Андрей Арешев, Sputnik
Еще в марте 2008 года президент Михаил Саакашвили заявил: "Грузия никогда не была такой сильной, как сегодня, она до сих пор не имела таких возможностей для защиты единства государства, и у нее до сих пор не было такой дисциплинированной и обученной армии. Сегодня нам по плечу сразиться с любым противником".
Нападение на Южную Осетию в августе 2008 года стало грубейшим нарушением международных норм и гуманитарных принципов, привело к подрыву посреднических усилий международных организаций, в частности, ОБСЕ. Попытка реализовать операцию "Чистое поле" была предпринята вопреки предостережениям Москвы, а также неоднократным обещаниям самого официального Тбилиси не начинать войну с Цхинвалом и решать проблемные вопросы переговорным путем.
Логическим последствием "пятидневной войны" стало официальное признание 26 августа Российской Федерацией Республики Южная Осетия и Республики Абхазия в качестве независимых государств, следствием чего стал разрыв грузино-российских дипломатических отношений и ряд иных последствий для региональной стабильности и безопасности. Прежде всего, речь идет о нагорно-карабахском конфликте, который вот уже более двух десятков лет является стержневым (однако далеко не единственным) "камнем преткновения" между Армений и Азербайджаном.
Купалба о кодорских трофеях: грузины уже поделили Абхазию>>
Армения
В Армении начало военных действий в Южной Осетии вызвало серьезную обеспокоенность. Длительное время республика находится в блокаде с северного и западного направлений, и грузинский транзит имеет для нее чрезвычайно важное значение.
19 сентября 2008 года тогдашний посол Армении в Белоруссии Олег Есаян заявил, что его страна не будет рассматривать вопрос признания независимости Абхазии и Южной Осетии до международного разрешения вопроса о Нагорном Карабахе: "Признание независимости других государств без признания независимости Нагорного Карабаха – это нонсенс".
Третий президент Серж Саргсян в начале 2011 года также напомнил о большом прецедентном значении Абхазии, Южной Осетии, а также Косово для Нагорного Карабаха: "…Мы не можем признавать ни Абхазию, ни Осетию, ни Косово, не признавая Нагорно-Карабахскую Республику. Никто нас просто не поймет. Тогда возникает вопрос – а почему не признавать Нагорно-Карабахскую Республику? А потому, что это будет последним шагом. Признание Нагорного Карабаха будет, если Азербайджан начнет боевые действия. Мы не признаем… Нагорно-Карабахскую республику де-юре, потому что ведем переговоры".
Первый президент Левон Тер-Петросян в интервью телекомпании А1+ прямо заявил: "…Никто не может спорить с тем, что войну развязала Грузия, и сделала она это с целью ликвидировать Республику Южная Осетия. Никто не может оспорить также, что Россия, своим решительным вмешательством спасла югоосетинский народ от геноцида. Если бы помощь России запоздала хотя бы на шесть часов, сегодня бы Южная Осетия не существовала".
По мнению армянского эксперта Давида Петросяна, "признав в нынешней ситуации независимость этих двух образований, Армения также может получить угрозу для безопасности армянского национального меньшинства в Грузии, как в самом Тбилиси, так и в армянонаселенном регионе Самцхе-Джавахетии. Насколько известно, обо всех этих причинах информированы не только в Москве, но и в Сухуме и Цхинвале, и с пониманием относятся к позиции официального Еревана".
При этом периодически в армянской прессе появляется информация о возможном посредничестве Еревана в вопросе нормализации грузино-российских отношений.
Наконец, собственно военная составляющая конфликта не могла не быть обойдена вниманием армянских экспертов с учетом опасности возобновления широкомасштабных военных действий вокруг Нагорного Карабаха.
Несмотря на активное использование сторонами дальнобойной артиллерии, РСЗО и боевой авиации, "пятидневная война" вновь подтвердила, что основной исход боевых действий решается именно в ближнем "контактном" бою, отмечает заместитель директора Института Кавказа (ныне посол Армении в Румынии) Сергей Минасян. Именно от слаженности, технической оснащенности, состояния боевого духа и морально-психологической мотивировки небольших подразделений противостоящих сторон решается исход локальных вооруженных конфликтов.
Данное обстоятельство нашло полное подтверждение в период "четырехдневной войны" в апреле 2016 года, ставшей серьезным испытанием и одновременно придавшей заметный импульс процессам военного строительства в Армении и Нагорном Карабахе.
Азербайджан
Вполне логично, что драматические события августа 2008 года и все, что происходило впоследствии, воспринимается в Баку (равно как в Ереване и Степанакерте) через призму собственных интересов и тактических расчетов.
