В недавней статье на Sputnik Абхазия "Не звонкая монета: Абхазия в ожидании "крипточуда" автор этих строк высказал мысль, что попытка рассматривать в качестве катализатора развития абхазской экономики проект, связанный с легализацией криптовалют и введением национальной виртуальной валюты, вряд ли приведет к желаемому результату. (Полагаю, что это уже поняли инициаторы создания абхазской электронной валюты ARC — Abkhazian Republic Coinу). Однако вопросы, с чего начинать возрождение экономики республики и как перейти от патерналистской модели развития (когда более 60 % бюджета республики формируется Россией), на независимую модель, остаются без ответа.
Точнее: ответы давно найдены, вот только пока нет механизмов и форматов доведения этих ответов до тех, кто в Абхазии не на словах, а на деле принимает ключевые экономические решения.
В целом ряде статей на Sputnik Абхазия автор этих строк высказывал мысль, что дело не тронется с места до тех пор, пока в республике не появится реальной программы социально-экономического развития. Здесь ключевое слово – "реальной", поскольку те документы, которые сегодня в республике официально признаны программами экономического развития, подлинным руководством к действию не являются и существуют в основном для галочки – для констатации статус-кво.
По принципу статус-кво подготовлен бюджет республики на 2018 год. Аналогичным образом абхазской диаспорой в Москве была подготовлена так называемая программа развития.
За неимением возможности подробно изложить свое видение этих документов, отмечу лишь, что оба этих документа считают нынешний бюджет константой, а это, как я полагаю, концептуальный тупик. До тех пор, пока в Абхазии не будет изменена структура республиканского бюджета, страна будет зависеть от российских денег, и такая зависимость рано или поздно приведет к полной деградации национальной экономики республики.
Я уже излагал в абхазских СМИ свою точку зрения по поводу причин ухудшения положения в туристической отрасли республики, доказывая, что проблемы туротрасли Абхазии носят системный характер. Писал также о причинах падения урожая цитрусовых и снижения объемов их экспорта. Наконец, неоднократно предупреждал, что инвестиционный климат на самом деле зависит не только от налоговых условий. В данном случае считаю важным высказать свою позицию по поводу республиканского бюджета.
Разумеется, я не собираюсь оценивать параметры того документа, который называется "Государственный бюджетом республики на 2018 год" и которым руководствуется в своей деятельности министерство финансов Республики Абхазия. Я говорю о национальном бюджете как о политэкономической категории.
Республике Абхазия нужен сегодня не тот бюджет, который служит шпаргалкой для чиновников – в каком объеме и на какие нужды следует тратить государственные средства. Ей нужен бюджет развития — инструмент обеспечения экономического роста.
Бюджет развития – это такой бюджет, который строится не методом экстраполяции, но методом системно заданных векторов количественного и качественного роста доходных статей.
Каковы основные доходные статьи бюджета? Везде и всегда – это налоги и сборы, таможенные и иные платежи. В странах же, в которых осуществляется модернизация, в бюджетах довольно высокой бывает доля поступлений от продаж государственных активов (приватизации), а также дивиденды от деятельности госкомпаний.
С учетом того, что государственный сектор Абхазии денег, в принципе, не зарабатывает, а продажи государственных активов не планируются, республиканский бюджет базируется на двух основных статьях дохода – поступлений из бюджета РФ и налоговых поступлений.
Планирует ли правительство Абхазии развивать в республике налоговую базу? Если судить по тому факту, что доля собственных поступлений в 2018 году сократится на 291 млн. рублей в сравнении с предшествующим годом, увеличение, а значит и развитие налоговой базы не предусмотрено.
Кстати, в "Программе социально-экономического развития на 2020-2025 годов", подготовленной абхазской диаспорой в Москве, вообще нет ни слова о республиканском бюджете – ни о его структуре, ни о его динамике. Нет ни конкретных цифр по доходной части бюджета, ни мер, которые бы предусматривали увеличение этой доходной части. И если этого нет, то тогда и вся "Программа" – фикция, поскольку если в стране нет развития источников пополнения бюджета, то не будет в ней и экономического развития как такового. И наоборот: снижение доходной части бюджета Абхазии в 2018 году есть не что иное, как закрепление тренда на падение в республике темпов экономического роста.
Что делать в такой ситуации? Как изменить негативный тренд?
Рецептов множество. Назову лишь магистральные.
Во-первых, как бы ни сопротивлялись некоторые абхазские чиновники введению такой непопулярной и трудоемкой меры, как легализация доходов населения от туристической отрасли – от сдачи в наем комнат и квартир отдыхающим, сделать это рано или поздно придется. И лучше это сделать сегодня – пока еще сохраняется налогооблагаемая база, поскольку через несколько лет эта база может уменьшиться вдвое, а то и втрое.
Об этом, кстати, я уже говорил в ходе VIII абхазо-российского Делового форума в октябре 2017 года. Уверен: через несколько лет после начала легализации доходов названные меры могли бы обеспечить ежегодные внутренние поступления в республиканский бюджет в размере, превышающем 1 млрд. рублей. А это – почти 25 % поступлений дополнительно.
Вторым серьезным источником пополнения бюджета могли бы стать доходы от продажи государственного имущества. И вот эта тема настолько серьезная, что я намерен посвятить ей отдельную статью. Сейчас скажу только, что в республике немало сил, всячески препятствующих началу серьезной работы с госактивами. Да и само понятие "актив" отсутствует в официальных документах правительства. Отсутствует такое понятие и в "Программе", подготовленной абхазской диаспорой в Москве.
А между тем, рост капитализации государственных и иных активов республики – важнейший показатель экономического развития республики. В территориально близкой Аджарии, к примеру, власти тоже в свое время пренебрегли работой с активами, а теперь кусают локти: большая часть прибыльных и стратегических активов этой республики тихой сапой и нелегально перешло в руки граждан Турции.
Все это – азы классической политэкономии. Если же говорить о практическом опыте экономических модернизаций в тех или иных малых странах, то Абхазии, увы, вряд ли суждено стать вторым Сингапуром или Кувейтом. В нашем случае весьма поучительным мог бы стать, скорее, опыт Тайваня времен Чан-Кайши.
Так, если отвлечься от той помощи, которую оказали Тайваню после Второй мировой войны США (эта помощь отчасти соизмерима с той поддержкой, которую сегодня оказывает Абхазии Россия), следует признать, что катализатором модернизации на Тайване стали аграрная реформа и, как следствие, экспортное сельское хозяйство.
Абхазия имеет открытый для неё огромный российский рынок. Созданы также каналы для экспорта продукции абхазского агрокомплекса в Россию в виде, например, Торгового дома "Абхазия", открытие которого состоялось на минувшей неделе в Москве. Осталось только привязать к этому рынку аграрные хозяйства республики. И тогда лет через десять, когда Абхазия вслед за сельским хозяйством, подтянет и другие отрасли, она вполне может стать вторым Тайванем.
И для этого даже не нужно затягивать пояса, как это делали тайванцы в начале 50-х годов прошлого века. Нужно лишь просто начать работать – честно, открыто и ответственно. И тогда результат не заставит себя ждать.
