабанщиком. Любовь к музыке с каждым годом росла и крепла, направлялась в сторону рока.
У нас в Новом Афоне была своя группа "Анакопия", я тогда в восьмом классе учился, был самым молодым музыкантом, остальные после армии. Я пришел к ним, сел за барабаны и начал играть.
— Помните свои ощущения, когда впервые сели за барабаны? Как это было?
— Я пришел на репетицию абхазской группы "Анакопия", сильно стеснялся. У них не было барабанщика, он на репетицию не пришел. На клавишных инструментах играл парень, которого я хорошо знал. Он мне и предложил сесть и поиграть, с того момента я и не вставал.
— Вы просто впервые сели за барабаны и начали играть? Кто-то помогал освоить инструмент?
— Я слушал музыку и повторял. Сам учился. Меня никто никогда не обучал. Сел за барабаны и никогда не вставал. Тот, кто играл на барабанах в группе "Анакопия" Нурбей Джинджолия, сейчас он певец, мне немного показал игру. Я играл только быстрые вещи, а он мне показал что-то медленное.
— Сейчас вы играете только на барабанах?
— Еще и на гитаре. Освоил я ее тоже относительно быстро, по такому же принципу, что и барабаны. Была у нас группа Ravissant, там не было гитариста, пришлось на гитаре играть. В этой группе еще играл мой друг Даур Ахба, вокалистом был Георгий Квеквескири, музыкант с отличными данными. У нас есть хорошие кадры. Мы хорошо играли, дошли до Москвы, выступали вместе с Артуром Беркутом вокалистом группы "Автограф".
— Какой инструмент вам ближе?
— Гитара, конечно. Барабаны – это супер, но это сложный инструмент.
— На первую гитару сами заработали?
— Я ее сам собрал. Сейчас у меня две гитары "Gibson" и "Fender", это — классика. Этими гитарами исполняются хиты во всем мире, они издают классический звук. В блюзе другие гитары не нужны, они как брат и сестра.
— Почему вы не поступили в музыкальную школу? Вы пробовали?
— Честно говоря, я два раза приезжал в Сухумское музыкальное училище и просто постеснялся туда зайти. Сразу после школы я хотел поступить туда. Но думал, нот не знаю, что я скажу. Стоял у ворот, потом разворачивался и уходил обратно.
— Отсутствие музыкального образования мешает вам сейчас развиваться?
— Конечно, было бы здорово знать ноты и уметь их читать. Сейчас у меня свой стиль, это то, к чему я стремился. Собирал его из разных групп.
— Вы сами освоили барабаны и гитару, пробовали самостоятельно учить ноты?
— Моя мама хотела, чтобы я учился в музыкальной школе. Перед Новоафонской музыкальной школой, куда я ходил, есть стадион. Я два года учился в музыкальной школе, но ходил больше на стадион. Мне тогда были интересны барабаны, а в школе были только пианино и аккордеон. Мне это было совсем неинтересно. Я плохо относился к классической музыке раньше. Сейчас слушаю классику с удовольствием. Во втором классе музыкальной школы на экзамене мои педагоги поняли, что я, не зная нот, играю произведения на слух, они были удивлены, вызвали родителей и просили остаться в школе, но я был непреклонен. Дальше уже я сам развивался.
— Вы сказали, любовь к музыке у вас зародилась еще в детстве благодаря абхазским застольям, многоголосью, а любовь к рок-музыке, откуда она?
— Я из села Куланырхва, у нас дома стоял проигрыватель, я помню, как впервые услышал песню голландской рок-группы Shocking Blue "Venus", я обалдел, услышав ее у себя в селе. Я тогда маленьким совсем был. Даже не знал, что это за музыка, у кого спросить, какая группа? Она меня захватила, и понеслось. Это и стало началом любви к другой музыке.
— Сейчас считаете себя профессиональным музыкантом?
— Нет, не считаю. Я нигде не учился, не знаю нот, ничего. Играю на слух.
— Если я правильно поняла, в детстве вы мечтали стать музыкантом. Но у вас еще одна профессия – повар. Как так получилось?
— Да, я еще поваром работаю. Также я директор Ново-Афонского парка. У меня мама работала поваром в монастыре. С детства, с 8 класса можно сказать, я в этой профессии. Чем бы я ни занимался, я очень требователен к себе. Я стараюсь развиваться, учусь каждый день чему-то новому, стараюсь делать все на высоком уровне. И если повар, то это не только картошечку почистить, пожарить.
— А что еще?
— Я работал в общественном питании, и в СССР не было, как сейчас, такого разнообразия необычных и "извращенных" блюд. Общественное питание — это первое, второе, третье и компот.
— А музыка — это приятное времяпрепровождение? Какое место она занимает в вашей жизни?
— Все свое свободное время я посвящаю ей. Музыка — это как наркотик для меня. Я не могу отдыхать, смотря телевизор или чем-то другим занимаясь. Семья и музыка – любовь всей моей жизни.
— Как вы попали в группу "Сан-Себастьян"?
— До нее я играл в группе "Нарт" в Гагре. Там был Тимур Сымсым, у которого была мечта писать роковые композиции на абхазском языке. Он хотел связать абхазский фольклор с роком, и у нас это получилось, я думаю. Это было сразу после войны, я ездил с Афона на электричке в Гагру, света не было да и кушать тоже. Но любовь к музыке помогала выживать. Давали концерты в Пицунде, Гагре, Гудауте, Сухуме. Тут мы познакомились с сухумскими музыкантами, с клавишником Астамуром Бганба. Потом в Гагру я ездить перестал. Мы разделились. Так, с Астамуром Бганба мы начали искать других музыкантов для группы, нашли барабанщика Эрика Капба, который впоследствии пел в группе, нашли Александра Петросяна, посадили его за барабаны. Я тоже пел, но это сложно. Группа существовала лет семь примерно. Я помню, как мы репетировали в "Айтаре", там шла стройка, было очень холодно. Играли на стройке, в цементе, в холоде, но играли.
— Что было в вашем репертуаре?
— Не знаю, слушает ли современная молодежь такую музыку, но в наше время нас слушали. Мы играли рок, блюз. У нас и Deep Purple был, и авторские песни играли. Я писал, еще Сергей Хагба писал песни на английском. Мы, к сожалению, не смогли записать весь репертуар, записали только одну песню – абхазский рок о великом герое "Напха Кягуа".
— Почему распалась группа?
— Мы начали работать по отдельности. Найти помещение было сложно. Негде было репетировать.
— Вы сейчас гитарист блюз-рок-группы Red Rocks. Как вы нашли друг друга?
— Я слышал, что у нас появился парень Алиас Думава, который играет блюз. Таких у нас давно не было. Кроме группы "Сан-Себастьян", рок и блюз никто не играл. Он меня нашел, потом уже я узнал, что он ходил на наши концерты. Мы смогли собрать команду талантливых музыкантов. И уже 14 марта в Государственном русском театре драмы состоится наш премьерный рок-блюз-концерт. Мы постараемся удивить.