Начало Грузией широкомасштабных военных действий в Южной Осетии на неофициальном уровне встретило понимание со стороны азербайджанских политиков и экспертов. Впрочем, официально власти Азербайджана публично действия Москвы не осудили, высказавшись разве что в пользу реализации известного плана Медведева – Саркози. Небезызвестный блок ГУАМ (членами которого являются обе кавказские страны) оказался не в состоянии даже выработать осуждающее Россию совместное заявление, а президента АР Ильхама Алиева не было на митинге в Тбилиси 12 августа (на который поспешили главы государств Прибалтики, Польши и Украины).
При этом в июле 2009 года было опубликовано официальное заявление МИД Азербайджана, согласно которому граждане страны должны посещать Южную Осетию и Абхазию через грузинские контрольно-пропускные пункты.
В целом стратегия официального Баку в трактовке практически любого вопроса определяется необходимостью решения карабахской проблемы на условиях территориальной целостности республики в бывших советских границах, что созвучно подходам грузинских властей. Помимо энергетического и военного сотрудничества (включая трехсторонние форматы с участием Анкары), эти параллели определяют близость подходов двух стран к оценкам августовских событий 2008 года и их политико-правовых последствий.
"У официального Баку и вообще в Азербайджане по всем этим вопросам, не только по Осетии и Абхазии, но, кстати, и по вопросу о Косово однозначная реакция, – считает глава Центра исследований "Восток – Запад" Оруджлу. – Азербайджан был в составе миротворческого контингента НАТО в Косово, когда западные страны стали признавать его независимость. Азербайджан мгновенно принял решение о выводе своего контингента из Косово".
При этом сотрудничество с Тбилиси не мешает Баку сохранять нормальные отношения с Москвой. Риторика официальных лиц Азербайджана (чего нельзя сказать о некоторой части прессы) существенно отличается от высказываний их грузинских коллег, что обусловлено более сбалансированным внешнеполитическим курсом прикаспийской страны и ее тесными связями с Россией по многим вопросам, включая военно-техническое сотрудничество. Официальные лица открытой критики позиции Москвы стараются избегать.
Но комментируя недавнее признание Абхазии и Южной Осетии Сирийской Арабской Республикой, глава пресс-службы МИД Азербайджана Хикмет Гаджиев вновь подчеркнул приверженность территориальной целостности и суверенитету Грузии "в пределах признанных на международном уровне границ на момент вхождения этой страны в ООН".
Турция
Турецкое руководство попыталось воспользоваться российско-грузинским кризисом для упрочения собственных позиций на Кавказе. Но весьма оперативно выдвинутая в ходе поездки в Москву 13 августа 2008 года премьер-министром Реджепом Тайипом Эрдоганом "Платформа стабильности и сотрудничества на Кавказе", содержавшая ряд противоречивых идей, изначально оказалась политически нереализуемой.
20 августа турецкий лидер официально представил "Платформу" в Баку, акцентируя внимание на безопасности трубопроводов Баку – Тбилиси – Джейхан и Баку – Тбилиси – Эрзерум.
Исходный принцип документа в части территориальной целостности государств Кавказа в их советских границах явно не соответствовал новым реалиям, а предлагаемый диалог о региональной безопасности носил достаточно абстрактный характер. Хотя инициатива Анкары нашла определенный отклик в Баку и Ереване, более сдержанную реакцию она встретила в Вашингтоне. Если в свое время президент Турции Демирель вел переговоры с президентами Грузии и Азербайджана о региональной системе безопасности на Кавказе с участием США и Евросоюза, то в "Платформе" Эрдогана речь шла только лишь о Турции, России, Азербайджане, Грузии и Армении.
Разумеется, в Тбилиси предсказуемо отказались от обсуждения возможных новых форматов региональной безопасности.
Некоторой напряженности в отношениях Анкары с американским союзником способствовал и отказ турецких властей на период "пятидневной войны" пропустить через черноморские проливы направлявшиеся к берегам Грузии военные корабли с гуманитарной помощью.
Выступая в 2009 году в Центре международных стратегических исследований в Анкаре, тогдашний президент страны Абдулах Гюль заявил: "…произошедшее в Грузии свидетельствует, что замороженные в этом регионе конфликты могут взорваться в любой момент".
Расширение российско-турецкого сотрудничества в энергетической и военно-технической сфере изначально не могло повлиять на позицию члена НАТО Турции по вопросу о признании новых реалий в Закавказье. В некоторых турецких средствах массовой информации можно было встретить рассуждения на тему возможного признания Южной Осетии и Абхазии "в обмен" на признание Россией турецкой Республики Северный Кипр. Однако это означало бы еще один повод для прямой конфронтации с партнерами по НАТО, на которую турецкие лидеры, несмотря на радикально антизападную риторику некоторых из них, вряд ли готовы идти.
Турция по-прежнему способствует перевооружению грузинской армии (хотя, по-видимому, несколько менее активно, нежели до "пятидневной войны"), а также реализует на территории соседней страны (в частности, в Аджарии) ряд амбициозных проектов.
Контакты с Республикой Абхазия, в основном при посредстве абхазо-адыгской диаспоры на территории Турции, поддерживаются на неофициальном уровне. Более 20 лет, несмотря на отсутствие дипломатических отношений между Сухумом и Анкарой, в Турции функционирует абхазское представительство, основными задачами которого являются укрепление и развитие контактов с местной диаспорой, привлечение инвестиций, а также текущие дипломатические задачи. Турецкие бизнесмены, преимущественно абхазского происхождения, реализуют на исторической родине ряд успешных проектов в сфере гостиничного бизнеса и сельского хозяйства.
Иран
Попытки иранского посредничества в урегулировании кавказских конфликтов (прежде всего нагорно-карабахского) всегда носили ограниченный характер. Будучи вовлечены в жесткую конфронтацию с Соединенными Штатами и их региональными союзниками, иранцы традиционно выступают против вмешательства в региональные конфликты внешних игроков (например, под предлогом размещения в конфликтных регионах "международных миротворческих сил").
Несмотря на непростой характер грузино-иранских отношений в постсоветский период, в значительной степени обусловленный прозападной ориентацией грузинских властей, ожидать от Тегерана каких-либо резких шагов на югоосетинском и абхазском направлении едва ли целесообразно. "Мы осудили грузинскую агрессию… и объявили о том, что мы готовы выделить средства на восстановление Абхазии и Южной Осетии, – заявил в 2010 году тогдашний посол Ирана в Москве Реза Саджади. – Но признание независимости таких объектов в этом регионе пока не входит в основную политику Исламской Республики Иран. Мы считаем, что это провоцирует другие войны и кровопролития".
Определенная активизация контактов между Тбилиси и Тегераном в 2010-2011 гг., равно как и робкие попытки налаживания контактов в энергетической сфере, вызвала непонимание со стороны американских партнеров Грузии. А многочисленные учения США и НАТО на грузинской территории тем более не могут способствовать углублению регионального сотрудничества с участием Ирана.
В ходе состоявшейся в конце 2017 года во Владикавказе международной конференции "Иран – Северный Кавказ: история и перспективы сотрудничества" преемник Саджади, Мехди Санаи обозначил заинтересованность своей страны в сотрудничестве с Южной Осетией в области образования и науки, что нашло поддержку у российских участников.
Представляется, что взаимодействие Ирана с признанными Россией государствами Кавказа будет расширяться за счет проектов в области гуманитарного, возможно, экономического сотрудничества. В случае с Осетией акцент делается на общее индоевропейское наследие, языковое родство, давние культурно-исторические связи.
Региональные процессы
Важным следствием "пятидневной войны" стала активизация посреднических усилий Москвы, направленных на предотвращение военной эскалации нагорно-карабахского конфликта.
Согласно принятой 2 ноября 2008 года Майендорфской декларации президентов России, Азербайджана и Армении, стороны конфликта брали на себя обязательство решать его "исключительно мирными средствами". Однако гонку вооружений это не остановило.
Неудача переговоров в Казани летом 2011 года стала прологом раскручивания крайне опасной спирали противостояния, приведшей, после ряда инцидентов, к продолжавшимся со 2 по 5 апреля 2016 года вооруженным столкновениям в Нагорном Карабахе.
В контексте политико-дипломатических последствий "пятидневной войны" 2008 года следует также упомянуть попытку нормализации двусторонних армяно-турецких отношений, вызвавшую резкое противодействие со стороны Баку и настороженность Грузии, опасающейся потерять эксклюзивный статус коммуникационного коридора по линии Восток – Запад.
Тем не менее, определенные торгово-экономические связи между Турцией и Арменией существуют и поддерживаются через Грузию, расположенную на кавказском "перекрестке дорог".
Разделительные линии, возникшие по итогам этнополитических конфликтов на территории бывшего советского Закавказья в процессе и после распада Советского Союза, усугубляются сегодня сложными взаимоотношениями между глобальными и региональными игроками, что предельно затрудняет выработку эффективной модели региональной безопасности.
На взгляд автора, вполне можно согласиться с теми экспертами, которые видят одной из причин развязывания грузино-российской войны отсутствие сколь-либо ясно и четко обозначенных "красных линий", пересечение которых одной или другой стороной повлечет за собой непредсказуемые последствия. И пока они не будут должным образом оформлены, нет оснований считать, что уроки десятилетней давности в полной мере извлечены и усвоены сторонами конфликта.
